Благородство ни при чем - Люси Монро

Он любит ее. И что?

Она, возможно, тоже его любит, но едва ли станет доверять ему настолько, насколько это необходимо для брака. Даже если она выйдет за него, то ее недоверие способно разрушить любое счастье. Он увидел череду блеклых лет, маячивших впереди, в роли «папы на воскресенье», себя в роли стороннего наблюдателя, когда Ронни влюбится в другого и выйдет за него замуж. Он будет беспомощным свидетелем того, как другой мужчина займет его место в сердце Эрона. И папой он будет называть другого.

Маркус отвернулся и пошел прочь. Если ей и был кто-то нужен сейчас, то совсем не он, Маркус. Он пришел, чтобы ее успокоить, побыть рядом, но его присутствие лишь причиняло ей боль. Он был как альпинист, решившийся на свободный прыжок на страховочном тросе с высоты ста футов и вдруг обнаруживший, что его трос перетерся.

Он положил руку на ручку двери.

– К чему говорить, что я этого не делал? – спросил он с горечью. – Ты все равно не поверишь.

Глава 20

Вероника смотрела на руку Маркуса. Дверная ручка повернулась, как при замедленной съемке. Он говорил «доверься мне», повторяя эту фразу раз за разом, но она словно и не слышала. Она обвиняла. Она требовала его к ответу, но ни на грош ему не доверяла.

Она любила его. И это чувство вдруг высветило ее мысли и представления с предельной ясностью, как в лучах рентгена. Она не имела представления, кто, кроме Маркуса, мог сообщить о ее прошлом Клайну. Ну и что? Доверие по своей природе подразумевает безоговорочную веру, а также риск – риск вручить свою жизнь другому человеку.

Как могла она говорить, что любит Маркуса, и при этом ему не доверять?

Щелчок замка словно запустил в ней скрытый механизм. Она бросилась к двери и буквально упала Маркусу на спину.

– Ты прав. Все это не имеет значения. Я уже знаю правду.

Он был напряжен. Она обвила его руками, словно могла удержать силой.

– Не надо, Ронни. Мы подумаем, как нам быть с визитами к Эрону по выходным, и я помогу тебе найти работу здесь, в Сиэтле, если ты позволишь мне это сделать, но сейчас я должен уйти.

Он больше не хочет на ней жениться? Но почему ее это должно удивлять? Только безумец женился бы на женщине, которая не верит ни одному его слову.

Вероника крепко обняла Маркуса.

– Нет, ты не можешь уйти. Я тебя не отпущу. Я знаю, что ты не говорил мистеру Клайну о моем прошлом. Прости, что посмела так о тебе подумать. Но тогда я думала головой. А не сердцем.

Он замер. Никакой реакции.

– Я верю тебе, Маркус. Все мои тайны, мое прошлое, настоящее и будущее – я все готова разделить с тобой.

Он наклонил голову к двери, мышцы по-прежнему оставались напряженными, как будто готовились принять удар.

– Пять минут назад ты говорила обратное, Ронни. Тебе не нужно мне лгать.

К глазам ее вновь подступили слезы.

– Я не лгу, Маркус. Я люблю тебя и не могу тебя потерять. Я этого не перенесу.

Прижавшись щекой к его спине, она впитывала в себя тепло его тела. Она иссохнет и умрет, если ей больше никогда не суждено почувствовать это тепло.

– Пожалуйста, прости меня, Маркус. Я больше не могу жить без тебя.

Грудь его поднялась, как будто он глубоко вдохнул. Он на несколько секунд задержал дыхание.

– Полтора года ты прекрасно без меня жила.

– Это была не жизнь, а существование. Он нежно, но твердо отвел ее руки.

Он сейчас уйдет. Он не простит ее. Она во второй раз, теперь навсегда, теряла человека, которого любила, потому что ему не доверяла. Давясь рыданиями, она отступила на шаг. По телу пополз холод от осознания неотвратимой беды.

И вдруг весь мир перевернулся, когда Маркус внезапно подхватил ее на руки и прижал к своей груди. Синие глаза с нежностью смотрели на нее сверху вниз.

– Перестань плакать, детка. Я не выношу твоих слез. Она судорожно вздохнула, все еще не слишком ясновоспринимая окружающую действительность. На глаза опять набежал и слезы. Она закинула руки ему за шею.

– Я решила выйти за тебя сегодня днем, как раз перед тем, как Эллисон вызвала меня к Клайну в кабинет. А теперь ты меня не хочешь, и я не вправе тебя за это винить, – проговорила она в паузах между всхлипываниями и зарылась лицом ему в шею. Она почувствовала быстрый и нежный поцелуй в висок.

– Где Дженни и Эрон?

– Эрон в детской игровой группе, а Дженни в кино с подружкой. Сегодня у нее выходной, иначе я бы не пришла домой плакать, – призналась Вероника.

Маркус ничего не сказал. Просто пронес ее через гостиную в коридор и оттуда в спальню. Он уложил ее на кровать так, словно она была хрупкой фарфоровой статуэткой. Очень ценной.

Встав рядом с кроватью, он прижал ее ладонь к тому месту на своем теле, которое явно свидетельствовало о его возбуждении.

– Похоже, чтобы я тебя не хотел? Она почувствовала, что краснеет.

– Я не имела в виду постель.

Он снова улыбнулся, и ей показалось, что сердце перестало биться, такая нежная и теплая была у него улыбка.

– И я тоже не только это имел в виду. Мое желание – лишь одна из составляющих того, что делает твоеприсутствие в моей жизни необходимым. Как воздух, которым я дышу.

Она села на кровати и посмотрела на него глазами, в которых, как она знала, отражалась ее надежда.

– Значит ли это, что ты все еще хочешь на мне жениться?

Опустившись на колени на ковер перед кроватью, он взял ее левую руку в свою. От этого вида у нее дыхание перехватило – ее любовник, некогда бежавший от прочных отношений как от чумы, стоял перед ней, опустившись на одно колено.

– Я люблю тебя, Ронни. Ты выйдешь за меня замуж? Никаких цветистых слов не было, да и нужны ли они?

В этом простом вопросе было столько романтики, сколько ей и не снилось.

– Ты любишь меня? – Она хотела подтверждения. Может, у нее слуховые галлюцинации?

– Да. Я не понимал, насколько сильно ты мне нужна, не сознавал, что это значит для меня, пока Клайн не рассказал мне, что уволил тебя, и не объяснил почему. Я сразу увидел, что его поступок сыграет мне на руку – что теперь мне будет легче убедить тебя выйти за меня замуж и уехать со мной.

– Но ты сказал, что тебе бы не хотелось, чтобы к браку с тобой меня вынудили обстоятельства.

– К этому выводу я пришел и тотчас же понял, что люблю тебя и не хочу твоего согласия на иных условиях, кроме свободного выбора. Итак, ты согласна?

Ей пришлось дважды сглотнуть, чтобы не сорваться на плач.

– Для меня будет честью стать твоей женой.

Он надел на ее безымянный палец очень изысканное обручальное кольцо, сгреб ее в охапку и расцеловал. После чего принялся выражать свою радость по поводу ее согласия самым доступным ему образом – без слов.

По прошествии длительного времени, счастливая и довольная, она зарылась головой ему под мышку, наслаждаясь теплотой его обнаженного тела.