Мертвая вода (СИ) - Локалова Алиса

Феликса обернулась. Она едва не ослепла от яркого, с силой тысячи солнц, света.

* * *

— Еще не очнулась? — Данатос зашел в каюту, присел на кровать у ног Феликсы.

Брисигида, сидящая в кресле в изголовье, покачала головой. С того дня, когда они столкнулись с Беором, прошла почти неделя. Всех убитых похоронили, раненых — лечили, а Феликса все так же лежала без сознания. Без сердцебиения и дыхания сложно было сказать, какова вероятность, что она вообще очнется. Брисигида поддерживала ее тело в жизнеспособном состоянии, но не могла понять, почему она не приходит в себя.

— Вы отвезли Кассандру? — спросила жрица. — Все прошло нормально?

— Да, — ответил Данатос. — Маронда договорилась с ректором.

— Она что, выдала себя? — ахнула Брисигида.

— Что ты, — улыбнулся оборотень. — Она использовала древний магический прием.

— Какой? — подняла бровь жрица.

— Деньги.

Брисигида натянуто рассмеялась. Уже который день она пыталась призвать душу Феликсы обратно в тело, но не могла даже выяснить, на каком плане она находится. Брисигида боялась, что она могла застрять на астральном плане или где-то между мирами, или вообще в каком-то неизвестном духовном пространстве. С каждым днем ее беспокойство росло.

Если бы не невозмутимость Маронды, Брисигида бы уже рехнулась от бессилия.

— Маронда ничего не сказала по поводу нее? — Брис кивнула на тело подруги.

— Почему ты сама ее не спросишь?

— Она отказывается со мной разговаривать о том, как спасти Фель, — поджала губы жрица. — Почему она так спокойна? Она знает что-то, чего не знаем мы?

— Она всегда знает что-то, чего не знаем мы, — закатил глаза оборотень. — И Маронда не скажет об этом, пока не сочтет нужным.

Брисигида вздохнула. Старая волшебница порой и ее доводила до исступления — что уж говорить о вспыльчивой Феликсе?

— И как они вообще уживались? — буркнула она. — Обе бывают просто невыносимы!

— Ты о ней и Маронде? — хмыкнул Данатос. — Брось. Именно поэтому у них такое взаимопонимание. Может быть, она только по этой причине и взяла ее в ученицы.

— Ну, это уж точно не единственная причина, — возразила Брисигида. — Хотя в целом ты наверняка прав. Ты пришел просто узнать, как она?

— Я бы хотел помочь, — тихо ответил Данатос. — Только не знаю, как.

— Знаешь, — жрица скрестила руки на груди и сжала губы. — Помолись со мной.

Оборотень вздохнул. Раньше он сбегал из храма на время молебнов и медитаций — пока не смог с чистой совестью уходить на задания с Лаэртом.

— Без этого никак?

— Участие Лаэрта мне не помогло, — мягко сказала ему сестра. — Я знаю, как ты этого не любишь. Не понимаю, почему, но знаю. Я бы не просила, если бы видела другой выход.

Данатос обхватил руками голову. Потом посмотрел вверх, сложив ладони на груди.

— Ладно. Давай попробуем.

Он опустился на колени рядом с кроватью и распустил волосы. Брисигида присела рядом и взяла его за руку. Данатос кивнул ей, и жрица начала очередную молитву. Рядом с братом она молилась беззвучно, едва шевеля губами. Ей и так было несложно сосредоточиться.

Данатос закрыл глаза и стиснул зубы. Его зазнобило; по телу прокатилась крупная дрожь. Казалось, что каждый нерв пронзает раскаленная игла, и вместе с тем — он испытывал нестерпимый восторг. Глаза заслезились. Из-под век скатывались горячие капли. В голове стало тепло и пусто — и все равно из груди рвался неистовый крик, нечто первобытное, дикое и своевольное.

— Ты сопротивляешься, — сердито шепнула Брисигида. — Прекрати с этим бороться! Ты родился таким.

Данатос распахнул глаза и выпустил на волю свой клич. Смесь воя и крика вспугнула чаек снаружи. Оборотень выгнулся в порыве жреческого экстаза — чтобы мгновением позже скорчиться на полу каюты.

— Дани! — Брисигида бросилась к брату.

— Он в порядке? — послышался хриплый шепот. — Кх-ха, к-х-ха…

Брисигида обернулась и увидела, как Феликса свесилась с кровати. Ее рвало желчью.

— Триединая! Слава Богине, ты очнулась, — всхлипнула жрица. — Я боялась, что ты уже не вернешься.

— А я не боялась, — простонала чародейка. — Я была уверена, что сдохла, причем окончательно.

— Я думала, что тебя не так просто убить… э-э-э… в твоем нынешнем состоянии, — смутилась Брисигида.

— Да, — Феликса утерла рот рукавом, — но ведь Беор оказался сангромантом. Вы его добили?

— Вообще-то, это сделала ты, — ответила Брисигида, нащупывая пульс Данатоса. — Когда мы добрались до его корабля, там все уже были мертвы.

— Все? — опешила Феликса. — Но как?

Брисигида пожала плечами. Тело Данатоса, скрученное спазмом, постепенно расслабилось, но он все еще не пришел в сознание.

— Я видела что-то странное, — проговорила чародейка, осторожно садясь на кровати. — Темную равнину. Черный дым в расщелинах…

— Расскажешь чуть позже, хорошо? — попросила жрица. — Все так переволновались из-за тебя. Нужно сказать Акыру, что ты очнулась.

— А Дани? Он из-за меня так?..

— Он будет в порядке, — кивнула Брисигида. — Смотри, он уже приходит в себя.

Оборотень шумно вдохнул, закашлялся и повернулся на бок. Он оперся на руки и замотал головой — так встряхиваются мокрые коты.

— Все еще не понимаешь, почему я не люблю молиться вместе? — недовольно прошипел он. — Ну за что мне это? Чем я так провинился? Это мое наказание?

— Брат. Она очнулась.

Данатос посмотрел на Феликсу, будто первый раз увидел. Со сдавленным воплем он бросился к ней и сжал так, что она едва могла протолкнуть воздух в легкие.

— Я так скучал, — шепнул он едва слышно.

Феликса молча обхватила его и прижалось лбом к плечу. «Ярче тысячи солнц, — подумала она. — Негасимый светоч».

* * *

Маронда и Акыр стояли на корме. Феликса их не увидела — услышала.

— Я с места не сдвинусь, пока ты не скажешь, что с ней! — орал горец.

— Орать будешь в своем ауле, старпер! — пристукнула посохом Маронда. — А у мудрой старушки Маронды все под контролем. Мне лучше знать!

— Я здесь капитан. Имей хоть каплю уважения, женщина!

— А я тебя очень даже уважаю, капитан, — фыркнула волшебница. — Я ведь все еще с тобой разговариваю.

— Я поклялся помогать ей живой, а не мертвой! — продолжал бушевать Акыр.

— Ты никогда не видел ее живой, — напомнила ему Маронда.

— Не смей тыкать в меня своими сраными софизмами! — вспыхнул капитан. — Ты знаешь, что я имею в виду!

— Софизмы! Ишь ты, какие слова горцы знают… Вы все беспокоитесь напрасно, — отрезала наставница. — Мертвяки не умирают. Ее возвращение — вопрос времени.

— Тогда и отплытие — вопрос времени, — парировал Акыр. — Все, ребята, швартовы на место и кыш отсюда. Дискуссия окончена.

Капитан кивнул Маронде и пошел на мостик. И только тогда он увидел усмехающуюся Феликсу.

— Вовремя я очнулась, однако, — съехидничала девушка. — Еще пара дней — и вы бы пересобачились тут насмерть.

— Ба! Слава Старому Когтю, — всплеснул руками Акыр. — Уж думал в трюм старуху упрятать.

— А я хотела околдовать его под шумок, — сверкнула зубами подошедшая Маронда. — С возвращением из тени, дорогая.

— Могла бы нормально их успокоить, — укорила ее Феликса. — Что все это значит, мать твою?

Маронда вздернула бровь и посмотрела по сторонам, будто искала зрителей.

— На том свете борзянку разливают что ли? — хмыкнула она. — Я что, уже не наставница?

— До тех пор, пока ты дразнишь и заставляешь напрасно беспокоиться моих людей, — Феликса сделала небольшую паузу, — неважно, кто ты. Мое уважение заканчивается там, где начинается твое высокомерие и жестокость.

Несколько секунд Маронда пристально смотрела на свою ученицу.

— Столько лет я проверяла тебя на прочность, девочка, — сказала она, — чтобы упустить момент, когда ты наконец повзрослела. Не зря девушку называют женщиной только после того, как у нее появляются дети.