Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли

Он внезапно умолк, словно искал в уме оправдание для подобной семейной подробности и не намерен был говорить о ней, но все же сказал:

– То есть по образованию она была выше уровня обычной стенографистки, она вообще–то училась до этого на секретаря высшей квалификации. Ну так вот. Она устроилась в контору одной дамы, которая занималась тем, что поставляла на временную работу секретарш в крупные фирмы на тот период, когда их постоянные работники болели или уезжали в отпуск. Вместе с моей сестрой в конторе числились еще две–три девушки, и нанимали их обычно на две–три недели. Таким образом, каждая могла сменить за год довольно много мест. Однако я отчетливо помню, что, пока моя сестра работала в той конторе, одной из фирм, которую она обслуживала, замещая секретаршу кого–то из директоров, была фирма «Мейсон и сыновья». Этот факт может мне пригодиться, подумал я. Не в том смысле, что она могла навести меня на след убийцы, нет. Но она мо) – ла свести меня с тем или иным сотрудником фирмы, возникни у меня подобная необходимость. И я отправился к сестре. Она все прекрасно помнила. Ей у Мейсона очень понравилось. С тех пор прошло года три или четыре, и она всерьез подумывала, а не вернуться ли ей в фирму в качестве постоянной секретарши, представься такой случай. Естественно, в ту пору она еще не успела сойтись ни с кем из штатных сотрудников, нопредставить меня двум–трем из них было в ее возможностях, если бы это понадобилось. «Между прочим, – сказал я ей как бы невзначай, – мне показывали письмо, посланное сэру Юстасу вместе с коробкой шоколада, и меня поразило, что штамп фирмы на бланке и сам бланк я уже видел когда–то. Ты, случаем, не на бланках писала мне письма, когда работала в фирме?» – «Точно не помню, – сказала она, – но сами бланки ты конечно можешь помнить. Мы писали на них, когда играли в настольные игры. Они подходили нам по формату». Действительно, дома мы любили играть в разные на стольные игры. Забавно, как в памяти остается связь, но не сами обстоятельства. И я тут же вспомнил. В одном из ящиков письменного стола у моей сестры лежала целая кипа этих бланков. Я часто сам резал их на листочки поменьше, чтобы удобнее было играть. «Но к тебе–то они как попади?» Она ответила довольно туманно, что взяла их в фирме, когда там работала. Я забросал ее вопросами, и тогда она мне рассказала, что однажды собираясь уходить домой, она вспомнила, что к нам вечером должны прийти гости, д это значило, что мы обязательно будем играть в слова и всякие там шарады, а подходящей бумаги для этих игр осталось мало. Сестра вернулась, быстро поднялась наверх, в офис, и швырнула в свой кейс–атташе толстую кипу бланков, лежавших возле ее машинки. Второпях она даже не сообразила, что взяла их куда больше, чем нужно на один вечер, и нам этих бланков хватило года на четыре. Это была половина стопки, что лежала у нее на столе. Я ушел от сестры в состоянии крайнего беспокойства. Но до этого я рассмотрел оставшиеся бланки. Мне показалось, это точно те же самые бланки, что и тот, на котором было напечатано письмо. Даже края слегка выцвели, как и на нем. Не только беспокойство охватило меня, но и тревога. Еще раньше мне пришло в голову, что поиски лица, написавшего сэру Юстасу письмо, прежде всего следует начать среди сотрудников фирмы, не исключая и тех, что работали там раньше. В этой истории с письмом меня очень многое смущало. Размышляя обо всем этом деле, я пришел к поразительному выводу, что, крутясь вокруг бланка, выстраивая концепцию относительно того, как его использовали, полиция и другие заинтересованные в расследовании лица впадали в заблуждение, помещая карету впереди лошади. Считалось само собой разумеющимся, что сначала убийца обдумал путь убийства, а затем предпринял попытку добыть бланк. Очевиднее всего, бланки уже находились в руках преступника, что и подсказало ему дальнейший ход действий. Было маловероятно, что бланк, попав в руки полиции, наведет на след преступника. Тогда как в предыдущем случае отравителя можно было бы выследить. Приходила вам в голову такая мысль, господин президент?

– Признаюсь, не приходила, – ответил Роджер. – Получается, по Холмсу: любая догадка неизбежно заключает в себе вероятность. Как это ни удивительно, но мысль У вас вполне здравая, Брэдли.

– С психологической точки зрения она, разумеется, превосходна, – согласилась и мисс Дэммерс.

– Очень признателен, – скромно откликнулся мистер Брэдли. – Тогда вам будет ясно, почему мое открытие так меня смущало. Окажись под ним реальная почва, любой обладатель старого мейсоновского бланка с пожелтевшими от времени краями немедленно попадал бы под подозрение.

Сэр Чарльз вместо комментария громко откашлялся, но всем было понятно, что он хотел этим сказать: истинному джентльмену не подобало бросать тень подозрения на свою родную сестру.

– Боже ты мой, – покачал головой мистер Читтервик, выражая примерно ту же мысль, но попроще: его больше волновали чисто человеческие взаимоотношения.

А мистер Брэдли нагнетал напряжение:

– Был еще один момент, который я не мог не отметить. До того как моя сестра пошла учиться на секретаршу, она носилась с мыслью стать медицинской сестрой. Девочкой в школе она прошла подготовительный курс и с тех пор была одержима этим желанием. Она не только читала всякого рода пособия по уходу за больными, но и медицинскую литературу. Несколько раз я заставал ее за чтением – и чтением внимательным – Справочника Тэйлора, который был у меня.

Он снова замолк, но на этот раз никто высказаться не пожелал. Видимо, все полагали, что Брэдли переусердствовал.

– Итак, я отправился домой и там все обдумал. Мысль, что моя собственная сестра оказалась в списке подозреваемых, мало того, возглавляла список, представлялась мне абсурдной. Обычно в сознании не укладывается, что человек из нашего окружения может оказаться причастен к убийству. Эти вещи несовместимы. Но я поддался искушению и вообразил, что, если бы на месте моей собственной сестры был кто–то другой, я бы уже готов был поздравить себя с тем, что расследование дела я завершил. Однако при том, как складывалось у меня, что было мне делать? В конце концов, – произнес Брэдли, несколько рисуясь, – я поступил так, как и должен был поступить перед лицом сложившейся ситуации. На другой день я отправился к сестре и напрямую спросил ее, было ли у нее что–нибудь с сэром Юстасом Пеннфазером, а если было, то как далеко это зашло. Она взглянула на меня с недоумением и сказала, что до того, как прочла в газетах об убийстве, она о таком человеке даже не слышала. И я ей поверил. Я попросил ее вспомнить, что она делала вечером накануне убийства. Она взглянула на меня с еще большим недоумением и сказала, что в это время они с мужем находились в Манчестере, где остановились в отеле «Павлин», а вечером ходили в кино (если она правильно запомнила, фильм назывался «Огонь судьбы»). И я снова вынужден был ей поверить. Но, как полагается, на всякий случай, я проверил то, что она мне сказала, и все в точности подтвердилось; в момент, когда пакет опускали в почтовый ящик, она имела стопроцентное алиби. Трудно выразить словами, какое я испытал облегчение.

Мистер Брэдли говорил едва слышно, еле сдерживая нахлынувшие чувства, но Роджер поймал его взгляд, когда тот поднял на него глаза. В них мелькнула явная насмешка. Роджеру стало не по себе. С этим Брэдли надо держать ухо востро.

– Таким образом, первый билет оказался пустым, и мне пришлось внести изменения в некоторые разделы моей таблицы, которую я ранее для себя составил. Раньше я перешел к рассмотрению следующих пунктов. Мне пришло в голову, что старший инспектор Скотленд–Ярда Морсби, беседуя с нами в тот вечер, утаил от нас некоторые известные ему данные по делу. Я позвонил ему и задал несколько вопросов. Выяснилось, что письмо было напечатано на пишущей машинке системы «гамильтон» номер четыре, то есть на самой обычной ее модели, что адрес на пакете был написан самопишущей ручкой, и притом печатными буквами; почти с уверенностью могу определить, что это была ручка фирмы «Оникс» с пером средней величины, что чернила были приобретены в магазине фирмы «Хартфилд Фаунтен Пен Инк» и что пакет из обычной коричневой бумаги, равно как и тесьма, которой он был перевязан, не содержали никакой дополнительной информации. Никаких отпечатков пальцев нигде не было обнаружено. Возможно, мне не следует этого говорить, поскольку всем известно, чем я зарабатываю на жизнь, но клянусь, я абсолютно не представляю себе, как работают профессиональные сыщики, – с замечательной откровенностью вдруг заявил мистер Брэдли. – В книге–то все просто, потому что автор знает, что его сыщик должен искать, он и ищет то, что надо автору, и ничего другого. В реальной жизни все происходит совсем по–другому. И знаете, что я сделал? Я решил скопировать метод моего литературного персонажа – сыщика – с точностью до мельчайших деталей. С этой целью я свел в таблице все полученные данные, фактические и предполагаемые (материал получился на удивление громадный, и его надо было разместить в моей таблице), а затем из каждого пункта постарался извлечь как можно больше умозаключений, одновременно не забывая своей основной задачи – установить личность преступника, которая должна была бы постепенно выбраться на свет божий из замысловато сплетенного гнезда моих умозаключений. Одним словом, – провозгласил торжественно мистер Брэдли, – я не мог окончательно и бесповоротно констатировать вину некоей леди А или, скажем, некоего сэра Б ввиду отсутствия достаточной мотивации, поскольку для констатации их вины пришлось бы погрешить против логики заложенного в моей таблице построения.