Собрание сочинений - Карлос Кастанеда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Боюсь, что ты не за того меня принимаешь, — сказал я. — Во мне осталось очень мало рационального после всех тех событий, которые я пережил благодаря тебе.
— Не возражай. У третьих врат именно рациональность ответственна за упрямство наших энергетических тел в их стремлении попасть под влияние поверхностных деталей. И чтобы преодолеть это стремление, мы нуждаемся в нерациональном и очень подвижном внимании и отказе от этого упрямства.
Утверждение дона Хуана, что каждые врата — это препятствие, было абсолютно истинным. Я работал над задачей третьих врат сновидения более напряженно, чем над двумя предыдущими, вместе взятыми. Дон Хуан оказывал на меня огромное давление. Кроме того, в моей жизни изменилось кое-что еще: у меня появилось необычайное чувство страха. Всю свою жизнь я постоянно боялся той или иной вещи, иногда даже очень сильно, но я никогда не ощущал ничего, подобного тому страху, который сопровождал меня после моего столкновения с неорганическими существами. И все это богатство опыта было непостижимо для моей обычной памяти. Я вспоминал только в присутствии дона Хуана.
Однажды, когда мы находились в Национальном музее антропологии и истории Мехико-Сити, я спросил его об этой странной ситуации. Задать такой вопрос именно в этот момент меня побудила странным образом появившаяся способность вспомнить все, что случилось со мной в ходе моего общения с доном Хуаном. Эта способность так расковывала, вдохновляла и окрыляла меня, что я почти танцевал на ходу.
— Просто присутствие Нагваля вызывает смещение точки сборки, — сказал он.
Затем он повел меня в один из выставочных залов музея и сказал, что мой вопрос очень кстати в связи с тем, что он собирается мне рассказать.
— Я намеревался объяснить тебе, что положение точки сборки дает возможность попасть в хранилище, где маги содержат свою информацию, — сказал он. — Я был очень доволен, когда твое энергетическое тело почувствовало мое намерение и ты спросил меня об этом. Энергетическое тело знает очень многое. Давай я покажу тебе, сколько всего оно знает.
Он велел мне погрузиться в абсолютное молчание, напомнив, что я уже нахожусь в особом состоянии восприятия, поскольку моя точка сборки сместилась в его присутствии. Он заверил меня, что, погружаясь в абсолютное молчание, я дам возможность скульптурам в зале показать мне невообразимые вещи. Он прибавил — очевидно, для того, чтобы смутить меня еще больше, — что некоторые из археологических находок самим своим присутствием способны вызывать смещение точки сборки. Если же я достигну состояния полной тишины, я действительно смогу видеть сцены из жизни людей, которые создали эти вещи.
Затем он начал самую странную экскурсию по музею, которую я когда-либо совершал. Он ходил по залу и объяснял удивительные особенности каждого из больших экспонатов. Он утверждал, что каждый найденный археологами предмет в зале был преднамеренно оставленной людьми древности записью, которую дон Хуан, будучи магом, читал мне, словно книгу.
— Каждый экспонат здесь предназначен для того, чтобы смещать точку сборки, — продолжал он. — Останови свой пристальный взгляд на любом из них, успокой свой ум и посмотри, сможет сдвинуться твоя точка сборки или нет.
— Как мне узнать, что она сместилась?
— Ты сможешь видеть и ощущать то, что лежит за пределами нормальной амплитуды восприятия.
Всматриваясь в скульптуры, я видел и слышал вещи, которые никогда не смог бы объяснить. В прошлом я, изучая эти экспонаты с точки зрения антропологии, всегда имел в виду описания ученых, специалистов в этой области. Их описания использования многих предметов, основанное на знании современного человека о мире, в первый раз поразили меня своей полной условностью, чтобы не сказать глупостью. То, что дон Хуан сообщил мне об этих предметах, и то, что я, рассматривая их, слышал и видел сам, менее всего напоминало мне все то, что я когда-либо о них читал.
Мое смущение было столь сильным, что я счел необходимым извиниться перед доном Хуаном за то, что считал своей внушаемостью. Но он не смеялся и не стал меня высмеивать. Он терпеливо объяснил, что маги могли оставлять точные сведения о своих открытиях, связывая их с определенным положением точки сборки. Он настаивал потом, что, когда речь идет о возможности добраться до сущности записанного, мы должны использовать нашу способность проникаться симпатией и давать простор фантазии, чтобы выйти за пределы обычной страницы в само переживание. Однако в мире магов нет записей на бумаге, поэтому вся информация, которая может быть не прочитана, но заново пережита, хранится в положении точки сборки.
Чтобы проиллюстрировать свои слова, дон Хуан заговорил об учении магов о втором внимании. Он сказал, что это учение дается ученику, когда его точка сборки находится в некотором необычном состоянии. Таким образом, положение точки сборки определяет сведения, полученные в ходе урока. Для того чтобы еще раз пережить урок, ученик должен вернуть точку сборки в позицию, в которой она была, когда он его получал. Дон Хуан заключил свою речь, повторив, что способность возвращать точку сборки во все те позиции, которые она занимала во время уроков, является большим достижением.
Почти целый год дон Хуан ничего не спрашивал у меня о третьем задании по сновидению. Затем однажды, совершенно неожиданно для меня, он захотел, чтобы я описал ему все тонкости моей практики сновидения.
Первое, о чем я упомянул, была сбивающая с толку повторяемость. На протяжении месяцев мне снилось, что я пристально разглядываю себя, спящего на своей кровати. Особенно странной была регулярность этих снов: они случались каждые четыре дня, как по часам. На протяжении других трех дней мои сны были такими же, как раньше: я изучал всевозможные предметы, переходил из одного сна в другой, и иногда, увлекаемый губительным любопытством, я следовал за лазутчиками чужих энергий, хотя и чувствовал себя в связи с этим очень виноватым. Я думал, что это подобно тайному пристрастию к наркотикам. Реальность того мира была для меня неотразимой.
Втайне я чувствовал, что у меня есть некоторые оправдания и я могу не нести никакой ответственности за происходящее, потому что дон Хуан сам предложил мне спросить эмиссара сновидений, что делать, чтобы освободить голубого лазутчика, оказавшегося в ловушке теперь уже нашего мира. Он имел в виду, что мне следовало спросить эмиссара об этом
