Синий сумрак - Мэгги Шайн

— Ты не захочешь сейчас об этом слышать.

— Нет, захочу. Очень хочу послушать.

Он протянул к ней руку, но девушка ловко увернулась от его прикосновения, и Лу враз почувствовал резкую боль, сравнимую с ударом в пах: раньше Макс никогда так не поступала. Наоборот, она сама обычно пыталась коснуться его.

Она медленно отступила назад, явно не замечая царящее в душе Лу смятение.

— Долгие годы я убеждала себя, что в глубине души ты любишь меня, не осознавая этого. Что рано или поздно ты поймешь, что я нужна тебе, и тогда… — Она замерла на месте и, подняв голову, воззрилась на Лу немигающим взглядом. — Мое воображение рисовало идиллические картины: мы живем вместе, вместе работаем, делим ложе. В моих мечтах мы были так безоблачно счастливы… — Она расправила плечи, в глазах ее сверкали слезы, вид которых также причинял Лу невыносимую боль. — Но сейчас все это уже не важно. Просто я жила в мыльном пузыре глупых фантазий, а он взял и лопнул, и я оказалась в жестокой реальности. Но я справлюсь. Мне просто требуется некоторое время.

Лу не сразу нашелся с ответом.

— Я никогда не говорил, что не хочу тебя. Мне казалось, что это совершенно очевидно, особенно после прошлой ночи. Я желал тебя. И сейчас тоже желаю.

— Ты идешь наперекор своей натуре. Мы не можем завести ни к чему не обязывающую интрижку, потому что тогда тебя будет терзать чувство вины, но и серьезных отношений у нас быть не может.

— Ради всего святого, Макс, я предложил тебе стать моей женой. Что может быть серьезнее этого?

— Ты меня не любишь. Думаешь, я хочу остаток жизни провести с человеком, который женился на мне только из чувства долга? — Она потупилась и яростно затрясла головой. — Ты был во всем прав, Лу. Нам нужно остаться просто друзьями.

— Как мы сможем это сделать, когда ты так на меня сердишься? — В любой момент он готов был удариться в панику, хотя и не понимал почему.

— Я вовсе не сержусь на тебя, Лу. Но задета моя гордость. Я расстроена, опечалена, но тебя я в этом не виню, и ты не должен меня ни в чем винить. Как еще человек может себя чувствовать, когда лишается главной мечты своей жизни? Но со мной все будет хорошо, очень хорошо, обещаю.

Лу в смятении опустил голову.

— Можешь вернуться в Уайт-Плейнс, если хочешь, — продолжала Макс. — Я не стану тебя в этом винить. Купи себе билет на автобус и пошли мне чек о расходах.

— Макс, ты же так в действительности не думаешь.

Долгое время она молча смотрела ему в глаза.

— Нет, я именно так и думаю. Но, если хочешь, можешь остаться до тех пор, пока мы не закроем дело, а потом… а потом, полагаю, все будет кончено.

Лу ощутил себя настоящим злодеем, самым низким и жестоким человеком на всем белом свете. Он чувствовал на себе вину гораздо худшую, чем если бы он и вправду дал пинка под зад ее любимому щенку.

— Мы со Сторми уезжаем на день. Мне пойдет на пользу некоторое время провести вдали от тебя. А когда вернусь, все уже будет позади, верь моему слову.

Лу попытался улыбнуться девушке, потому что не мог придумать, что он мог бы сказать ей в сложившейся ситуации. Она протянула к нему руку:

— Где мои ключи?

— Ах да. — Он взял связку с комода и передал Макс.

— Увидимся после обеда, ладно?

— Ладно, — согласилась она и оставила его одного.

В окно Лу наблюдал за тем, как Сторми, помахав на прощание Джейсону, садится в машину Макс и они уезжают. Он ощутил необъяснимую тяжесть, сдавившую грудь. Ничего подобного он никогда прежде не чувствовал.

Глубоко вздохнув, Лу тоже вышел на улицу и подошел к Джейсону, который все еще смотрел в ту сторону, где уже скрылась из вида машина девушек.

— Нельзя упускать такую идеальную возможность, — заявил Лу.

Молодой человек странно на него посмотрел.

— Возможность сделать что?

— Нам с тобой предстоит работенка, приятель. Так или иначе, нужно наведаться сегодня на этот треклятый остров.

По дороге в Салем Максин пребывала в мрачном расположении духа. Конечно, она пыталась поддерживать непринужденную беседу, даже отпустила несколько шуток, но это не помогало ей скрыть боль, притаившуюся в ее глазах. Сторми хотела бы все исправить, но она понимала, что сделать это могут только два человека, и она не являлась ни одним из них.

Когда они подъезжали к городу, Макс снова мрачно молчала, и Сторми, чтобы отвлечь подругу, сказала:

— Тебе не кажется, что Морган и Данте могут сейчас быть на пути к особняку?

— Не исключаю такой вероятности, — согласилась Макс.

— Лидия сообщит им, куда мы отправились, и они нам позвонят или даже сами явятся в Эндовер.

— Надеюсь, мы закончим раньше, чем они это сделают.

Если подозрения Максин оправдаются и разумом Сторми, пока она находилась в состоянии комы, действительно завладел какой-то скитающийся дух, Морган могла бы им помочь. В конце концов, она тоже была по ту сторону. Они со Сторми вместе бродили в тумане и вместе нашли дорогу обратно — хотя в то время еще и не были знакомы друг с другом.

Но Максин не хотела вовлекать в свое расследование друзей-вампиров — и уж тем более свою собственную сестру. Сторми решила, что Морган нельзя ни о чем говорить, иначе она непременно захочет помочь и может подвергнуть себя опасности. Значит, вмешательство вампиров следует оставить на крайний случай, если эта гипнотизерша окажется для них совершенно бесполезной.

Дом Марты Ноксвилль располагался на тихой улочке в Салеме в нескольких минутах ходьбы от туристического центра «Салем Виллидж». Ее дом стоял бок о бок с другими, такой же высокий и узкий, с крутой крышей, покрытой красной дранкой, и красными же ставнями и дверью.

Со стороны узкой короткой подъездной аллеи девушки заметили в здании еще один вход с табличкой «Офис». Именно им они и воспользовались и оказались в самой обычной гостиной, декорированной в приглушенных тонах. Вдоль одной стены располагался огромный аквариум, в котором неспешно плавали разноцветные рыбки всевозможных форм и размеров. У стены напротив стоял большой, в человеческий рост, фонтан: вода каскадом струилась по каменной горке, собираясь в резервуаре, также вырезанном из камня. Комната утопала в растениях. По углам в кадках размещались деревья, с потолка свисали легкие корзины с цветами. Мягкий коричневый диван и кресла в тон словно приглашали присесть на них, хоть на минутку, и Сторми засомневалась, что кто-то может противиться этому молчаливому зову.

— Вы, должно быть, мисс Джонс, — произнес женский голос. — Можно мне называть вас Темпест?

Прямо перед собой Сторми увидела невысокую пухлую женщину лет примерно тридцати пяти, обладающую роскошными вьющимися каштановыми волосами, спускающимися по спине. Ее карие глаза смотрели открыто и дружелюбно, а улыбка была широкой и приветливой.