Туманный Антакаль (СИ) - Хмельная Маруся

- Фи, бородавка, – скривилась я. – Если так, тогда ты точно меня любишь.

- А ты что, не готова меня любить с бородавкой на носу? – деланно удивился Джеймс.

И начал меня щекотать, так, что пока смеялась и изворачивалась, не заметила, как осталась без платья.

- Так, хотел уделить внимания вам, – голова Джеймса были на уровне моей груди, он легонько сжал груди руками и театрально вздохнул с сожалением. – Придётся вернуться к вам попозже.

Джеймс стал целовать шрамы. Как и обещал, прошёлся по каждому миллиметру всех что были. А я плавилась в неге, в той ласке и нежности что он дарил, от его жаркого дыхания, от ощущений от его поцелуев, которые он как метки оставлял на любимой женщине.

В какой-то момент Джеймс увлёкся и сорвался с нежности на страстное желание обладать, присвоить, скорее заполучить то, что желал заполучить давно. Ласки стали настойчивее и ощутимее. Когда сильно сжал рукой в районе талии, а я издала стон, который он потянулся выпить, прошептал:

- Прости, трудно сдерживаться. Если будет больно, говори.

Джеймс снова потянулся к губам, но теперь он не просил, не спрашивал, он требовал и сминал, утверждая своё право обладания этими губами, этим телом.

Освободил от белья грудь, нетерпеливо рыкнул и захватил одну губами. Рукой ритмично сжимал вторую. Насладившись вкусом одной, перешёл к другой. Я выгибалась, желая большего. Мои руки блуждали по плечам и спине Джеймса, запутались в его светлых прядях.

Когда я издала особо нетерпеливый стон и вонзила ногти в спину Джеймса, он довольно рыкнул:

- Нетерпеливая крошка Мартина. Дай мне насладиться твоим вкусом.

Он оставил грудь в покое, дорожкой поцелуев спустился по животу до пупка, обведя его языком, а потом ниже, прикусывая нежную кожу после каждого поцелуя. Я закричала в истоме и дальше мои воспоминания и ощущения слились в яркие пятна. Я не знала, что я могу издавать такие звуки от наслаждения. Но я их издавала, я плавилась от изысканных и настойчивых ласк Джеймса, и мне было так хорошо, как никогда и ни с кем не было хорошо. Это было что-то волшебное, уносящее меня на облака с этой бренной земли, и откуда совсем не хотелось возвращаться. Время перестало иметь свою власть в том состоянии собственной эйфории, в мире, который мы создали, соединившись вдвоём.

Джеймс пытался не спешить, доставить удовольствие неторопливыми глубокими движениями, но первое соитие всегда не даёт насладиться всеми ощущениями сполна. Слишком сильны ощущения, слишком чувственно каждое движение, каждое прикосновение, словно разряд маленькой молнии. Наслаждаться полными ощущениями получается со второго или третьего раза. Мы заснули с Джеймсом под утро, не выпуская друг друга из объятий. Переплелись руками, ногами, прядями волос.

- Я люблю тебя, – чмокнул меня в нос, засыпая Джеймс. – Я никогда не был так счастлив. Спасибо тебе за это.

- И я, – ответила.

- А впереди у нас много таких ночей, всю жизнь. Даже не верится такому счастью, – счастливо улыбаясь, пробормотал Джеймс.

Глава 61

Как бы я не ревновала Беатрис к Джеймсу (хотя после первой ночи, а потом и таких же последующих ревность моя затихла и уснула), а пользы от неё было больше всех. Именно она принесла неутешительные выводы, что Доноуопари затухает. По своей шкале магии, в подробности которой я не вникала, потому что практическое применение магии всегда любила больше теории, значения показали, что Доноупари стремительно её теряет.

Его запас магии истощился. Она сравнила показатели, которые снимала на практике в Адуаке, собирая материал для своей теории и защиты. Снимала показатели со всего подряд и, конечно, не могла пройти мимо самого важного исторического артефакта Авижена. Это было семь лет назад. Сегодняшние показатели с давними сильно разнились и существенно в худшую сторону. Доноуопари умирал. Высыхал. Истощался. Как ни назови, дела это не меняло. Сырой магией насыщать его не получалось, он её не принимал.

- Я пока не могу разобрать на составляющие схему Доноуопари. Там переплетение восьми линий, и часть из них я нигде больше не встречала.

Мы склонились над схемой Доноуопари, которую пытались воссоздать.

- Линия магии под М1, линия защиты под З, под линией Т мы как раньше говорили, имеем в виду связь артефакта с туманом, – водила пальцем по линиям на схеме Беатрис. – Одну линию мы выделили как музыкальную, благодаря исследованиям Маины влияния музыки на туман, и дали ей название М2, хотя она мало чем напоминает линии музыки в музыкальных артефактах. Кстати, не помню, я говорила вам?

Беатрис подняла голову от схемы:

- Роясь в архивах, в исторических хрониках появления Доноуопари, я наткнулась на упоминание одним свидетелем, что он слышал от кристалла пение. От которого в душе возгоралось пламя жизни, человек чувствовал эйфорию и неземное счастье. Но это было единственное свидетельство. Я подумала тогда, что свидетель мог быть слишком экзальтированной личностью, на которую повлияли всеобщая эйфория и ликование происходящих событий. Но сейчас ставлю под сомнение. Может, кристалл действительно пел? Только не все его слышали? Или не посчитали нужным описать этот важный момент?

- Или петь он перестал слишком быстро, и об этом забыли, – потёр подбородок Джеймс. – Интересная версия, спасибо, что вспомнила и поделилась. Такие мелочи очень важны.

- Маина, у тебя есть какие-нибудь соображения по поводу остальных линий? – повернулась ко мне Беатрис.

Она ничем старалась не показывать вида, что предвзято ко мне относится, после того как мы с Джеймсом пришли на следующий день после её прибытия зацелованные и сытые как коты, только что не урчавшие от довольства. И только совсем неискушённый человек не мог бы понять, чем мы занимались всю ночь. Беатрис таковой не была. Как умные женщины, мы обе понимали, что подругами нам не стать.

- Нет, – разочарованно вздохнула я. – Схема совсем невообразимая, узлы завязаны так, что никогда не встречала такого. Мы работаем по другой методике. Надо, конечно бы, изучить биографию этого мага, но о нём нигде совсем никакой информации.

- Потому что он был сразу то ли убит, то ли посажен под замок в какую-то крепость до самой смерти, то ли изгнан. Чтобы не проболтался о настоящей природе возникновения Доноуопари. Свидетелей таких дел не оставляют, – отметил Джеймс.

- Что ж, будем думать дальше. Вопрос только во времени. Сколько его у нас?

Поймать Ника для разговора было нелегко. Бедный Ник постоянно был занят, не досыпал и поесть как следует тоже не успевал, что сказалось на его виде. Сердце переполнилось сочувствием. Мелькнула трусливая мысль даже отказаться от своего намерения, но решительно её отвергла. Этот разговор был важен не только для меня и Ника, но и для Джеймса и Абигейл.

- Ник, ты плохо выглядишь. Ты вообще не отдыхаешь? – поймав его в коридоре, спешащим по какому-то очередному важному делу, зажала я его в углу.

- Когда, мой свет? – вздохнул Ник. – То одно, то другое. Честно, когда всё закончится, я сбегу. Не хочу править, не моё это.

- А чьё? – не удержалась я от ехидства. – Твой отец жалуется на здоровье, братьев у тебя нет. Желающих сесть на трон в такой момент тоже не наблюдается.

- Ещё бы, сейчас от трона последствия только в виде геморроя, никаких плюшек и радостей. А вот когда всё устаканится… я вообще предлагаю посадить на трон Джеймса. Авижен будет доволен и больше сюда нос не сунет.

- Кхм-кхм, – закашлялась я. – А Джеймс в курсе?

- В курсе, всё отшучивается только, – улыбнулся Ник.

- Кстати, о Джеймсе. Мне надо с тобой поговорить, Ник.

- Свет мой, мне некогда сейчас, – взмолился Ник. – Давай потом?

- Когда? – возмутилась я. – Ты постоянно занят.

- Тогда говори сейчас.

- Это личный разговор, но раз так... Ник, я и Джеймс любим друг друга и собираемся пожениться.

- Ах, вот как…

Лицо Ника осунулось ещё больше, хотя казалось, больше уже некуда. Он опустил руки, стоял и молчал, как пригвождённый к полу. Я даже почувствовала вину, хотя ни в чём не была виноватой.