Лунин атакует "Тирпиц" - Константин Сергеев

Я случайно проговорился о том, что приехал сюда, на Север, из Сталинграда, где служил инженер-механиком дивизиона катерных тральщиков (речных трамваев, переоборудованных для траления) и принимал участие в Сталинградской битве. Городинский тут же вцепился в меня и заставил рассказать о нашем боевом тралении Волги, о переправе с левого берега на правый войск и боеприпасов, с правого на левый — раненных и гражданского населения, о страшной картине внезапной тотальной бомбежки Сталинграда в августе 1942 года, когда тысячи раненных ползли на горящие причалы, где мы их грузили на корабли и отходили только тогда, когда сами корабли начинали загораться. Ведь тогда в Сталинграде не было железнодорожного моста, и раненых, скопившихся в городе после ожесточенных боев, развозили по Волге только пароходами. Потом — о нашей ночной боевой работе по поддержке войск фронта, отчаянно сопротивлявшихся бешеному наступлению фашистов. И, наконец, об эпической картине полного разгрома армии Паулюса в результате блестящей операции наших войск Было очень отрадно видеть, как хваленые мастера «окружений и котлов» сами попали в такой «котел», оттуда уже не смогли выбраться. Точнее, они выбрались, но уже в виде огромных колонн военнопленных, которых гнали по дороге на Ленинск Колонны по 2-3 тысячи человек конвоировали 5-6 советских солдат, обычно из легко раненных. Вся эта снежная дорога была усыпана вшами, валившимися с побитых вояк, и соломой от их «эрзац-валенок».

Валентин Николаевич Плучек заставил разговориться о себе и нашего командира. Впрочем, это было не особенно трудно, поскольку Арванов всегда был очень общителен и благожелателен. После окончания училища в 1938 году он был назначен командиром торпедной группы на ПЛ «С-1», а затем на большую лодку XIV серии («К-2») уже командиром БЧ-II-III. Природные способности, деятельный характер, отличное здоровье, трудолюбие и оптимизм помогли ему быстро пройти всегда психологически сложный этап от новичка-лейтенанта до вахтенного офицера, освоить в деталях свою специальность и уверенно руководить личным составом. Он настойчиво изучал морской театр и практику вахтенной службы. Уже через год после начала войны был назначен старпомом на «К-21» к Лунину, а 27 декабря 1943 года по рекомендации Лунина был назначен командиром этой самой знаменитой на Северном флоте Краснознаменной ПЛ. Но прославиться на весь Северный флот он успел, еще будучи минером на «К-2 . Именно по его инициативе лодка при входе в гавань оповестила пушечным выстрелом об одержанной победе — потоплении вражеского корабля. Идея салюта была подхвачена Северным флотом, а затем и другими флотами и вошла в боевые традиции Вооруженных Сил нашего Отечества. И на флоте все знали и любили инициатора и первого исполнителя салюта — лейтенанта Зарика Арванова, желали боевых успехов командиру Арванову.

Надо сказать, что наши «исповеди» отнюдь не носили характер «шушуканья». Напротив, каждый из нас рассказывал свою историю под градом «подначек», шуток и комментариев, напоминавших рассказчику о его смешных и, порой, нелепых поступках, недостатках, промахах по службе и следовавших за ними «фитилях». Эта «помощь» способствовала соблюдению реалистичности повествования, особенно когда речь шла о роли и поведении рассказчика в боевой обстановке. Не стеснялись изображать рассказчика и в ситуациях, когда он, ненароком, перехватит горячительного или растеряется при начальстве. Все это сопровождалось взрывами смеха, мы веселились, как никогда.

Когда тема «наши» себя исчерпала, мы взялись за гостей. И только тут поняли разницу между нами и нашими гостями. Если, рассказывая о себе, мы удивлялись своему красноречию и остроумию (откуда только оно взялось в тот день!), то, слушая о перипетиях жизни гостей, мы были буквально сражены юмором Плучека, когда он рассказывал веселые и отнюдь не веселые театральные истории и о борьбе с театральным и прочим идеологическим руководством. Мы оценили по достоинству и рассказанные Городинским «на полном серьезе» и с самым мрачным видом невероятно смешные, а иногда и очень грустные истории из жизни музыкантов и певцов, о написанных и неисполненных операх, песнях, балладах.

Только когда и эта тема была исчерпана, мы вспомнили о столе и вновь пошли тосты. Но сейчас они уже звучали совершенно по-другому — мы «перешли на личности». Наши гости желали нам боевых успехов и свершений. Расстались мы далеко за полночь, очень довольные друг другом. Завтра нужно было вставать рано и идти на завод ремонтировать лодку.

РЕЧЬ ПО РАДИО

Когда наша лодка в этот раз пришла на ремонт в Росту и стала в док, командир Арванов уехал в Мурманск с докладом старморначу (он же начальник тыла СФ) инженер-контр-адмиралу Дубровину и заодно для нанесения других необходимых визитов вежливости. Через два часа после его отъезда пришел из Полярного бригадный разъездной катер и привез приказание начштаба бригады — Арванову немедленно прибыть в Полярное!

Старпом Ужаровский приказал инженер-лейтенанту Сергееву идти на катере в Мурманск, найти командира и передать приказание начштаба. Подразумевалось, что Сергеев знает, где командир может быть. Действительно, командир был найден и приказание передано.

Сев на катер, Арванов принялся размышлять, зачем его так срочно вызывают, что могло случиться? Ведь лодка только что ушла из Полярного… Времена были крутые, всякое могло быть… Он попытался узнать что-либо у старшины катера. Старшины разъездных катеров, как правило, первыми были в курсе всех внутренних новостей и событий в бригаде. Однако на этот раз старшина виновато улыбался, но ничего определенного сказать не мог. Сказал только, что получил приказание лично от начальника штаба Скорохватова и тот был очень сердит.

Два с половиной часа катер шел от Мурманска до Полярного и все это время Арванов перебирал в уме все свои большие и малые грешки, прикидывая, могут ли они стать известными начальству и на какое наказание они «потянут». Так и не остановившись ни на чем, совершенно расстроенный явился он на КП и доложился начштаба о приходе. Начштаба сердито глянул на него, затем на часы и мрачно сказал: «Идите к начальнику Политуправления флота адмиралу Торику». Арванов робко спросил: «Разрешите узнать, зачем?»

Начштаба взглянул на него еще более сердито и свирепо рявкнул: «Вам ясно, куда идти? Идите быстрей!»

После такого напутствия Арванов окончательно приуныл и начал готовиться к худшему: одно дело — свое, бригадное начальство, и совсем другое дело — флотское… Погруженный в эти тяжкие раздумья, он кое-как добрался до Политуправления флота и зашел в кабинет Торика.