Алистер Кроули - Чёртон Тобиас

10 часов вечера. Я очень тщательно изучаю себя под Этель. Я подтверждаю свой старый вывод о том, что я по сути ненормальный. Но Этель [оксид этила] и ее друзья имеют к этому какое-то отношение: и мой единственный шанс — избавиться от них, пока не стало слишком поздно. Конечно, мозг под Этель — не свободный мозг.

8 марта Кроули заложил все свое магическое оборудование и украшения, чтобы заплатить Мадду за поездку в Лондон с целью доказательства невиновности в клевете из грязной прессы. Он подумал о пресловутых наставлениях в пламенной третьей главе «Книги Закона», таких как: «Будь прокляты сострадающие!» Означает ли это, что сочувствие к другому исключается? Нет. Поскольку в книге постулируется «здоровое общество», сочувствие телемитов будет «простым оскорблением и вмешательством». Однако «истинное сострадание» было чем-то другим, требующим «научного воображения»: благородным, мужским качеством. В «Книге Закона» содержались мощные предписания, проясняющие здравый смысл: «Любите друг друга горящими сердцами». Когда в AL говорится: «Плюй на них», «они» — люди, не знающими своих истинных желаний, — телемиты должны были плевать на них «очищающей водой». Там, где было сказано «топчите их», это было «для того, чтобы выжать сок, чтобы у нас было вино». Эти мысли привели его к критике Ницше, чья философия, будучи искаженной, привлекала фашистов.

Меня преследует Ницше[358]. Да, идея стада достаточно благородна; но как быть с альтернативой? Быть большим светловолосым зверем — хищным зверем! Нет: «Я считаю, что эта черная метка ставит под сомнение, что человек верит только в мерзость жизни». Его [Ницше] образ ложен: мы не просто зверинец различных животных. «Как могучая армия, движущая Церковь Бога» должно быть нашим видением человечества. Тогда даже самый глупый рядовой-герой. Лидеры скрыты и одиноки, но они не в засаде: они — Секретный штаб, истинные философы, отшельники, «дающие людям только свой Свет». Я лежу здесь больной и голодной; позволь мне найти Свет и пролить его ради них!

Эти вдохновляющие мысли привели его к важному общему выводу и многим другим неопубликованным аксиомам человеческой свободы:

Основная этика Книги Закона. Человека просят действовать так, как если бы он был искрой великого Божьего света. Те, кто настаивает на этом предположении, основывая на нем всю свою жизнь, являются телемитами.

Четыре дня спустя обеспокоенные Лия и Ханси написали «старому милому зверю» из Чефалу; все было хорошо. Они надеялись услышать то же самое от него, игриво предположив, что ему, возможно, не хватило времени, чтобы написать своей настоящей «Б.А.Б.», сокращение от Бабалон, поскольку он, вероятно, был занят «какой-нибудь милой маленькой шлюхой». Лия приложила простую нацарапанную карандашом просьбу маленького Ханса: «ЗВЕРЬ, ВОЗВРАЩАЙСЯ».

Фактически, Нинетт, Лия и дети имели задолженность, грозившую выселением. Кроули беспомощно наблюдал, как Таможня Его Величества в Англии конфисковала имущество, отправленное из Сицилии. Большая часть его библиотеки и рукописей, плод нескольких лет напряженной работы в Италии, должны были быть уничтожены по приказу, по-видимому, 24 марта 1926 года.

Я обнаружил в себе несколько новых серьезных недостатков. […] Мне очень жаль, что у меня не было списка преступлений, которые я обнаружил в себе за последние недели; непостоянство, ложь, белая работорговля (в очень плохом смысле, преднамеренная продажа женщин для физических пыток) — вот лишь некоторые из моих последних результатов.

Он повернул грязную клевету о «торговле женщинами» против себя. Разве он не довел («продал») Лию и Нинетт до нищеты и бездомности?

Виновен.

Ему нужен был священник — и он его нашел. Популярный тонкий роман Клемана Вотеля «Mon cure chez les riches»[359] о мудром аббате Пеллегрине и добром кюре (приходском священнике) предложил ему светлого помощника, мудрость которого взяла Кроули за руку и повела прочь из чистилищиа. Как и он сам, аббат был мучеником ортодоксальной бюрократической бесчеловечности.

«Mon cure» показал мне мой долг! Я не должен искать пути выхода из беды. Я должен остаться в своем окопе, Поэт и Пророк Эона, и забрать все снаряды, газ и штыки, которые попадутся мне на пути.

12:25. «Mon cure» рассказывает мне также о методах малодушия. Как легко его замаскировать под храбрость и гордость! «Слишком горд, чтобы сражаться!» Возможно, мне все-таки лучше разобраться с врагами голыми руками, рассказать всю правду, все самое худшее о себе и доверить победу Ра-Хор-Хуту. […] Что ж, я ему доверю также «лидерство и свет».

Он осознал один факт: «ясно, как день: я действительно переродился: теперь я наконец Дитя Нового Эона». Ему предстояло «вырасти в Человека», теперь он был «в Храме», будучи посвященным.

««Mon cure» доказывает то, о чем я никогда не осмеливался думать — только желать. У ДЕНЕГ НЕТВЛАСТИ. Это великое зло и иллюзия века — и вот тезис моего настоящего эссе: лепет моего первого ребенка. Деньги, конечно, имеют применение, и они творят черные магические чудеса ложной силы. Но в конце концов они всегда терпят провал, если их использовать для изменения реальности. Обратите внимание на Америку — ее благополучие сосредоточено в самых опытных руках — ее цель — обеспечить ««Закон и порядок». Тем не менее, это самая беззаконная страна на земле, наиболее близкая к революции.

Само-откровения Кроули поразительны:

Одно качество, которым я обладаю, — честность. (Несмотря на тысячу тысяч уловок стыда, малодушия, нечестности — теперь я вижу их такими, какие они есть!) Однако я никогда не мог направить свою Волю на достижение какой-либо другой цели, кроме истинной. Точно так же есть что-то во мне, что полностью отказывается сдаваться, как бы сильно я ни чувствовал, что хочу это сделать. Моя трусость всегда была результатом того, что я сам себя обманываю; и я очень надеюсь, что в будущем я больше не смогу этого делать. Дело в том, что страх необычайно ловко маскируется. (Это напоминает мне уловки наркомана.) Чтобы избежать неприятной перспективы, можно (например) полностью забыть о нем и принять какой-то план кампании, который кажется героическим; и сам по себе он таков и есть. Возьмем, к примеру, мой альпинизм. Я действительно пошел на это (подозреваю), чтобы избежать столкновений с другими мальчиками в таких играх, как футбол; и я рискнул и заработал репутацию смельчака, главным образом для того, чтобы успокоить свою совесть. Конечно, вышеизложенное — это всего лишь часть анализа. В моем решении, должно быть, было много благородных элементов. В общем, могу сказать, что, хотя я не могу найти в себе ничего, кроме абсолютной гнили, все же должно быть что-то стоящее. Мои положительные достижения доказывают, что во мне есть многое, чего даже не коснется ни один мужчина из миллиона. Тогда почему я не могу найти ничего, кроме стыда? 1:30. Покаяние! Истинный курс — придерживаться своих ошибок, какими бы грубыми они ни казались. Я наконец понимаю слова Блейка: ««Если бы дурак упорствовал в своей глупости, он стал бы мудрым».

Кроули наконец столкнулся с фактами:

Мой общий вывод по этой части проблемы состоит в том, что наркотики принципиально бесполезны — и коварны! Они только для чрезвычайных ситуаций.

Кроули пришел к выводу, что «в определенном смысле» астма — это всего лишь иллюзия, вызванная глубоким беспокойством, независимым от сознательного контроля. Он заметил, что «помощь Нинетт дала полную свободу, молодость и здоровье на несколько месяцев». Трагедия смерти Анны Ли вызвала немедленный рецидив: «Мне становилось все хуже, пока я не получил контракт (и аванс) на «Дневник наркомана»! Его состояние «с тех пор ухудшилось».

Упоминание о «помощи» Нинетт показывает, что финансовое беспокойство усугубляет проблемы с дыханием. Сын Астарты Лулу, Эрик, вспоминал Нинетт, когда ей было 75 лет, и она все еще могла читать по памяти всю Книгу Закона. По словам Эрика: