Другая страна - Марик Лернер

И, премьер-министр, Камаль Джумблат, основатель входящий в Социнтерн Прогрессивно-социалистической партии, один из наиболее авторитетных светских лидеров друзской общины Ливана. Принадлежал к влиятельному ливанскому роду Джумблатов, известному с XVI века.

Примечательно что, будучи главой одного из наиболее влиятельных друзских родов, он считает, что религиозная принадлежность совершенно не важна для человека посвящающего свою жизнь стабильности и процветанию собственной страны. Но это на словах, на деле — регулярно прижимает и маронитов и мусульман. А в первые годы, со своими верными людьми, занимался отстрелом известных людей, не принадлежащих к друзской общине и после захвата иорданской территории изгнанием большей части населявших ее.

Тут все дело в том, что социальное устройство друзов мало чем отличается от социального устройства горцев во всем мире. Патриархат и клановость — вот две основные его черты. Глава семьи — самый пожилой мужчина (дед или прадед). Он же является и главой клана, если семья до клана разрослась. Атраш — друз сирийский — их 450 тысяч, Джумбалат — ливанский — не меньше 250 тысяч, иорданских — не больше 15. Все — на выборы можно не ходить, всем все ясно. То есть, на самом деле, они не сирийские, ливанские и иорданские, а граждане одного государства, образованного из сирийской области Сувейда, ливанских горных районов, пограничных с Израилем территорий на склонах Голанских высот и части территории, аннексированной в 1947 г. у Иордании, но клановость никуда не делась.

На пограничном посту за столиком, прямо у шлагбаума, под деревом попивала кофе тесная кампания из нескольких израильских и друзских пограничников. Кофе — это очень важно. Кофе друзы очень любят и варят его разнообразнейшими способами. Ни одно дело не начинается без соответствующей процедуры выпивания стакана ароматного напитка. Аромат свежесваренного кофе — основной запах любой друзской деревни.

К кофе я настолько привык за свою жизнь в Израиле, что просто не представляю, как можно начать день без него. Но такого, какой считается нормальным у друзов пить без привычки невозможно. Сердечникам даже пробовать не стоит, чтобы не помереть. Кофе у них какой-то жуткой крепости, с добавкой кардамона. Туда не добавляют сахара, в результате чего его крепость превращается в горькую кислоту. В первый раз попробовав, я вынуждено пил самыми мелкими глоточками, изображая на лице восторг истинного ценителя. Хозяин обрадовавшись моему удовольствию, предложил добавку. Но для этого надо иметь другой желудок, но сказать такое вслух нельзя. Поэтому рассыпавшись в благодарностях, я автоматически выдал давно зазубренную фразу, о том, что такой кофе не допускает повторения, поскольку память о нем следует сохранить. Друзы говорят по-арабски, и эта цветастая фраза хорошо сохранилась в моей памяти со времен тесного общения с Канавати.

Самое лучшее место на границе двух наших государств. Тишина и спокойствие. Никогда ничего не случается. Въезд для наших граждан в соседнее государство совершенно свободный, чем и пользуется множество друзов, приезжая на заработки в Израиль. Паспорт покажи и езжай себе куда хочешь. Правда, это касается только легковых машин. Грузовики проверяют строго. Разница цен в наших государствах по-прежнему достаточно велика и друзы получают неплохой навар на торговле сельскохозяйственной продукцией. Поэтому нельзя просто загрузить и ехать на израильский базар. Сначала положено заплатить государству налог, и без бумаги об уплате товар на границе и конфисковать могут.

Как, в свое время, я путался из-за схожести формы с англичанами, так сейчас легко непривычному человеку спутать их. Шилось все на израильских фабриках, и разница была в том, что у друзов носят кепки, вроде немецких, с пятиконечной звездой, у которой были разного цвета лучи. Что-то это значило из их религии, но толком простые люди и сами не очень знали.

Муахиддун, как они себя сами называют, что в переводе что-то вроде единобожника, делятся по жизни и по вере, на две части: «уккаль» — посвященные и «джуххаль» — непосвященные. Или «акель» и «джахель», если употреблять единственное число. Непременным ограничением для посвященного остается одно — он никогда, ни при каких обстоятельствах не поделится своими знаниями с непосвященным. Но и с простыми непосвященными тоже как-то не очень. Собственно и не удивительно, как в любой религии. Простому народу все эти духовные сложности малоинтересны и малопонятны.

Иноверцы также не имеют права видеть, как молятся друзы. В любом справочнике и энциклопедии написано, что друзы — исламская шиитская секта, но единственное, что у них общего с мусульманами, — это арабский язык. В реальной жизни у друзов мало религиозных ограничений. Не курят, что очень странно в наших местах, не пьют вина, не едят свинину.

Хотя некоторые степени посвящения передаются по наследству, это не имеет никакого отношения к светской жизни. Религия и власть существуют параллельно, и высокая ступень посвящения не подразумевает роста положения в обществе. И наоборот: непосвященные успешно занимают важные посты, становятся крупными землевладельцами, промышленниками, высшими армейскими чинами.

Хотя, на самом деле, не большая проблема отличить еврея от друза, даже в форме. Достаточно увидеть усы. Это такой признак мужества и ни один взрослый мужчина-друз без усов в природе не существует. А так, среди них много светлокожих и, при ближайшем знакомстве, можно научиться отличать их от арабов. А вот в обычное время даже вопросов не возникает. Большинство друзов-мужчин носит черные штаны необычного вида: снизу узкие, а сверху — широченные, как шаровары запорожских казаков. Да еще и огромный, свисающий между ног карман. Пожилые женщины носят преимущественно черное — длинные сплошные платья, на головах — большие белые платки, которыми прикрывают иногда и нижнюю часть лица. Одежда мужчин, тоже темная, отражает и социальный, и религиозный статус, особенно головные уборы, самые разные — маленькие остроконечные белые шапочки, ярко расшитые тюбетейки или папахи с донышками разного цвета у уважаемых членов общины. При всем желании с евреями не перепутаешь.

К машине неторопливо подошли двое. Друз и израильтянин, глянули на документы, предъявленные шофером и ни слова не говоря, подняли шлагбаум. Езжай, куда хочешь...

В экономическом смысле — это сплошь аграрная территория с феодальными пережитками. Частично проблему удалось решить за счет захваченных иорданских земель, местных жителей после 1947 г. осталось немного, но ресурс не безграничный. Городов мало, и они слабо развиты. Промышленности практически нет. Выжить в таких условиях очень сложно. В результате имеем своеобразный симбиоз двух государств, которых все окружающие страны сильно не любят, да еще и имеют к ним территориальные претензии. Наш союз — нечто вроде царского герба — две головы на одном теле.

Израильтянам нравится друзское трудолюбие, смелость и привязанность к земле, на которой они живут. Друзов тоже устраивает совместное существование. Уровень жизни в стране с провозглашения независимости, вырос больше чем в два раза и изрядно выше сирийского. Экономически мы привязали друзов к себе намертво. Впрочем, их это тоже устраивает. На Голанах создано несколько промышленных объектов на еврейские деньги, но с друзскими работниками. Система медицинского обслуживания была создана израильтянами и врачи тоже были из Израиля. Очень тесно взаимодействуют армейские структуры и спецслужбы. Существует только одно, но очень существенное ограничение. Нельзя купить землю в соседнем государстве. В аренду — сколько угодно, но срок владения всегда оговаривается и не должен превышать десяти лет. Впрочем, можно и продлить договор.

Друзы имеют все, что положено государству. От собственной армии, до собственных марок. За одним, но очень существенным исключением. У них нет собственных денег. Вначале ходили сирийские, потом постепенно их вытеснили израильские. Одновременно свободно обмениваются американские доллары, английские фунты, ливанская и иорданская валюта. За исключением разных мелких дрязг, связанных с разницей валютного обмена в наших государствах, Израиль вполне устраивает такая ситуация.

Я ехал договариваться об очередной совместной акции. На сирийской границе регулярно происходили стычки. Каждый раз, когда очередное сирийское правительство приходило к власти, а случалось это очень часто, оно желало продемонстрировать свою непримиримость и борьбу за отторгнутые у него земли. Начинались обстрелы, проникновения диверсионных групп и перестрелки между патрулями. Мы тоже не оставались в долгу, и иногда это превращалось в настоящие сражения с артиллерийскими обстрелами и авиационными боями.

Город Кунейтра, куда я направлялся, по друзским меркам был не маленький — тысяч 30 населения, где треть черкесы. Со своей больницей и особой гордостью, военной базой и аэродромом. Большинство друзов живут в деревнях. Конечно, их деревни совершенно не похожи на российские. Это, скорее, маленькие городки, застроенные каменными одно-двухэтажными домами. Дома всегда разные, но все очень добротны и монументальны. Сразу видно, что их не лепили в спешке, а строили для большой семьи на долгие годы. Принято на постройке дома работать всем кланом. А на дверях дома обязательная надпись «Благословен входящий в этот дом»