Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания - Николай Гумилев

Дождь

Сквозь дождем забрызганные стекла                       Мир мне кажется рябым;Я гляжу: ничто в нем не поблекло                       И не сделалось чужим.

Только зелень стала чуть зловещей,                       Словно пролит купорос,Но зато рисуется в ней резче                       Круглый куст кровавых роз.

Капли в лужах плещутся размерней                       И бормочут свой псалом,Как монашенки в часы вечерни                       Торопливым голоском.

Слава, слава небу в тучах черных!                       То – река весною, гдеВместо рыб стволы деревьев горных                       В мутной мечутся воде.

В гиблых омутах волшебных мельниц                       Ржанье бешеных коней,И душе, несчастнейшей из пленниц,                       Так и легче и вольней.

Вечер

Как этот ветер грузен, не крылат!С надтреснутою дыней схож закат,

И хочется подталкивать слегкаКатящиеся вяло облака.

В такие медленные вечераКоней карьером гонят кучера,

Сильней веслом рвут воду рыбаки.Ожесточенней рубят лесники

Огромные кудрявые дубы…А те, кому доверены судьбы

Вселенского движения и в комВсех ритмов бывших и небывших дом,

Слагают окрыленные стихи,Расковывая косный сон стихий.

Генуя

В Генуе, в палаццо дожей,Есть старинные картины,На которых странно схожиС лебедями бригантины.

Возле них, сойдясь гурьбою,Моряки и арматорыВсе ведут между собоюВековые разговоры,

С блеском глаз, с усмешкой важной,Как живые, неживые…От залива ветер влажныйСпутал бороды седые.

Миг один, и будет чудо;Вот один из них, смелея,Спросит: «Вы, синьор, откуда,Из Ливорно иль Пирея?

Если будете в Брабанте,Там мой брат торгует летом,Отвезите бочку кьянтиОт меня ему с приветом».

Китайская девушка

Голубая беседкаПосредине реки,Как плетеная клетка,Где живут мотыльки.

И из этой беседкиЯ смотрю на зарю,Как качаются ветки,Иногда я смотрю;

Как качаются ветки,Как скользят челноки,Огибая беседкиПосредине реки.

У меня же в темницеКуст фарфоровых роз,Металлической птицыБлещет золотом хвост.

И, не веря в приманки,Я пишу на шелкуБезмятежные танкиПро любовь и тоску.

Мой жених всё влюбленней;Пусть он лыс и устал,Он недавно в КантонеВсе экзамены сдал.

Рай

Апостол Петр, бери свои ключи,Достойный рая в дверь его стучит.

Коллоквиум с отцами церкви тамПокажет, что я в догматах был прям.

Георгий пусть поведает о том,Как в дни войны сражался я с врагом.

Святой Антоний может подтвердить,Что плоти я никак не мог смирить.

Но и святой Цецилии устаПрошепчут, что душа моя чиста.

Мне часто снились райские сады,Среди ветвей румяные плоды,

Лучи и ангельские голоса,Внемировой природы чудеса.

И знаешь ты, что утренние сныКак предзнаменованья нам даны.

Апостол Петр, ведь если я уйдуОтвергнутым, что делать мне в аду?

Моя любовь растопит адский лед,И адский огнь слеза моя зальет.

Перед тобою темный серафимПоявится ходатаем моим.

Не медли более, бери ключи,Достойный рая в дверь его стучит.

Ислам

О.Н. Высотской

В ночном кафе мы молча пили кьянти,Когда вошел, спросивши шерри-бренди,Высокий и седеющий эффенди,Враг злейший христиан на всем Леванте.

И я ему заметил: «Перестаньте,Мой друг, презрительного корчить денди,В тот час, когда, быть может, по легенде,В зеленый сумрак входит Дамаянти».

Но он, ногою топнув, крикнул: «Бабы!Вы знаете ль, что черный камень КабыПоддельным признан был на той неделе?»

Потом вздохнул, задумавшись глубоко,И прошептал с печалью: «Мыши съелиТри волоска из бороды Пророка».

Болонья

Нет воды вкуснее, чем в Романье,Нет прекрасней женщин, чем в Болонье,В лунной мгле разносятся признанья,От цветов струится благовонье.

Лишь фонарь идущего вельможиНа мгновенье выхватит из мракаМежду кружев розоватость кожи,Длинный ус, что крутит забияка.

И его скорей проносят мимо,А любовь глядит и торжествует.О, как пахнут волосы любимой,Как дрожит она, когда целует.

Но вино чем слаще, тем хмельнее,Дама чем красивей, тем лукавей.Вот уже уходят ротозеиВ тишине мечтать о высшей славе.

И они придут, придут до светаС мудрой думой о ЮстинианеК темной двери университета,Векового логовища знаний.

Старый доктор сгорблен в красной тоге,Он законов ищет в беззаконьи,Но и он порой волочит ногиПо веселым улицам Болоньи.

Сказка

Тэффи

На скале, у самого края,Где река Елизавет, протекая,Скалит камни, как зубы, был замок.

На его зубцы и бойницыПрилетали тощие птицы,Глухо каркали, предвещая.

А внизу, у самого склона,Залегала берлога дракона,Шестиногого, с рыжей шерстью.

Сам хозяин был черен, как в дегте,У него были длинные когти,Гибкий хвост под плащом он прятал.

Жил он скромно, хотя не медведем,И известно было соседям,Что он просто-напросто дьявол.

Но соседи его были тожеПодозрительной масти и кожи:Ворон, оборотень и гиена.

Собирались они и до светаВыли у реки Елизавета,А потом в домино играли.

И так быстро летело время,Что простое крапивное семяУспевало взойти крапивой.

Это было еще до Адама,В небесах жил не бог, а Брама,И на всё он смотрел сквозь пальцы.

Жить да жить бы им без печали!Но однажды в ночь переспалиВместе оборотень и гиена.

И родился у них ребенок,Не то птица, не то котенок,Он радушно был взят в компанью.

Вот собрались они, как обычно,И, повыв над рекой отлично,Как всегда, за игру засели.

И играли, играли, играли,Как играть приходилось едва лиИм, до одури, до одышки.

Только выиграл всё ребенок:И бездонный пивной бочонок,И поля, и угодья, и замок.

Закричал, раздувшись как груда:«Уходите вы все отсюда,Я ни с кем не стану делиться!

Только добрую старую мамуПосажу я в ту самую яму,Где была берлога дракона».

Вечером по берегу ЕлизаветаЕхала черная карета,А в карете сидел старый дьявол.

Позади тащились другие,Озабоченные, больные,Глухо кашляя, подвывая.

Кто храбрился, кто ныл, кто сердился.А тогда уж Адам родился.Бог, спаси Адама и Еву!

Неаполь