Реван - Дрю Карпишин

– И за это время твой сын успеет стать мужчиной, – с горечью отметил Скордж. – Ты надеешься, что он закончит то, что ты начал?

– Он или кто-то другой, – признал Реван. – Сила всегда стремится к равновесию. Император несет тьму и разрушение. Но неизбежно появится воин света, который выступит против него. Возможно, этим воином буду я. – Ни нотки высокомерия не проскользнуло в голосе джедая. – Когда-то я уже играл эту роль. В крайнем случае я заставлю Императора отступить и пересмотреть свои планы. Если такова моя судьба, если моя роль – пожертвовать собой ради героя иных времен, – что ж, я готов ее принять.

Скордж покачал головой:

– Мне начинает казаться, что ты так же безумен, как и сам Император. Лично я не собираюсь завтра умирать.

– Как и я. Но если смерть явится за мной, я встречу ее без страха. И если ты сделаешь так же, то увидишь, насколько легче тебе будет в бою, – сказал Реван и вновь повернулся к голопроекции. – Начни с самого начала, – попросил он Т3, и астромех послушно воспроизвел запись.

Скордж поднялся на ноги и вернулся в свой угол пещеры. Он подумал было о том, чтобы поговорить с Митрой, но в конце концов решил, что это будет пустой тратой времени. Она лишь повторит то, что сказал Реван.

Ситх уселся на землю, скрестил ноги и закрыл глаза. Но в этот раз очистить разум не удалось. Слова Ревана и стойкие образы из видения не покидали его мыслей, и он все силился понять, что же они могут значить.

Глава 27

Как и планировалось, Реван, Митра, Скордж и Т3-М4 покинули пещеру на заре, хотя слово «заря» на Дромунд-Каасе имело лишь условное значение. Солнце закрывали черные грозовые тучи: по сравнению с ночью стало лишь чуточку светлее.

Под моросящим дождем они забрались в спидер. Ехали молча, каждый по-своему готовился к тому, что ждало их впереди. Митра ушла в свой «транс воина», как называл его Реван, – она сидела прямо и неподвижно, устремив вперед невидящий взгляд.

Во время войны с мандалорцами Реван часто видел ее в таком состоянии. Перед каждым большим сражением Митра старалась найти центр своих эмоций, очистить сознание от страха и ненависти, чтобы грядущее смертоубийство не затянуло ее на темную сторону. Она считала, что может превратить себя в идеальный проводник Силы, в безупречное орудие света.

Реван больше не верил, что такое возможно, но не сказал Митре ни слова, боясь вмешиваться в ее приготовления.

Теперь, когда память вернулась к нему, Реван вспомнил, что когда-то перед каждым боем тоже выполнял целый ряд ритуалов. Он смотрел на свое отражение в зеркале, на лицо, закрытое маской, снова и снова произнося Кодекс джедаев, пока фразы не сливались в одно целое, теряя смысл в ритмичных повторениях мантры.

В то время он верил, что это защитит его от темной стороны, но сейчас уже таких иллюзий не питал. Реван стал старше и мудрее. Он понял, что стороны Силы переплетены теснее, чем готовы признать и ситхи, и джедаи. Научился балансировать на лезвии ножа, черпая энергию как из света, так и из тьмы.

Впрочем, когда они двинулись в путь, Реван – несмотря на произошедшую с ним перемену – почувствовал, как встарь, жажду славы. То был отзвук давних времен порывистой юности, когда он воспротивился воле Совета и повел своих товарищей-джедаев на войну.

Даже Т3 казался странно подавленным. Как и его органические спутники, астромех ощущал всю серьезность положения.

Реван знал, что о Митре и верном дроиде беспокоиться нечего. Другое дело Скордж. Ночной разговор не оставлял сомнений, что ситху не по себе.

В отличие от джедаев он не готовился к этому всю жизнь. Понятие самопожертвования было естественным для тех, кто шел путем света. Реван, даже отклоняясь по временам во тьму, все равно признавал благородство этой идеи.

Но для ситхов благородная смерть была абсурдом. Скорджу было знакомо понятие жертвы, но только если жертвой был кто-то другой. Его учили, что главное – выжить самому. Даже его готовность помогать Ревану и Митре была продиктована чувством самосохранения; он стремился к победе ради самого себя, а не ради других.

Пожалуй, лучшей иллюстрации различия между светлой и темной сторонами не существовало, и Реван знал, что Скорджу придется труднее, чем им с Митрой. Во время короткого ночного разговора он попытался разъяснить ситху, в чем дело, но за одну ночь было трудно свести на нет плоды многолетнего обучения.

И все же сегодня ситх держался довольно неплохо.

– Нельзя ехать в центр города, – сказал Скордж, сажая спидер на самой дальней окраине Кааса. – Они могли поставить ионные пушки, чтобы сбивать все машины, не имеющие допуска.

Дальше они пошли к цитадели пешком. Улицы были пустынны. По пути им не встретилось ни единой души – за исключением императорской стражи, никто не осмеливался нарушать комендантский час. А троим адептам Силы и астромеху, оснащенному первоклассными оптическими и звуковыми сенсорами, не составляло труда обходить стороной немногочисленные патрули, все еще бродившие по улицам.

Ближе к центру города признаки разыгравшейся прошлой ночью бойни стали попадаться чаще, и выглядели они все страшнее. Почти все окна были выбиты, многие дома почернели от копоти или вообще выгорели. Улица была усеяна воронками, и всюду громоздились обгорелые остовы перевернутых спидеров. Бульшую часть трупов уже успели увезти друзья или имперские уборщики, но тут и там встречался какой-нибудь мертвец, привалившийся к дверям, или погребенное под грудой мусора на боковой улочке тело.

Когда наконец они подошли к цитадели, никакой стражи на лестнице не оказалось.

– Если на кого-то наткнемся, говорить буду я, – прошептал Скордж, и они двинулись наверх.

Когда до портала оставались считаные метры, дверь распахнулась настежь и на лестницу высыпало с полдесятка солдат в красном, вооруженных бластерами и электропосохами.

– Вы нарушаете комендантский час, – объявил один из солдат. – Сдайте оружие. Вас отведут в ближайшую тюрьму.

– Дурак! – бросил Скордж звенящим от негодования голосом. – Ты знаешь, кто я?

– Находиться на улицах позволено только тем, кто имеет прямое разрешение Императора, – ответил солдат с легким сомнением в голосе.

– Мне не нужны никакие разрешения! Я повелитель Скордж, и я требую немедленной аудиенции у Императора.

Судя по реакции солдат, это имя было им известно. Без сомнения, все стражники уже знали, что именно разговор со Скорджем подтолкнул Императора к внезапному решению уничтожить весь Темный совет.

– Мы отведем тебя к нему, – сказал командир, опустив оружие. – Но остальным придется