Лидия. Головная боль академии - Натали Лавру

— Знаю, папочка, — закатила я глаза. Вот, не люблю, когда со мной разговаривают, как с маленькой.

— Запомни, меня зовут Лиэль, и я тебе не папочка, — напомнил он.

— И сколько же тебе лет, дорогой братец?

— Хм-м… — он задумался. — Скажем, тридцать два?

— Почему же не двадцать? — ну, как тут не поддеть? Папуля же у меня моложавый, тут уж ничего не сказать.

— Нет. Для двадцатилетнего у меня в голове недостаточно дури, — с этими словами он подошёл к Кэт, которая обмороком сидела на своей кровати, и залечил ей болящие от перетрена мышцы. Та поблагодарила и не без папиной помощи уснула.

— Раз тебе не по душе студенческая дурь, что ж ты отказался от индивидуального домашнего обучения?

— Разве домашнее обучение может сравниться с живой шумной атмосферой академии? Не ты ли всё лето пела мне эту песню?

— Допелась… — вздохнула я.

— Я начну учиться со второго полугодия. Надеюсь, в течение первого семестра ты не натворишь бед.

Ой, зря папуля надеялся. Зря!

* * *

Вечером академию снова трясло. Не так сильно, как в прошлый раз, но всё же стекло у нас в оконной раме пустило кривую трещину.

Папа к тому времени, к счастью, уже отбыл, иначе пришлось бы отвоёвывать у него право остаться здесь.

Зато прибежал Лессар. Нашёл повод явиться.

— Лия?

— Чего тебе?

— Я не могу перестать о тебе думать. Пожалуйста, прости меня. Я должен был рассказать тебе обо всём с самого начала. Виноват.

— Слушай, меня бабники и изменники не привлекают, так что валил бы ты…

— Я не бабник и не изменник. С Шиарой я всё равно бы расстался.

— Можешь говорить всё, что захочешь. Я тебе не верю, — увы, моя попытка захлопнуть перед его носом дверь потерпела неудачу.

— Лия! — и тут меня поцеловали. Нагло. Соблазнительно. И очень-очень сладко.

— Чёрт бы тебя побрал, гадёныш! — тихо выругалась я, оторвавшись от его губ, но тут меня захлестнуло дурью, и я сама притянула Лессара обратно к себе.

— С ума по тебе схожу… — простонал он и потёрся о мой живот окаменевшим пахом. — Лия, я хочу, чтобы ты официально стала моей девушкой.

А что? Пока папа не видит — можно! Мне же надо как-то выбросить Наира из головы. Клин клином вышибают.

Кажется, я пошлятину сказала. Ну, да ладно, моя крыша всё равно отправилась в полёт.

* * *

Мы целовались в нашей с Кэт комнате, пока моя подруга спала глубоким сном. И от непоправимого меня на этот раз спас сигнал отбоя. Через две минуты ни одной особи мужского пола на женском этаже быть не должно.

Любопытно, что девушек с мужского этажа никто не гонит. В общем, гендерное неравенство налицо.

— Умоляю, пойдём ко мне? Или в лабораторию? — простонал мне в губы Лессар.

А в лабораторию мне как раз надо!

«Р-р-р! Мяф!» — запротестовал Дарси моим крамольным мыслишкам и оскалил свои крошечные зубки, глядя на Лессара.

— Похоже, я ему не нравлюсь, — заметил мой предположительно парень (я ещё не решила).

Подозреваю, что мой Дарси каким-то образом встал на сторону Наира. Абсурд, на первый взгляд, но с фактами не поспоришь.

Дарси

Как бы в подтверждение моего умозаключения академия снова сотряслась от подземных толчков.

— В который раз нам мешает землетрясение, — напряжённо выдохнул Лессар. — Если усилится, придётся снова эвакуироваться.

— Идём в лабораторию. Мне нужно поработать.

Не лучшая, конечно, идея — варить зелья во время землетрясения, но я верю, что сейчас всё утихнет.

— А как же… — мне уткнулись носом в висок.

— Давай не будем торопиться, — предложила ему, ощущая внутреннее согласие своей интуиции.

— Ладно. Прости. Просто я ещё никогда в жизни так не влюблялся.

— Иммунитет не выработался?

— Я сражён. Наповал, — подтвердил Лессар и стрельнул в меня потемневшим взглядом.

О, Лорена, какой же он притягательный… Серая рубашка нараспашку, под ней чёрная обтягивающая майка…

Тёмно-серый цвет рубашки напомнил мне стены той самой комнаты из сна, и я мысленно рухнула с облаков на земную твердь.

— Идём в лабораторию, — сказала я, отстранившись и хватая со стула свою сумку.

Меня бережно взяли за руку и повели, будто я не знаю пути. Вот, любят мужчины примерять на меня роль маленькой беззащитной девочки. Ну, и пусть.

— Ты согласна стать моей девушкой? — спросил по пути Лессар.

Хороший вопрос. Мои причины для отказа в то же время являются аргументами к согласию.

Мне ни в коем случае нельзя привязываться к Наиру! Потому что я знаю, как незавидна судьба жертв любви-судьбы.

Но Лессару я ответила так:

— Завтра решу.

— Сомневаешься?

— А не должна?

— Что ж. Хорошо. Подумай. Но сразу предупреждаю: я тебя нашёл, и я тебя не отпущу. Ты моя, Лия, — проговорил он всё это, безотрывно глядя мне в глаза. — К тому же я здесь один такой, и среди адептов у меня нет достойного соперника.

— Ну, если даже Шиара влюбилась в старика-ректора, то, пожалуй, верю.

— Не такой уж он и старый, хотя никто точно не знает, сколько ему лет, — пожал плечами Лессар. — Давай сейчас не будем о нём. Чем дольше мы его не видим и не слышим, тем лучше, поверь мне.

Верю.

В этот вечер и ночь я сварила зелье-иллюзию для незабвенной «крошки» Тули. Ибо обиды забываются лишь после отмщения.

Богиня, с какой любовью я раскатывала по пастилкам зелье под кодовым названием «лошадиная любовь»!

Стоит мне прилепить к её коже пастилку этого зелья, и наша незабвенная Элизабет Тули повсюду будет видеть… лошадок, делающих новых лошадок!

Вдохновляющее и настраивающее на особый лад зрелище! Я сама видела этот процесс у нас в конюшне. Собственно, оттуда и скопировала образы.

Действие иллюзии продлится сутки и не причинит никакого вреда, кроме морального. Идеальный вариант. Специально для тебя, дорогая моя «крошка»! Я всё-ё-ё помню…

А утром во время печального завтрака (ибо мои трясущиеся от перетрена конечности самолечению не поддавались) я согласилась стать девушкой Лессара. Надеюсь, на этот раз мои отношения не завершатся изменой и предательством.

* * *

Спустя три недели я поняла, что влюбилась. Лессар подобрал ключи к моему сердцу, вёл себя безупречно, окружал заботой, словно я его главное сокровище. Чертовски приятное чувство…

Мы прямо-таки сходили с ума друг по другу, не переходя грань, так как решили подождать моего совершеннолетия. И вот двадцать первого сентября мне стукнуло восемнадцать.

В этот день меня поздравили все: первой, ещё в полночь, порадовала Кэт, которая каким-то чудом