Военные разведчики XX века - Михаил Толочко

Впрочем, этими двумя разведками дело не ограничилось. В 1944 году прибыл секретарь посольства Гусаров, он практически был парторгом Центрального Комитета ВКП(б) в посольстве и мог даже поучать поела. Гусаров, минуя политическую разведку, передавал руководству компартии Канады директивы ЦК, которые устанавливали политику канадских коммунистов, внедрял надежных людей в молодежные организации, рабочие союзы, различные ассоциации. Совместно с разведслужбой Коминтерна Гусаров готовил досье на сторонников коммунистического движения для их последующей вербовки.

Экономическую разведку в Канаде вел атташе по экономике Кротов.

У всех руководителей разведок были свои шифровальщики — каждый со своим шифром: начальники, кроме того, имели свои личные шифры, дабы посылать сообщения, которые не мог бы прочесть даже свой шифровальщик.

Телеграммы Кротова шли в Комиссариат внешней торговли, телеграммы Гусарова — в ЦК, Павлов слал донесения в НКВД, а Заботин — в штаб-квартиру ГРУ.

Все телеграммы шифровались в одном месте — на втором этаже посольского здания.

Прежде чем туда проникнуть, нужно было нажать секретную кнопку звонка, упреждающего появление человека перед стальными дверями второго этажа. Дежурный разглядывал посетителя через специальное отверстие и после этого допускал его ко вторым стальным дверям, еще более мощным. Далее следовал коридор со множеством других стальных дверей в комнаты, окна которых закрывались изнутри решетками, а снаружи ставнями, опять же стальными. В комнатах громко играла музыка, чтобы нельзя было подслушать разговоры. В специальном отсеке стояла громадная печь, где можно было быстро сжечь колоссальное количество секретных документов. Эту штуку Павлов нарочно сконструировал на случай экстренного «сматывания удочек».

— Впрочем, — ухмыляясь, добавлял Павлов, — в такой печи легко сжечь даже человека…

И зловеще хохотал при этом. Шифровальщика Игоря Гузенко постоянным напоминанием возможной кремации энкавэдэшник довел до того, что Гузенко начинал трястись при одном лишь приближении к адской машине. Она снилась ему по ночам, и вскоре ему стало наяву мерещиться собственное тело в огнедышащей пасти.

Пожаловаться на «соседа» было некому, да и опасно — у того копился компромат на всех сотрудников. Любая фраза с критическим оттенком, легкое свободомыслие или анекдот могли стать причиной высылки человека в Москву. Расправиться «соседу» с личным обидчиком было проще-простого — достаточно настрочить донос…

Среди всех агентов Заботина доктора Мэя отличала информация наивысшей ценности. Вот одна из шифровок, переданных в Москву:

ДИРЕКТОРУ № 241

Факты, переданные Алеком:

1. Испытания атомной бомбы были проведены в Ныо-Мехико… Бомба, сброшенная на Японию, сделана из урана 235. Известно, что выход урана 235 на заводе магнитного разделения в Клинтоне составляет 400 граммов в день… Планируются к публикации научно-исследовательские работы в этой области, но без технических подробностей. Американцы уже выпустили книгу об этом.

2. Алек передал нам пластину со 162 микрограммами урана в форме окиси на тонкой пленке…

9.7.45 г. ГРАНТ (кличка Заботина — Авт.)

Узнав от Мэя о строящемся урановом заводе в районе Чок-Ривер, Заботин завязал знакомство с одним канадцем, живущим поблизости от завода, и самолично съездил к нему в гости. Во время прогулки по реке на моторной лодке полковник внимательно осмотрел урановый завод и тут же доложил в Москву.

Москва отреагировала заинтересованно:

ГРАНТУ № 11438

Телеграфируйте — как связан Ваш знакомый с заводом, где он сейчас работает и каковы ваши отношения? Если возможно, дайте более подробное описание внешнего вида завода.

ДИРЕКТОР 14.8.45 г.

Пришлось Мэю пару раз съездить на этот завод. Он ухитрился проникнуть и на чикагский завод, работавший в рамках уранового проекта. Москва продолжала давить:

ГРАНТУ № 11931

Примите меры и организуйте получение документальных материалов по атомной бомбе! Технические процессы, чертежи, расчеты.

ДИРЕКТОР 22.8.45 г.

Впрочем, сами аппаратчики в Москве особого усердия не проявляли. Вот телеграмма Заботина, бывшего в недоумении из-за долгого молчания Центра:

Прошу Вас информировать меня — в какой степени удовлетворяет Вас и наших ученых полученный от Алека материал по вопросу урана (его доклады по производству и т. д.). Это нам необходимо для того, чтобы мы могли поставить аналогичные задачи перед другими источниками. Получили ли Вы всю почту этого года (по июль)?

ГРАНТ 31.8.45 г.

Москва высокомерно хранила молчание, позволяя себе лишь командовать и поучать, регламентируя даже мелочи. Это видно из обмена телеграммами, когда в Москве узнали, что Мэй должен покинуть Канаду и выехать в Лондон.

ГРАНТУ № 10458

Разработайте и сообщите телеграфом условия явки и пароль встречи Алека нашим человеком в Лондоне.

ДИРЕКТОР 28.7.45 г.

ДИРЕКТОРУ № 244

…Условия встречи — 7,17, или 27 октября на улице перед Британским музеем. Время 11 часов вечера. Опознавательный знак — газета слева под мышкой. Пароль — сердечный привет Майклу… Мы вручили Алеку 500 долларов.

ГРАНТ 31.7.45 г.

ГРАНТУ № 11955

На ваш № 244

Разработанные вами условия нас не устраивают. Сообщаю наши:

1. Место — перед зданием Британского музея на улице Грейт Рассел, со стороны Тоттенхэм Коурт Ро-УД-

2. Время — как указано вами, однако в 23 часа довольно темно, поэтому лучше в 20 часов, если это устраивает Алека…

3. Опознавательные знаки — слева под мышкой у Алека газета «Таймс», связник в левой руке держит журнал «Пикче Пост».

4. Пароль — связник: «Как пройти покороче до Странда?» Алек: «Пойдемте, я иду туда же».

В начале беседы Алек говорит: «Сердечный привет от Майкла…»

ДИРЕКТОР 22.8.45 г.

Вот так, и не иначе! Оттава предлагает фразу «Сердечный привет Майклу», а Москва — принципиально другую, неимоверно эффективную и ужасно надежную: «Сердечный привет от Майкла». Оттава в простоте своей хочет газету под мышкой, а дальновидная и бдительная Москва — газету «Таймс» и т. д.

Доктор Мэй передал Заботину доклад, который привел полковника в восхищение. Сжато, кратко и точно и в то же время вполне исчерпывающе — это говорило о высокой ценности такого агента, как Алек.

Одна часть доклада, состоявшая из десяти донесений, описывала конструкцию бомбы, ее детали и отдельные узлы, а также технические процессы их изготовлений. Зашифровка этой части невозможна, и Заботин решил отослать ее диппочтой.

Зашифровали и послали по радиосвязи вторую часть с информацией об организации атомного проекта в США и Канаде: структура проекта, список участников, фамилии военных, ученых и т. д. А также имена других ученых, через которых можно установить контакт с участниками. В докладе были не только названы сверхсекретные объекты и заводы в Оак-Ридже, Чикаго, Лос-Аламосе, Хэнфорде, но и четкое описание их, назначение и состав выпускаемой продукции.

Этот доклад, а также образцы урана 233 и 235, которые Ангелов привез от доктора Мэя, вызвали настоящий энтузиазм разведчиков. Однако отправлять уран в Москву с диппочтой было ненадежно. Решили передать образцы с Мотиновым, который как раз должен был возвращаться в Москву за новым назначением.

Вспоминает генерал Петр Семенович Мотинов: «На аэродроме меня встречал сам Директор. С большими предосторожностями я достал из-за пояса драгоценную ампулу с ураном и вручил ее Директору. Он немедля отправился к черной машине, которая стояла тут же, на аэродроме, и передал ампулу в машину.

— А кто там был? — спросил я потом Директора.

— Это Берия, — прошептал Директор.

А от ампулы с ураном у меня до сегодняшнего дня мучительная рана, и приходится менять кровь по несколько раз в год…»

Из воспоминаний шифровальщика Гузенко:

«По случаю богатых «трофеев» Заботин устроил хорошую пирушку, которую он начал тостом за американцев:

— Вчера они наши союзники, сегодня — соседи, завтра — враги.

Меня передернуло от такого цинизма, хотя это было не впервые. Среди самых твердолобых коммунистов посольства существовало убеждение, что нужна III мировая война с непременным разгромом капитализма.

Я рассказал об этом моей жене Анне, и она возмутилась:

— Им мало ужасов и страданий народов во второй мировой!..»

Когда Заботин произносил свой тост, то даже не предполагал, что вскоре из-за бегства Гузенко он окажется в подвалах Лубянки…

ОПЕРАЦИЯ «ЗОЛОТО»

Имя человека, о котором будет сейчас рассказано, три раза появлялось на первых полосах крупнейших газет мира.