Круг - Бернар Миньер

Министр счел за лучшее сменить тему.

— Что будем делать?

— Где был Лаказ в тот вечер? Хоть вам-то он признался?

— Нет. И отказался говорить со следователем. Его поведение лишено смысла! Он тронулся умом и ни с кем не желает это обсуждать.

На сей раз Кашалот искренне удивился. Он оторвался от созерцания еды и взглянул на министра.

— Полагаете, он ее убил?

— Не знаю, что и думать… но он все больше напоминает виновного. Боже, пресса будет счастлива!

— Избавьтесь от него, — приказал Кашалот.

— Что?

— Дистанцируйтесь от Лаказа. Пока не поздно. Выкажите минимум корпоративной солидарности в общении с журналистами, напомните о презумпции невиновности, независимости судебной системы… Не мне вас учить. Но обязательно скажите, что неприкасаемых в нашей стране нет… Все поймут. Козел отпущения необходим в любой ситуации. Наш любимый народ подобен древним иудеям — обожает козлов отпущения. Лаказа принесут в жертву на медийном алтаре, пресса его уничтожит и на какое-то время успокоится. Добропорядочные мужи исполнят привычные номера на телевидении, толпа будет улюлюкать и требовать крови. Кто знает, возможно, завтра та же участь ждет вас. Или меня… Принесите его в жертву. Сейчас. Немедленно.

— У него было блестящее будущее, — не поднимая глаз от тарелки, промолвил министр.

— Пусть упокоится с миром, — ответил Кашалот и наколол на вилочку очередную улитку. — Будете сегодня вечером смотреть матч? Нас может спасти одно — выигрыш чемпионата мира. Но это так же нереально, как мечтать о победе на следующих выборах…

В 15.15 Циглер наконец нашла то, что искала. Вернее, она нашла двух потенциальных клиентов. Большинство членов команды уборщиков фирмы «Кларион» составляли сравнительно недавно приехавшие из Африки женщины. Иммигранты всегда работали в секторе «промышленной уборки»; успех предприятий, подобных «Клариону», покоился на вынужденной податливости неквалифицированной рабочей силы, редко входящей в профсоюз и не способной защищать свои права.

Мужчин-уборщиков было всего двое, и Циглер интуитивно решила начать с них. Во-первых, потому, что процент мужчин-правонарушителей был намного выше процента нарушивших закон женщин, хотя это соотношение постепенно меняется. Во-вторых, женщины очень редко оказываются замешанными в преступлениях против власти. Кроме того, мужчины склонны играть по-крупному.

Первый «кандидат» был отцом семейства с тремя взрослыми детьми. Пятьдесят восемь лет. До этого тридцать лет работал в автомобильной промышленности — правда, не в одной из двух крупнейших французских компаний, а в субподрядной РМЕ.[43] В 90-х гиганты усилили давление на поставщиков в том, что касалось качества, сроков и — главное — стоимости производства, что вынудило большинство малых и средних предприятий пойти на радикальную перестройку либо продаться американцам. Этот человек стал одной из многочисленных жертв данного процесса, и Циглер отложила его анкету в сторону. Его выбросили на свалку, он озлоблен, но отвечает за семью. Второй уборщик был намного моложе; он попал во Францию совсем недавно, благодаря счастливому стечению обстоятельств, чудом вырвавшись из лагеря беженцев на Мальте, где гнили заживо сотни других нелегалов. Он одиночка… Без жены, без детей… Вся его семья осталась в Мали… Этот человек пережил ужас плавания на старой посудине по Средиземному морю, а потом попал на остров-тюрьму. Потерянный и уязвимый, он пытается адаптироваться, затеряться в толпе, не высовываться. Завести друзей. И он наверняка выполняет работу, недостойную его квалификации. А еще — смертельно боится, что его вышлют на родину. Циглер выбрала № 2. Он — идеальная мишень…

Его зовут Дрисса Канте.

Эсперандье слушал «Use Somebody» в исполнении «Kings of Leon» и наблюдал за полем битвы. Трое братьев Фоллоуин и их кузен Мэтью пели «Знаешь, я ведь мог быть с кем-нибудь… С кем-нибудь вроде тебя…» Венсан промурлыкал себе под нос мелодию и послал мысленное проклятие Мартену. Он видел, как коллеги устанавливали в зале для совещаний телевизор с большим экраном и затаривали холодильник пивом. Не пройдет и часа, как кабинеты опустеют, один за другим: все будут смотреть футбол. Венсану очень хотелось поучаствовать в этом празднике жизни, но он застрял тут с кучей факсов и протоколов, разложенных на десятки тонких стопок.

Лейтенант все утро и полдня копался в прошлом Элвиса Констандена Эльмаза, который по-прежнему находился в больнице и пребывал в коме. Эсперандье прошерстил документы налоговой и социальной служб, чтобы восстановить профессиональную биографию Эльмаза (если у албанца когда-нибудь была легальная работа). Он посетил префектуру и, проверив техпаспорта и водительские права, выяснил — к величайшему своему удивлению, — что Элвис был женат, его брак продержался всего восемь месяцев, детей (во всяком случае, официально зарегистрированных) он не прижил. Венсан сделал запрос в кассу выдачи семейных пособий и Министерство обороны.

Он получил кучу разрозненных сведений. Худший результат из возможных.

Лейтенант вздохнул. Сказать, что он предпочел бы сейчас находиться в другом месте, значило ничего не сказать. Восстановление жизненного пути Элвиса Констандена Эльмаза оказалось делом неприятным и крайне удручающим. Элвис являл собой почти идеальный образчик рецидивиста, регулярно попадавшего в тюрьму за преступления, совершенные на воле. В его послужном списке числились торговля наркотиками, преступления против личности, кражи, сексуальные нападения на молодых женщин, похищения и домашнее насилие. Классический профиль жестокой и крайне опасной личности. Как сказала Самира, просто чудо, что он никого не убил… Кроме всего прочего, Элвис был организатором собачьих боев. В тюрьме в Сейсе он неоднократно попадал в карцер. В короткие периоды пребывания на свободе управлял секс-шопом в Тулузе, на улице Данфер-Рошро, был вышибалой в частном клубе на улице Мейнар, официантом в кафе-ресторане на улице Байяр и являлся завсегдатаем всех самых подозрительных заведений, расположенных в этом квартале. Одна деталь привлекла внимание Эсперандье: официально «карьера» Элвиса началась, когда ему было двадцать два года, после первой посадки. До этого времени ему удавалось выходить сухим из воды, хотя сыщик был уверен, что начал он гораздо раньше. Эсперандье взглянул на последнюю папку и начал просматривать бумаги, надеясь найти хоть какую-нибудь достойную внимания зацепку.

«А вот это интересно», — подумал он, дойдя до последней страницы, и почувствовал охотничий азарт.

Венсан достал телефон, чтобы позвонить Мартену. На последней странице он прочел название города. Марсак. Казалось бы, ничего удивительного, Элвис вырос в этих местах. Прежде чем началась его преступная карьера, Элвис Констанден Эльмаз работал воспитателем в Марсакском коллеже.

35

Крысы

Сервас ехал по дороге среди холмов. Окружающий пейзаж приобрел металлически-серый оттенок, небо еще больше нахмурилось, далеко на горизонте то и дело сверкали сухие молнии. Гроза готова была вот-вот разразиться. Майор притормозил у обочины в сердце густого леса, чтобы собраться с мыслями, вышел из машины и выкурил сигарету, глядя на длинную прямую линию дороги. Мошкара вилась в наэлектризованном воздухе, где-то далеко нервно лаяли собаки. Сервас отогнал назойливого, взбудораженного жарой слепня и вернулся за руль. За пять минут мимо не проехала ни одна машина.

Сердце сыщика билось глухо и неровно, он старался не думать о «коллективной эвтаназии», устроенной в собачьем питомнике. Лужайка перед домом Эльмаза выглядела зловеще. Мартен поднялся по скрипучим ступеням на веранду, поднял ленту ограждения, отпер отмычкой дверь, вошел и сразу надел перчатки. Полицейские обшарили все углы, но у них не было конкретной задачи, и что-то могло ускользнуть от их внимания. Сервас обвел взглядом царивший в доме хаос. Мебель, пол, кухонный закуток, грязная посуда в раковине, коробки из-под пиццы и гамбургеров, пепельницы с окурками и пустые пивные бутылки — все было покрыто пылью и специальными порошками, с помощью которых эксперты снимали отпечатки с предметов. Интересно, кто будет это убирать? Через открытую дверь доносились раскаты грома и шелест листвы.

Свет, проникавший в дом через окна, был свинцово-серым и тусклым, как в океанских глубинах. Сервас включил фонарь и начал обход.

Ему понадобился час на то, чтобы обойти первый этаж. В спальне царил тот же чудовищный кавардак, что и в гостиной, на неубранной кровати валялось грязное исподнее вперемешку с упаковками от видеоигр. В воздухе витал едва уловимый запах марихуаны и разложения. Повсюду жужжали мухи. Сервас обыскал ванную, но ничего особенного не нашел, если не считать использованных одноразовых станков для бритья, грязной мочалки, посеревшей от времени мыльницы и зубной щетки со следами засохшей пасты. В аптечке был полный набор самых разных лекарств. Дно душевой кабины позеленело от плесени, воду в унитазе тоже явно спускали нечасто. Мартен вернулся узким коридором в объединенную с кухней столовую, встал на стул и потянул за ручку потолочного люка. Внутри обнаружился металлический трап на чердак.