Ледяной лес - Чиын Ха

Сначала Баэль чувствовал уныние, а потом на смену ему пришел страх. Какой смысл играть, если другие не смогут оценить его музыку?

И все-таки в душе теплилась надежда, что однажды, когда он будет стоять на большой сцене, отыщется тот самый человек. Антонио верил, что такое обязательно произойдет, но на сердце было тревожно.

В один из дней, когда он снова играл, Коннор вдруг пришел в гостиную и велел прекратить. Баэль догадался, что к старику кто-то пришел. Мальчику было велено спрятаться в кладовке, дверь в которую вела прямо из гостиной. Стоя в темноте и прижимая к себе скрипку, Баэль ждал, пока гости не уйдут. Ему было скучно, лишь иногда удавалось разобрать обрывки фраз, благодаря которым он узнавал о музыке что-то новое.

Конечно, Антонио прекрасно знал, что живет в Эдене – городе, построенном во имя музыки, и понимал, как сильно ему повезло. Из разговоров Коннора с гостями он узнал, что все музыканты делятся на два класса: мартино – прославленных маэстро, выходцев из знатных семей, и пасграно – уличных артистов из простого народа. Те и другие играли разную музыку: аристократы – мартин, простолюдины – пасгран.

Пасграно никогда не считали музыку чем-то божественным, относились к ней без должного трепета, для них она в первую очередь была развлечением. Баэля такое мало устраивало. Он решил, что никогда не будет исполнять музыку простолюдинов, несмотря на свое незнатное происхождение.

Еще Антонио узнал, что в городе есть настоящий храм музыки – Канон-холл. Сольный концерт на его сцене – огромная честь для любого музыканта. Коннор частенько брюзжал, что его, великого скрипача, незаслуженно лишают возможности выступить в Канон-холле. Баэлю было удивительно, что старик никогда не стоял на сцене этого театра. Его сердце уже сейчас билось в предвкушении. Он решил, что как только выберется из этого проклятого дома, то незамедлительно отправится в Канон-холл.

Но самый большой восторг у Баэля вызвали разговоры о конкурсе де Моцерто, который устраивался раз в три года. Лишь признанные гении музыки могли участвовать в нем, и самый лучший из них следующие три года носил титул де Моцерто. Удостоенные его музыканты становились самыми уважаемыми людьми Эдена, и даже аристократы склоняли перед ними головы.

Сколько же раз Баэль мысленно повторял: «Маэстро де Моцерто. Антонио Баэль де Моцерто», уверенный, что ему, как никому другому, подходит этот титул. Сумеет ли он получить его, сумеет ли победить, сражаясь с самыми талантливыми музыкантами Эдена? Он не мог оценить свои способности, потому что никогда не слышал игру других людей. Что, если в сравнении с настоящими гениями он бездарность?

Исполнение Коннора для Баэля звучало до ужаса тускло и блекло, словно отражая саму сущность старика. Но возможно, там, в огромном внешнем мире, целое море настоящих талантов.

Мальчик волновался и поэтому стал упражняться еще усерднее. Он старался не из-за Коннора, нет, – он не хотел уступать им, призракам за стенами этого дома. Старик очень скоро услышал, что звучание скрипки Баэля изменилось, и ему это пришлось по душе.

В тот день, когда к Коннору снова пожаловали гости, Антонио стоял в кладовке, крепко зажмурившись, и представлял в голове, как пальцы скользят по грифу, как рука осторожно водит смычком по струнам. Вдруг звонкий детский голос, наполненный жизнью, вернул его в реальность.

– Господин Коннор!

Впервые человеческий голос звучал так прекрасно. Баэль открыл глаза и прислушался к разговору в гостиной.

– А кто эта прекрасная молодая леди? Неужели наша малышка Лиан?

Девочка весело рассмеялась в ответ на комплимент Коннора. Баэль почувствовал, как от ее смеха что-то сжалось в груди. Он подошел поближе к двери и прижался к ней ухом.

– Я так завидую тебе, Климт, у тебя такая прекрасная дочурка.

Незнакомый мужчина рассмеялся:

– Зря вы не женились в свое время.

– Я и сам каждый день жалею об этом. Но ничего не попишешь. – Коннор ненадолго замолчал. – Ну что, принцесса, не желаете ли чашечку чая?

– Да, пожалуйста.

Коннор громко окликнул слугу, и в этот момент Баэль слегка приоткрыл дверь кладовки. Угол обзора был небольшим, но Лиан на одном месте долго не сидела, поэтому он вскоре увидел ее. И ахнул от восхищения. Девочка словно светилась изнутри – точно так же, как и Тристан. Каждый раз, когда Баэль смотрел на друга, он чувствовал: у того есть нечто, что сам Баэль безвозвратно утратил. У Лиан тоже было это нечто.

Антонио, затаив дыхание, внимательно наблюдал за каждым движением девочки. Когда она широко улыбалась, становились видны ее ровные зубки, когда отец хвалил ее, она легонько хмурилась, смущенная его похвалой.

У нее было все. Любящий отец и наверняка ласковая мать, которая каждый день дарила ей свои крепкие объятия. Девочка не знала, что где-то в мире существует зло, она была свободна в своем волшебном царстве. Казалось, она вся состоит из света.

По коже мальчика пробежал холодок. Чем дольше он на нее смотрел, тем сильнее чувствовал себя грязным. До ужаса безобразным. Разве мог он когда-нибудь стать равным ей?

Нет. Он был человеком совершенно другого сорта.

– Что же, Климт. Чем простой старик обязан визиту самого де Моцерто?

– Прошу, не говорите так. Вы ведь сами отклоняете все мои приглашения.

– Разве?

– Но если говорить начистоту, я пришел не просто так.

– И что же тебе нужно?

Баэль, внимательно разглядывающий девочку, вдруг замер. Неужели этот господин действительно де Моцерто – самый выдающийся музыкант Эдена? Антонио захотелось выбежать из чулана и продемонстрировать ему свою игру.

– Говорят, у вас живет талантливый мальчик.

Коннор мысленно выругался: опять этот Андерсон распускает свой длинный язык.

– Он совершенно обычный, способности ниже среднего. Не думаю, что он стоит внимания такого гениального музыканта, как ты.

– Но я все равно хотел бы его увидеть.

– Что ж, кажется, ты напрасно пришел. Мальчика сейчас здесь нет.

– А где же он?

– Он приболел, и я отправил его на источники, поправить здоровье. Думаю, восстановление займет довольно много времени.

Баэлю хотелось кричать, показать, что он здесь, в этой самой комнате. Но от страха он не смел и пошевельнуться. Немало людей, побывавших в гостях у Коннора, видели его – и хоть бы кто-нибудь помог ему выбраться отсюда.

Баэлю уже от многого пришлось отказаться, а пойти против Коннора недоставало смелости. Кто знает, может, ему придется жить с этим мерзким стариком до своего совершеннолетия.

– Жаль. Наверное, следовало оповестить вас о моем визите заранее.

– Ну что ты. Зато я повидал Лиан. Не волнуйся, как только мальчик вернется, я тут же напишу тебе.

– Буду ждать!

Господин Лист стал собираться домой. Баэль ненавидел себя за то, что так и не осмелился выйти из кладовки. Он хотел запомнить прекрасное лицо девочки.

Коннор проводил гостей и, вернувшись в гостиную, выпустил Антонио. В его взгляде читался страх.

– Кажется, тобой интересуются все больше и больше.

Баэль промолчал.

– В этом нет ничего хорошего. Ты для них как диковинная обезьянка в клетке. Все будут восхищаться твоим талантом, и только. А когда ты станешь им неинтересен, они тут же забудут о тебе. Ты скоро и сам поймешь, насколько мои слова правдивы. Никто больше не придет сюда за тобой.

Баэль не стал возражать. Возможно, старик был прав, но мальчика грызла обида, что он так и не смог продемонстрировать свой талант настоящему де Моцерто. И все же истинное страдание причиняла мысль о том, что он никогда больше не увидит Лиан.

В ту ночь Баэль, засыпая, думал о ней. Впервые ему снилось что-то приятное. Окружающие звуки мягко слились воедино и пели для него чарующую мелодию. Он блаженно растянулся на кровати, словно ленивый кот в теплый летний день. Впервые мальчик ощущал безграничное счастье.

В тот день музыка, жившая внутри него, зазвучала нежнее, красивее, не так торжественно и четко, как раньше. Антонио был уверен, что она способна растапливать собой чужие сердца, заставлять людей влюбляться друг в друга. Менять мысли и чувства людей.