Дикарь (СИ) - Жигалов Александр

Молитва оборвалась.

Взмах руки.

И человек с факелом подходит к костру. Но тот вновь упрямится, пламя дрожит, касается дров и отступает, в чем видится дурная примета. Оборачивается баронесса.

— Помоги, — шепчет Миара. И Винченцо сдается.

Не так много и надо этому огню. Мгновенье, и вспыхивает, поднимается белой стеной, заставляя человека отшатнуться. И снова шепчутся, опасливо так.

Смотрят.

Пускай.

— Потом поговорим, — обещает Миара. И взгляд её вперивается в это пламя. Дым тянется к небу и запаха почти нет. Это хорошо. Запах сожженного трупа всегда мерзостен.

Разговор и вправду продолжается, но уже в покоях баронессы. Здесь прохладно. Каменные стены, слегка прикрытые тонкой тканью гобеленов. Еще один застыл на станке, и свисают бахромой драгоценные нити. Винченцо даже попытался разглядеть, что именно вышивала баронесса, но увидел лишь разноцветные пятна.

Сама она, переоблачившаяся в темное платье, на котором выделялись два ряда мелких пуговиц, опустилась на низкое кресло. Спина её была пряма. Голову прикрывал кусок белой ткани, прихваченный поверху витым шнурком. В руках баронесса держала четки и алые их камни поблескивали, как поблескливали и драгоценные пуговицы платья.

Выглядела она бледной, усталой, но весьма довольной.

— Спасибо, — она заговорила первой и говорила, глядя на Миару, будто Винченцо и вовсе не было в комнате.

Подали кувшин и кубки.

Блюдо с тонкими полосками теста, в которое завернули смесь меда, сушеных ягод и орехов. Нарезанный кубиками сыр. Сухое мясо.

Поминальная трапеза проходила внизу, в замке, и будет длиться всю ночь.

Таков обычай.

— Я, — она сложила руки на коленях, и белые, те почти сливались по цвету с тканью. — Я хотела бы просить вас задержаться. Возможно, и вовсе остаться.

— Зачем?

— Мой сын, — губы дрогнули и на долю мгновенье лицо баронессы исказилось. — Он… пропал. Его надо найти. Я приказала отправить людей. В город. Но возможно, он не там. Эта… эта тварь… твари… были уверены, что мой Джер мертв. Но он жив! И значит, он не там, где его ждут.

— И ты хочешь, чтобы мы его нашли?

— Я знаю, что маги могут!

— Не все, но… пожалуй, мы можем поспособствовать. Так, Вин?

Винченцо кивнул, хотя не испытывал ни малейшего желания тратить силы и материалы на создание гончей, тем паче, что вне лаборатории это невозможно. Во всяком случае такого голема, который протянет дольше нескольких дней.

Или не голема?

Есть куда более простые способы.

— Замечательно. Еще… возможно… я понимаю, госпожа, что мой сын вам не пара. Но у него есть дар. Спящий. И… маг говорил… обещал его разбудить.

— Как?

— Какой-то древний ритуал. Он сказал, что ему нужна кровь мешеков.

— Интересно, — промурлыкала Миара и подалась вперед, стало быть, ей и вправду было интересно.

— Я долго искала. Не могла найти. Мешеков не продают.

— Редко.

— Именно. Но мой отец… у него связи. И его человек прислал письмо. Что есть подходящий товар. Нужный. Дорого. Муж сомневался, но я настояла. Оплатила. Мой отец оплатил. Должен был. Но суть не в том. Джер уехал. И не вернулся. Если он жив… у него сила. Вы могли бы… могли…

— Выйти за него замуж?

— Именно, — выдохнула баронесса.

— Зачем? В смысле, вам-то зачем?

— Мой сын… он хороший мальчик, но он еще слишком юн. Он не справится. Вы… вы получите замок. Земли. Состояние. Де Варрены богаты. Их знают. С ними считаются. Считались.

Это было сказано тихо, почти шепотом.

— Думаете, перестанут?

— Джеру пятнадцать. Он ничего не знает. Он не маг. Дружина его примет, но лишь пока не появится кто-то сильнее. У меня есть братья. Старший наследует отцу. А вот средний…

— Не упустит случая помочь племяннику? — уточнила Миара.

— Верно. Боюсь, если он появится здесь, мы недолго проживем.

Вот уж верно, и ничем-то обычные люди от магов не отличаются.

— Сокровище, — Миара вытянулась в кресле и, подняв тяжелый серебряный кубок, поднесла к лицу. — Вы ведь знаете, о чем говорил ваш муж, верно?

Молчание.

— Он доверял вам. Во всяком случае, пока пребывал в своем уме. Я, конечно, не уверена, но, полагаю, его тоже поили.

— Она бы не отравила его.

— Нет, кто говорит об отраве? Что-то иное, не причиняющее вреда телу, но, скажем, немного дурманящее, заставляющее взглянуть на привычные вещи по-новому.

— И вызывающее зависимость, — проворчал Винченцо.

— Именно. Еще человек теряет способность критически мыслить, а потому любая, самая безумная авантюра, может показаться ему донельзя привлекательной. Правильной даже. Ты говорила, что твой муж переменился. Он стал раздражителен, верно? И весел. Порой по пустякам. И в то же время веселость сменялась этой вот раздражительностью, а потом опять веселостью.

— Д-да.

— Значит, все-таки поила… сама дура, если поверила нашему братцу. Бывает, — Миара наполнила кубок разбавленным вином и протянула. — Пей, Вин, ты бледным выглядишь. Итак, что за сокровище?

— Не знаю, — баронесса подняла руки к голове. — Простите, госпожа, я и вправду не знаю! Знаю лишь, что в год, когда случилась беда, брат моего мужа отправился к потерянной башне. И сумел её найти. Не только найти. Он вошел в нее, а потом вернулся и принес с собой нечто. Нечто, что должно было стать третьей частью регалий.

— А вместо этого вызвало мор. Любопытно. Но ты не видела, что?

— Нет, — баронесса покачала головой. — Эта вещь… когда-то мой муж приказал засыпать подвалы. Песком и щебнем, и снова песком.

Желая остановить мор? Жаль, что барон мертв. Отлетел ли дух его к богам, отправился ли в бездну, Винченцо не знал.

— Мне известно, что ваш отец весьма… интересовался произошедшим тогда, — баронесса тщательно подбирала слова. — Он и меня расспрашивал. Обещал помощь. Поддержку. Он отчего-то пребывал в уверенности, что мой супруг нечто скрывает.

— И не ошибся, — заметила Миара.

— Верно.

Баронесса все-таки поднялась, чтобы тотчас сесть на место. В раздражении она стащила с головы нелепый чепец и провела руками по волосам. Остриженные почти под корень, они покрывали голову седым пухом, сквозь который проглядывала кожа.

— Мне стало легче, госпожа. Благодаря вам. И я хотела бы выразить свою благодарность сполна, но… у меня есть сын.

— И нельзя забывать о его интересах?

— Именно.

— А не боишься? — Миара чуть склонила голову.

— Боюсь, — призналась баронесса. — Боюсь до дурноты.

— Это может быть от зелий. Многие вызывают дурноту, особенно, если организм ослаблен.

— Благодарю, — слабая улыбка. И женщина будто бы молодеет. На мгновенье. — Может, и от зелий. Но я боюсь. Я знаю, что вы с легкостью убьете меня, если сочтете опасной. Или ненужной. Или я просто вам надоем.

— Но все равно ставишь условия?

— А что мне остается еще? — она пожала плечами. — Мой муж… он имел дело с вашим отцом. А тому было нужно то, что хранится в замке. Хотя он не был уверен, что и вправду что-то есть. Я так думаю.

И в мыслях своих женщина всецело права.

Будь отец уверен, что здешние подвалы скрывают нечто и вправду нужное, он бы действовал. И горы песка со щебнем его бы не остановили.

— Тогда… давно. Незадолго до рождения сына мой муж пытался стать мне настоящим мужем. Он отослал Эльсу. Не подумайте, он ее не обидел. Он купил ей дом в городе. Определил содержание, — пальцы ломали жесткое кружево на рукавах рубахи. — И он не навещал её. Долго.

— Поэтому тебе и удалось родить, — заметила Миара.

— Возможно. Тогда и мне начало казаться, что все наладится. Он был добр. Заботлив. Внимателен. А я старалась быть достойной женой. И мы разговаривали. Тогда он мне и рассказал про болота и крепость, спрятанную на них. Даже не крепость — башню из белого железа.

Винченцо напрягся.

Башня Древних? Не то, чтобы событие из ряда вон выходящее. Строения встречались по всему миру, те же берберийцы рассказывали легенды о брошенных башнях и городах на другом краю мира. Но так это на другом краю. А здесь? Считай, рядом? Местные башни давно были известны и вскрыты.