В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю - Холланд Том

И здесь мы видим еще одну загадку – в дополнение к множеству других. Рассказ из Корана о римском поражении в соседней земле или его отголосок в сирийском повествовании об Александре Великом, восхищение Самудом и множество деталей, открытых пророком относительно того, как его оппоненты зарабатывают себе на жизнь, предполагают совершенно неожиданный вывод: место для откровений Мухаммеда расположено намного севернее Мекки. Идея могла бы показаться притянутой за уши, если бы не замечательный факт. И в политике, и в топографии взгляд Мухаммеда был устремлен вдаль. Поэтому во всем Коране названо только восемь мест. Из них лишь два поддаются идентификации, в соответствии с записями того времени – гора Синай и Ятриб, оазисное поселение, впоследствии получившее название «Медина». Это правда, что третье место – Бадр, где, согласно Корану, состоялось сражение, веком раньше упомянул поэт, который писал об очень хорошем верблюде, но, к сожалению, не указал точных координат – лишь написал, что это находится где-то в середине огромной пустыни74. Еще пять мест, в том числе сама Мекка, судя по деталям, изложенным в священной книге, могут быть где угодно. (Хунайн, который подобно Бадру, в жизнеописаниях пророка указывается как место решающей победы мусульман; Сафа и Марва идентифицируются мусульманской традицией как небольшие холмы в непосредственной близости от Каабы, а Арафат – гора, расположенная в 12 милях от Мекки.) Самое таинственное место из всех, упомянутых в Коране, – Дом – в Бакке. Мусульманские ученые, озадаченные этой ссылкой, предположили, что Бакка – другое название Мекки. Предположение вполне логичное, поскольку Бакка в Коране – место первичной и несравненной святости. (Многие ученые отличают Бакку от Мекки, идентифицируя первую непосредственно с Каабой, а вторую – с окружающей территорией; правда, некоторые ученые доказывают, что все наоборот.) Паломничество к Дому, утверждает пророк, есть долг каждого перед Богом75. Неудивительно, что попытка установить точно местоположение этого сооружения вдохновила комментаторов на самые невероятные догадки. То, что Бакка – это Мекка, а Мекка находилась в Хиджазе – это считалось само собой разумеющимся Ибн Исхаком и его наследниками. Правда, остается один неприятный факт: ни то ни другое ни единым словом не подтверждается в Коране. Более того, тексты, в которых впервые появились эти названия, отделяет от Мухаммеда несколько поколений. И потому представляется, что они отражают аутентичные традиции с той же вероятностью, что нюх палестинских землевладельцев на ранее забытые библейские достопримечательности во время первой волны христианского паломничества на Святую землю.

В общем, пелена остается непроницаемой. Где именно, по мнению Мухаммеда, находилась Бакка, сейчас угадать невозможно. Свидетельства, которые, вероятно, когда-то существовали, теперь безнадежно утрачены. Ключи остались, но все они в высшей степени неопределенны и фрагментарны. Древние греки рассказывали историю о разбойнике по имени Прокруст, который привязывал своих жертв к кровати и тех, кому она была длинна, растягивал, а тем, кому она оказывалась коротка, отрубал ноги. Историкам раннего ислама нередко приходится пользоваться такой же методикой. Рассуждения о том, где изначально могла находиться Бакка, по необходимости должны быть прокрустовыми. Но поскольку это пояснение применяется и к теориям, идентифицирующим ее с современной Меккой, и к тем, которые это отрицают, представляется, что нет необходимости за них извиняться. Некоторые тайны обречены оставаться навеки нераскрытыми.

Учитывая все сказанное выше, рискну выдвинуть предположение: определенно является важным то, что арабы в пустынях за пределами Палестины имели склонность присваивать библейские декорации. Не меньше, чем евреи и христиане, они стремились к святилищу в Мамре – maqom, – где Авраам стоял перед Богом. К тому же у них было то, на что не рассчитывал ни один народ за пределами христианской империи: убедительная претензия на прямое родство с Авраамом. Право арабов называться исмаилитами, благодаря их происхождению от Агари, наложницы Авраама и матери Исмаила, признавалось на всей территории плодородного полумесяца, и, если забредший издалека путник позволял себе намек на насмешку, сами арабы проявляли великолепный снобизм. Их нисколько не смущало происхождение от рабыни-наложницы. Даже наоборот – им это нравилось. В 660-х гг., спустя два века после того, как Феодорит впервые сообщил, что исмаилиты гордятся своей родословной, несторианский хронист на персидской границе с Месопотамией сослался на существование таинственного святилища с куполом, предположительно основанного Авраамом и священного для арабов. «На самом деле, – добавил он, – для арабов не внове посещать его, поскольку с самого начала, с первых дней, они выказывали почитание отцу главы их нации»76. Поразительная деталь – ведь почти то же самое сказано в Коране. Там в отрывке о Доме в Бакке пророк идентифицирует человека, основавшего его, как Авраама. Тогда возможно, что святилище, о котором говорится в Коране как о первичном священном месте77, – то самое, которое известно в Персии как «купол Авраама»?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мусульманские ученые, делая вполне понятные попытки отождествить Бакку с Меккой, заходили иногда фантастически далеко, чтобы объяснить, каким образом патриарх, которому, согласно древней почтенной традиции, Бог обещал Ханаан, а вовсе не Аравию, мог оказаться в Мекке. Одни утверждали, что он оставил Агарь и Исмаила во время продолжительного путешествия; другие довольно-таки неожиданно сообщали, что его вел Shekhinah – шхина – этим именем раввины называют божественное присутствие на земле. Подобные теории, существующие вопреки Библии и тысячелетней истории развития предания об Авраама и его потомках, вероятнее всего, принадлежат самим мусульманским ученым. (Бытие – книга, в которой появляется Авраам, – в основном датируется VII или VI в. до н. э.) Определенно, даже если современники Мухаммеда верили, что Авраам был в Мекке, записей об этом не сохранилось. То, что Авраам обосновался в Ханаане, а Агарь и Исмаил укрылись где-то в окрестной пустыне, оставалось во время жизни пророка тем же, чем было всегда: само собой разумеющимся фактом.

Нельзя сказать, что в Коране есть что-то, этому противоречащее. Как раз наоборот. Бакка, описанная пророком, имеет ту же мистическую ауру, которая давно уже окружала другую святыню – Мамре. Пророк утверждает, что Бакка – это место, где Авраам стоял, чтобы молиться78. О чем это может напоминать, если не о maqom? Между еврейским словом «место» и его арабским эквивалентом есть явная связь. В Коране написано: «Держите для себя место Авраамово мольбищем»79 – Maqam Ibrahim. Когда Мекка раз и навсегда стала самым почитаемым святилищем ислама, мусульманские ученые определили Maqam Ibrahim как камень, который находился к северу от Каабы, – эта трактовка никак не объясняет его намного более вероятные корни, находившиеся на много миль севернее80.

То, что слова пророка о том, как был построен Дом в Бакке, неоднократно перекликаются с традициями, связанными с Мамре, разумеется, не означает, что эти две святыни – одно и то же. Но это предполагает очень определенный контекст для его откровений. Коран – это труд, в котором изложены характерные обычаи поклонения. На его страницах пророк снова и снова утверждает, что они не являются его собственным изобретением, а произошли от глубочайших источников монотеизма. Земля, по которой он ступает – он и мушрик, – покрыта следами Авраама и Исмаила, сына патриарха, и Лота, его племянника. Тогда почему, спрашивает пророк, его оппоненты не читают уроки, написанные для них в этом пейзаже? Мухаммед напоминает мушрик, что «Лот тоже был из посланников».

Мы спасли его и все его семейство, Кроме старой жены его, которая замедлила среди оставшихся позади, А прочих мы истребили. Вы проходите и утром и ночью по тем местам, где они были: Как же вы не рассудительны?81