Вольный странник - Дэннис Фун

Флейтист-лицедей снял маску.

— Я скучал по тебе…

Его нежный голос все такой же… Это же он, брат ее, которого она так искала в Дальних Землях!

— Роун…

Роун как завороженный смотрел на сестру. Она очень выросла и была похожа на маму, какой он ее запомнил в последний раз. Те же золотисто-каштановые волосы, те же глаза, влажные от слез. Медленно, осторожно он протянул к ней руку.

Стоув смотрела на нее, не сводя глаз, — на ту самую руку, которую так давно не смогла удержать в своей, когда он, окровавленный, упал на снег.

Роун не говорил ни слова, протягивая к ней раскрытую ладонь, мысленно умоляя: Возьми мою руку, Стоув….

Ей так хотелось снова обрести семью, брата и жить спокойно, счастливо и по-доброму такой жизнью, которая осталась у нее в памяти. Жизнью ребенка.

Ты все еще дитя, говорили его печально улыбавшиеся глаза. Тебе ведь всего только десять лет…

Нет. Мое детство кончилось, когда ты отдал меня в лапы Города, когда пресекал все мои попытки найти тебя, не отвечал на мой зов…

Роун, в отчаянии мотая головой, сделал к ней шаг. В тот момент ему больше всего хотелось, чтобы она взяла его руку. Почему ты не хочешь взять меня за руку?

Прижав к себе куклу, Стоув отступила на шаг от брата. Не могла она взять его за руку. Если бы она это сделала, он бы тут же понял, что та Стоув, которую он знал, мертва. А новой Стоув надо было сосредоточиться, потому что пять клириков с врачом подошли совсем близко.

— Нет! — успел он крикнуть еще до того, как от адской боли у него чуть не раскололась голова.

Он от ужаса раскрыл рот, когда две тени упали на палатку, забрызгав ее кровью. Взмахнув мечом-секачом, он распорол ткань и увидел двух корчившихся от нестерпимой боли клириков. Виллум склонился над человеком в накидке изумрудного цвета, из ушей которого хлестала кровь. Роун выскочил, чтобы помочь нескольким гулякам, стоявшим на коленях и сжимавшим головы руками; из носа у них текла кровь. Раздался визгливый детский вопль, потом истошные крики взрослых, и через несколько секунд людей, забивших площадь до отказа, охватила паника. Все заметались в разных направлениях, пытаясь скрыться от непонятной опасности, и Роун уже не мог определить, кто пострадал от крика его сестры, а кто — от возникшего хаоса и беспорядка. Он стал искать своих друзей и заметил Камьяра, спешившего к тому месту, где отчаянно ржала их лошадка, несмотря на все усилия Талии ее успокоить. Доббс с Межан поднимали детей с земли на сцену, чтобы их не раздавили в опасной сумятице. До того как Роун увидел остальных, завыли сирены и десятки клириков, размахивая парализующими устройствами и все сметая на своем пути, бросились в парк.

Пронзительный вопль одиночества все еще звучал в ушах Роуна. Он бросился обратно к палатке, но Стоув уже и след простыл.

Его взял за руку Лампи.

— Нам срочно надо отсюда выбираться.

— Стоув…

Человек, который привел Стоув, положил руку на плечо Роуну и пристально посмотрел ему в глаза.

— Меня зовут Виллум. Я позабочусь о безопасности Стоув.

— Она моя сестра, и я ее найду!

Роун попытался уйти, но Виллум с невероятной силой снова привлек его к себе.

— Роун, пойми — сейчас весь Город поставят на уши. Ее будут разыскивать все Владыки. И если тебя схватят, им это доставит немалое удовольствие.

— Какое это имеет значение? — Ослепленный яростью, Роун схватился за меч.

Виллум не снимал руки с его плеча, и голос его доходил до самых глубин сознания юноши.

— Я все объясню Владыкам, потом отправлюсь на ее поиски.

— Это должен сделать я!

— Нет, у тебя есть другие обязанности. Ты сам это знаешь. Я обещаю, что приведу ее к тебе.

— Кто ты? Почему я должен тебе верить?

И тут в мгновение ока перед мысленным взором Роуна пронеслась цепочка образов — Новакин, цепляющиеся за края разлома; дикий взгляд Святого в том аду, где он видел его в последний раз; приветливая улыбка его подруги Киры, приглашавшей его к себе; лица многих других детей и, наконец, глаз снежного сверчка.

Странная связь между ними прервалась, но теперь Роун знал, что как-то связан с Виллумом. Связь эта была глубже всяких слов, глубже совместно пережитого опыта, но природа ее оставалась для него непостижимой.

— Иди к Кире, — шепнул ему Виллум. — Даю тебе слово, Роун, я найду девочку и приведу к тебе.

— Но почему? Зачем тебе это делать, зачем тебе так рисковать?

— Потому что все зависит от этого.

Пара десятков клириков, все круша на своем пути, рвались на сцену.

— Доброго тебе пути, Роун из Негасимого Света! — сказал Виллум, поворачиваясь к клирикам.

— Скорее! Идем, идем! — крикнул Камьяр, подталкивая Роуна в гущу метавшейся толпы, вместе с которой их вынесло с площади.

ДЕВОЧКА

АРХИЕПИСКОП ДАРОВАЛ СВОЕМУ ГОРОДУ ФЕНИКСА,

ВОССТАВШЕГО ИЗ ПЕПЛА ОПЛОТА ДЕМОНОВ ПОД НАЗВАНИЕМ

НЕГАСИМЫЙ СВЕТ. ПРЕКРАСНОЕ ДИТЯ, СВОЮ ПРИЕМНУЮ ДОЧЬ,

ПОПЕЧИТЕЛЬНИЦУ ВСЕХ НАС — НАШУ СТОУВ.

ДА ПРОДЛИТСЯ ЕЕ СЛУЖБА НА БЛАГО ГОРОДА.

Укоры совести гнали ее как гончие собаки, и она со всех ног бежала от них куда глаза глядят. Ее окружали враги, но скрывалась она не от них, а от искаженного мукой лица брата — так похожего на ее собственное и вместе с тем так не похожего. Надежно закрепив куклу под накидкой, она бросилась в происходившее на площади столпотворение, сливаясь с обезумевшей толпой, чтобы потом выбраться из нее незамеченной. Пытаясь успокоить разум, она закрутила бурю эмоций в плавную спираль, которой позволила потом рассеяться туманом. Обноски, в которые она переоделась, хорошо скрывали мерцающую переливчатую темно-оранжевую ауру, окутывавшую все ее тело. Поэтому клирики смотрели на нее, но не узнавали, их взгляды и коротенькие мысли не могли проникнуть сквозь ее защиту.

Толпа, охваченная массовой паникой, вынесла ее с площади, на которой располагался Парк Мегаполиса, на какую-то улицу. Миновав в толпе несколько кварталов, она увидела, что впереди улицу перегораживал грузовик, слепивший фарами идущих в его направлении людей. В кузове клирики держали наизготовку свои устройства, которые обездвиживали людей.

— Всем оставаться на своих местах, — отдал приказ кто-то громовым голосом. — При полном повиновении безопасность гарантируется.

Стоув с отвращением наблюдала за тем, как клирики повелевали толпой. Жители Мегаполиса были такими запуганными, что все горели желанием подчиняться. Они позволяли обращаться с собой, как со стадом баранов, — их пропускали через заграждение по одному, проверив документы. Их были тысячи, а она одна. И поэтому у нее вполне достаточно времени, чтобы успокоиться и найти выход.