Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

Среди людей, приславших письма, были два нобелевских лауреата – Вернер Гейзенберг и Макс Борн, детский писатель Эрих Кёстнер, а также один профессор. Его звали Йозеф Алоис Ратцингер, и впоследствии он стал Папой Римским Бенедиктом XVI. Полученные письма Визенталь передал министрам юстиции ФРГ и Австрии, а также опубликовал в виде книги. Это был самый большой осуществленный им к тому времени проект.

Отмена срока давности требовала изменения существующего законодательства. Перед решающим голосованием в бундестаге в ФРГ развернулась общественная дискуссия (носившая отчасти этический, но главным образом политический характер), а министр юстиции Бюхер ушел в отставку. Однако в марте 1965 года в бунденстаге был достигнут парламентский компромисс, позволивший немцам уклониться от принятия этого смелого и имевшего для немецкого народа важное моральное значение решения. Вместо того чтобы отменить срок давности полностью, члены бундестага прибегли к юридической уловке, с помощью которой срок давности был всего лишь увеличен на пять лет. Роберт Кеннеди написал в связи с этим Визенталю, что, к сожалению, эта проблема вскоре возникнет снова. Так и случилось.

После этого Визенталь начал бороться за отмену срока давности в Австрии и с этой целью послал письма министру юстиции и ряду политиков. Однако их ответы были либо уклончивыми, либо откровенно враждебными. Тем не менее в конечном счете в Австрии срок давности тоже был увеличен.

4. Поклонники и разочарования

Успехи Визенталя в борьбе за отмену срока давности привели к тому, что его деятельность приобрела новое измерение, а его общественный статус изменился. Теперь Визенталя уже не воспринимали как надоедливого детектива-дилетанта, бегавшего в одиночку от чиновника к чиновнику, из суда в суд и от журналиста к журналисту, а относились к нему как к человеку, перед которым открыты многие двери и которому как в Австрии, так и в ФРГ есть что сказать по поводу самых основополагающих общественно-политических проблем.

Когда у него не было новой интересной информации, он заново просматривал дела нацистов, чьи имена часто фигурировали в прессе, таких, например, как Мартин Борман. Мы, объявил Визенталь в 1965 году, получили надежные доказательства того, что Борман жив.

Когда президент Франции Де Голль находился с визитом в Парагвае, Визенталь послал ему телеграмму, в которой сообщил адрес Менгеле, и попросил поговорить на эту тему с президентом Парагвая. Обычай обращаться непосредственно к главам государств он завел вскоре после освобождения из концлагеря Маутхаузен.

В октябре 1966 года он послал австрийскому канцлеру Йозефу Клаусу длинное послание, где заявил, что доля участия австрийцев в преступлениях нацистов намного превышала долю австрийского населения в Третьем рейхе. По его словам, австрийцы, составлявшие всего 8,5 % от общего количества жителей рейха, были виновны в смерти трех миллионов евреев. Правда, он оговаривал при этом, что его расчеты могут быть неточными. В своем письме он требовал выделить больше государственных служащих, прокуроров и денег, чтобы ускорить темпы предания нацистских преступников суду, и писал, что обеспокоен международным имиджем «нашей страны». Иными словами, он опять выступал не в качестве еврея, сводящего счеты с убийцами своего народа, а в качестве обеспокоенного гражданина, желавшего сделать свою родину лучше.

Все больше и больше людей, включая послов иностранных государств, изъявляло желание встретиться с ним лично, и о нем постоянно писали в газетах. Объяснялось это, прежде всего, тем, что его воспринимали как человека, беззаветно преданного идеалам закона и справедливости, твердо идущего к своей цели, смелого и уверенного в себе.

Его часто приглашали читать лекции – как в США, так и в других странах, – и эти лекции (наряду с материальной помощью Моссада, месячной рентой, которую он и его жена получали из ФРГ, а также доходами от книги о его участии в поимке Эйхмана) были еще одним источником его заработка. Общественные организации даже стали обращаться к нему с просьбой о денежных пожертвованиях. Одно из таких обращений он, по-видимому, подшил с особым удовольствием: оно поступило из «Джойнта», откуда его всего за несколько лет до того уволили.

Интерес и восхищение, которые он вызывал, были связаны также с общественными, культурными и политическими процессами, характерными для второй половины 60-х годов. В Европе выросло новое поколение. Это были молодые люди, родившиеся в конце Второй мировой войны или сразу после нее. Многие из них чувствовали стыд из-за того, что их родители отказывались признавать свою вину, лгали им и не смогли выкорчевать из себя нацистскую идеологию.

Однако несмотря на все восхищение, которым был окружен Визенталь, он продолжал переживать и многочисленные разочарования, в частности, когда пытался найти эсэсовцев, издевавшихся над ним лично.

Через двадцать лет после того, как эсэсовский офицер Фридрих Варцок повел последних узников концлагеря Яновский на запад, Визенталю показалось, что ему удалось Варцока найти. В июне 1966 года, писал он, Варцока видели в Гамбурге. Кроме того, ему удалось обнаружить бывшую возлюбленную Варцока, проживавшую в Австрии. Она была допрошена полицией и подтвердила, что в 1945 году жила с Варцоком. «Мы, – писал Визенталь, – продолжаем этим делом заниматься; речь идет о важном преступнике». Он пытался искать Варцока в Египте и Судане – причем разные ведомства ему в этом помогали, – но поймать его так и не удалось.

Прокуратуры прибегали к помощи Визенталя, чтобы найти свидетелей, и использовали его исторические познания. «Будьте абсолютно уверены, – заверил он одного из прокуроров, – что я сделаю все возможное, чтобы вам помочь. Хотя бы потому, что сам родом из Бучача и мои родственники, как и родственники жены, там погибли».

Как всегда, он пытался использовать для своих поисков средства массовой информации. Однажды, например, он давал интервью для телевидения и показал на камеру письмо, которое, по его словам, получил в тот день от старушки, проживавшей на севере ФРГ. Она сообщала о полицейском, показавшемся ей подозрительным. Фамилия полицейского была Паал. Именно в этом и состояло одно из преимуществ широкой известности. Чем знаменитее становился Визенталь, тем больше писем с угрозами и оскорблениями он получал, однако при этом ему приходили также письма людей, доносивших на своих ближних: на соседей, должников и даже на родственников, которым они хотели отомстить. Часто эти письма были анонимными.

Письмо старушки Визенталя обрадовало, поскольку Паала он искал еще с 1946 года. В Линце он время от времени сталкивался с беженцами из Бучача, которые рассказывали ему, как там убивали евреев, и именно так ему стало известно, что мать его жены была застрелена украинским полицаем и что его дядю, владельца пекарни Исраэля Визенталя, и жену дяди Хаю застрелили в печи, в которой они прятались. При этом в рассказах беженцев постоянно упоминался полицай по фамилии Паал.