Русская басня - Николай Леонидович Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А с кем? За что? И сам того не знал;
На лестнице споткнулся и упал,
И весь, как черт, в грязи, в крови перемарался.
Вот вечером его по улице ведут
Два воина осанки важной,
С секирами, в броне сермяжной,
Толпа кругом. И кум, где ни возьмися, тут.
Увидел, изумился,
Пожал плечами и спросил:
«Что? Верно, с горя ты, бедняк, опять напился?»
«За здравие твое от радости я пил!»
У пьяницы всегда есть радость или горе,
Всегда есть случай пьяным быть;
Закается лишь только пить,
Да и напьется вскоре.
Однако надобно, чтоб больше пил народ:
Хоть людям вред, зато откупщикам доход.
ПЬЯНИЦА И СУДЬБА
В ночь темную, зимой,
Подьячий пьяный шел через реку домой;
С прямой дороги сбился
И где ж? У полыньи, каналья, очутился!
Споткнулся и на край на самый повалился;
Заснул и думает, что он на съезжей спит;
На чистом воздухе, как богатырь, храпит.
Ну если б только он во сне поворотился?
Тогда б прощай и взятки и вино!
Пошел бы к тюленям на дно!
Случись же так: Судьба тут мимо проходила,
Приближилась к нему,
Тихонько разбудила
И говорит ему:
«Проснись, здесь полынья, опасно!
Встань, встань!.. Постой, тебе я помогу...
Вот лучше ляг подальше на снегу,
Там мягче... ну вот так, прекрасно!
Когда б ты утонул, тогда бы всю вину
Сложили на меня одну».
И подлинно! В чем мы Судьбу ни обвиняем?
Именье ль глупо расточим
Иль от страстей своих здоровье потеряем,
Всегда уже Судьбу, а не себя виним.
СОВЕСТЬ РАЗБОЙНИКА
Попа пред казнию разбойник попросил.
Приходит поп. Ему тот в ноги повалился
И прослезился.
«Простит ли бог меня?» — он у него спросил.
«Покаяться тебе чистосердечно должно...
Ну, сколько душ ты потерял?»
«Да как упомнить можно!
Я, право, не считал».
«А что, посты, чай, соблюдал?»
«Помилуй, батюшка! Да разве я татарин,
Чтоб не соблюл поста!
Избави бог! я христианин;
Так стану ль мясом в пост сквернить свои уста!»
И не разбойники за грех большой считают
В пост оскоромиться, обедню прогулять;
А ближнего оклеветать,
Имение и с ним нередко жизнь отнять
В достоинство еще и в честь себе вменяют.
КУПЕЦ БРЮХАНОВ
Когда б я был богат, я все бы спал да ел,
Еще бы пил и так бы растолстел,
Чтоб скоро с Пробтером[25] сравнялся,
Ничем бы я тогда уже не занимался:
Сидел бы и лежал;
Стихов бы даже не писал,
А только б прежние приятелям читал.
Однако чересчур быть толстым также худо.
В Москве я знал купца — осьмое, право, чудо!
Представьте: он сажень почти был в вышину
И два аршина в ширину.
Однажды из его кафтана,
Без спора, без хлопот,
Обил обойщик два дивана
И для жены еще украл тут на капот.
Ну, нечего сказать, мой Брюханóв был диво!
А как тянул он пиво!
Как ел! Зато не мог ходить
И заставлял себя по комнатам водить.
Держал он по совету
Искусных докторов престрогую диету,
Пускал и кровь — все пользы нету.
Без ужина сыпáл на жестком тюфяке
И наконец на голом сундуке:
В лице немного станет хуже,
Глядишь — а платье ýже!
К несчастью, мой толстяк купец
Бездетный был вдовец.
Одни прикащики с ним жили,
И многие из них сродни ему хоть были,
Но в лавках у него и в доме все щечили.
Добра-то же, добра!
Ломилися шкапы от серебра.
Однако без смотренья
Дошел бы наконец совсем до разоренья:
Он счетов три года уже не поверял;
Так мудрено ль и весь утратить капитал?
Решился Брюханóв жениться,
Не для того чтобы наследников иметь,
А чтоб жена могла за домом приглядеть,
И перестал лечиться.
Когда есть деньги у кого,
Хоть будь урод, пойдут охотно за него.
Притом же не искал жених наш ни богатства,
Ни красного лица; искал себе жену
Для облегчения в заботах, для хозяйства;
И сваха честная нашла ему одну
Девицу пожилую,
Лет под сорок такую,
Пресмирную, хозяйку дорогую:
Без арифметики по пальцам все сочтет;
Крупинка у нее и та не пропадет;
Пример для всех купчих: тиха, скромна, учтива,
В компании важна и молчалива.
Нельзя пересказать, как Брюханóв был рад,
Что бог ему послал такой завидный клад.
Какое сделал он приданое невесте!
И сколько подарил парчи ей, жемчугу,
Серег, перстней — всего припомнить не могу,
А свахе сто рублей да лисью шубу в двести.
В три тысячи ему стал на другой день бал.
Лишь только молодой на нем не танцевал.
Вступила наконец в хозяйство молодая,—
Пошла тут кутерьма такая,
Что боже упаси!
Святых вон понеси;
С утра до вечера бранится и дерется,
А мужу бедному всех больше достается!
Коль скажет что, беда,— беда, коль и молчит.
