Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Мариэтта Чудакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До четырех утра опасность штурма оставалась в силе. Материалы, собранные Генеральным прокурором России, полностью это подтверждают.
Я рассказала о том, что испытывали находящиеся вокруг Белого дома. А теперь попытайтесь представить, что испытывали те, кто находились внутри здания и прекрасно знали, что их собираются штурмовать, применяя «секретное оружие», не оставляющее никого в живых, – Ельцин, Егор Гайдар, Мстислав Ростропович, специально примчавшийся в Москву и прошедший ночью 20-го под наши аплодисменты и восторженные крики в Белый дом… (Потом уже мы узнали, что он помчался на родину без визы – и как-то его пропустили наши пограничники…)
В ночь на 21 августа главной задачей членов ГКЧП стало убедить армейских генералов действовать. Армия должна была начать – спецназ мог включиться только вслед за ней.
Но генералы уже знали, что в начале ночи на 21 августа в схватке безоружного гражданского населения с экипажами боевых машин Таманской дивизии, патрулировавших Садовое кольцо, погибли трое молодых людей…
Ясно стало, что это только начало, что собравшиеся у Белого дома москвичи не отступят перед танками.
А на час ночи намечалось выдвижение войск, которые должны были обеспечить «Альфе» проникновение в Белый дом…
Заместитель Язова Ачалов после осмотра места трагедии и оценки обстановки вернулся в министерство обороны.
Из протокола допроса В. Ачалова: «Сказал Язову: что хотите, делайте, но ввязываться мы в операцию не должны, все необходимо остановить. Если примете решение о захвате, прольется море крови, на площади 50–70 тысяч (он оценивал шеренги перед главным входом, а мы стояли по всему периметру, и люди все время подходили. – М. Ч.). Следует немедленно отменить операцию! Иначе народ нас проклянет до седьмого колена!
<…>
Язов снял галстук, расстегнул рубашку и крикнул мне: “Иди в кабинет! Дай команду «Стой!»”.
По этой команде все войска должны оставаться на местах, не производить никаких движений и не выполнять никаких команд.
…Позвонил Грачеву и Громову, передал команду Язова “Стой!”.
По телефону на меня вышел Назарбаев, сказал, до него дошли сведения, что идет штурм Белого дома. Я ответил, что штурма нет и не будет. Назарбаев облегченно вздохнул: “Ну, вы с меня камень сняли”».
Из показаний Д. Язова: «…Я принял решение о выводе войск из города. К этой мысли я пришел к часу ночи 21.08.91, но ночью нельзя было выводить войска».
В это самое время один из батальонов войск специального назначений КГБ, «призванный перекрыть Кутузовский проспект у гостиницы “Украина”, выдвигался на исходные позиции. У спецназовцев свое ведомство – КГБ. Оттуда команды “Стой!” не поступало».
Колонна была остановлена в движении по указанному маршруту начальником Управления спецчастями КГБ в 2 часа 15 минут ночи. К четырем часам утра батальон вернулся в пункт постоянной дислокации.
Из показаний В. Ачалова: «Язов вызвал меня к себе и сказал: “Езжайте к Крючкову, я с ним больше разговаривать не буду!” После двух часов ночи я, Громов, Варенников прибыли в КГБ к Крючкову».
Туда же Б. Пуго послал своего заместителя Громова.
«Громов подчинился, но сказал министру, что от своей позиции не откажется: “Какие б задачи внутренние войска на этом совещании не получили, в Москву они не войдут”» (В. Степанков, 2011).
Когда Ачалов и Варенников вошли в кабинет Крючкова, они увидели там Бакланова, Шенина и большую группу руководящих работников КГБ, одетых в штатское.
«– Наше появление, – свидетельствует заместитель министра обороны Ачалов, – встретили недовольными возгласами: “Вы, военные, ничего не хотите! Ничего не можете!”
– Что, струсили? – напористо спросил Бакланов, когда Ачалов доложил о позиции министра обороны и своих личных выводах после инспекционной поездки к месту столкновения гражданского населения и военных: “В случае штурма не избежать большого кровопролития. В войсках сильное недовольство. Операцию проводить нецелесообразно”».
Добавлю – военное начальство уже имело сведения о том, что в течение двух дней происходит на улицах Москвы, – о том, как население неустанно объясняет молодым танкистам, что они не должны воевать со своим народом… А так как все они вместе уже прожили не менее пяти лет Перестройки – и читали в газетах и журналах и слышали по телевизору такое, что в брежневско-андроповское время им могло разве что присниться, – то это были уже другие, не совсем советские люди.
И юные танкисты не горели желанием давить гусеницами старушек, совавших им пирожки…
«– Находившиеся в кабинете ругались и ссорились, – подтверждает Борис Громов. – Особенной активностью отличался Бакланов. Он требовал, чтобы войска выходили на исходные позиции».
(Сегодня этот человек, двадцать лет назад сделавший все, чтоб устроить в центре столицы кровавую кашу, занимает пост председателя совета директоров ОАО «Рособщемаш». – М. Ч.).
«Крючков, все более убеждавшийся в том, насколько серьезно он недооценил меру нежелания военных участвовать в штурме, прилагал немало усилий для того, чтобы хотя бы сохранить лицо. Но напряжение продолжало нарастать» (В. Степанков, 2011).
А как ему было не нарастать, если Шенин, Бакланов и Крючков уже «засветились», по их же словам, и в случае провала своего переворота ожидали страшных кар – судили по себе – по тому, как они поступили бы с побежденными…
Крючков знал, что его (то есть КГБ) спецназ – знаменитые группы «А» и «Б» – действительно, сравнительно легко могут взять любой дом. Но брать Белый дом и захватывать российское руководство (или собирать с полу то, что от него останется после применения «секретного оружия») они могли только после того, как армейские и милицейские части расчистят к Дому проход.
А армии «расчищать» проход сквозь 15–20 шеренг живых людей, готовых к сопротивлению не на жизнь, а на смерть, почему-то не хотелось…
А милиции?.. Внутренним войскам?
Из показаний Бориса Громова: «Когда Крючков поинтересовался у меня, вводится ли в центр Москвы Особая мотострелковая дивизия имени Дзержинского, я сказал, что дивизия не выдвигалась, и в категорической форме высказался против операции, заявив, что внутренние войска в ней участвовать не будут, потому что будет море крови».
Видимо, не только для «штатских» москвичей и не только для армии, но и для внутренних войск годы Перестройки не прошли совсем бесследно. В «раньшие времена» кровь соотечественников их не пугала.
…Напомню – заявление о «море крови» сделал заместитель одного из активных участников переворота – министра внутренних дел Б. Пуго!
«Заявление Громова окончательно похоронило надежды сторонников штурма. Спецназ КГБ в одиночку, без поддержки военных и МВД, уж точно не пошел бы штурмовать здание Верховного совета РСФСР. Упорствовать, настаивать в ситуации, ставшей после заявления Громова тупиковой, было бесполезно. Даже Бакланов сник».
Из показаний Бориса Громова: «Бакланов стал говорить, что в таком случае надо каким-то другим путем захватить Ельцина и российское правительство. Сказал: “Если мы их не возьмем, они нас повесят”».
Все участники заговора (кроме Б. Пуго, 22 августа покончившего жизнь самоубийством; к этому трагическому событию мы еще вернемся) были арестованы и давали показания. Государственный прокурор СССР В. Степанков предъявил им обвинение в государственной измене.
Их не повесили и не уничтожили «секретным оружием», которое они готовили для тех, кто были в Белом доме.
9. Кто победил в августе 1991 года?
А теперь посмотрим внимательно на цифры социологических опросов (данные Левада-центра).
Задавался вопрос: «Как вы думаете, что главным образом помешало успеху ГКЧП в августе 1991 года?» И давались несколько вариантов ответа.
В первый год после путча 55–57 % опрошенных выбрали два ответа: «Сопротивление народа» и «Решительные действия руководства России».
Те, кто только что прочитали предыдущие главы, надеюсь, с этим согласятся.
Но за истекшие с тех пор 20 лет информация о реальных деталях событий оставалась совершенно неизвестной подавляющему большинству граждан России. Тем более – тем, кто родился на свет после этих событий.
В течение «нулевых» лет события Августа вполне последовательно полностью замалчивали. К десятилетию после августовской победы приклеили постоянный (как в фольклоре) эпитет – лихие 90-е.
22 августа 2011 года был день 20-летия национального флага России…Огромное полотнище этого флага, сшитое за одну ночь, пронесли по Тверской (тогда – еще улице Горького) 22 августа 1991 года…
Ни президент России, ни премьер не поздравили в 2011 году российских граждан с этим событием.
