Среда обитания (cборник) - Сергей Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Домой повезу я вас сам! — заявил он Корнилову, и как Игорь Васильевич ни отнекивался, пришлось ему сесть в машину Новицкого, попросив предварительно водителя своей машины одолжить художнику бензина.
— Буду писать ваш портрет, — сказал Николай Николаевич, когда они выехали на Приморское шоссе. — У вас лицо характерное…
— Характерное для милиционера? — усмехнулся Игорь Васильевич.
— Ну почему же? — обернулся к нему Новицкий. — Прежде всего мне понравились глаза. Они у вас задумчивые и грустные…
Что ещё понравилось художнику, Корнилов в тот раз не узнал, потому что их спасло только чудо. Художник, заговорившись, выехал на левую сторону дороги, и встречный самосвал, дико завизжав тормозами, съехал на обочину, подняв тучу пыли. Новицкий тоже затормозил и минут десять приходил в себя, понуро выслушивая отборный матерок водителя самосвала. Корнилов видел, как художник полез в карман и, наверное, предлагал водителю деньги, но тот замахнулся на художника кулаком и, зло сплюнув, пошёл к своему самосвалу.
«Вот ведь как бывает, — отрешённо думал Игорь Васильевич, наблюдая за Новицким. — Нашёл человек машину и тут же чуть не расстался с жизнью. Да и я-то, дурак, дал себя уговорить. На своей давно уж был бы дома».
До города они ехали молча. Лишь только Новицкий начинал разговор, подполковник показывал ему вперёд, на дорогу, и художник, сердито покрутив головой, замолкал. Вёл он машину плохо, рассеянно. То шарахался от обгонявших автомобилей, то сам принимался обгонять там, где это было опасно.
— Вы меня у Петропавловской крепости высадите, — попросил Игорь Васильевич, когда слева мелькнули минареты татарской мечети. — Мне тут рядом.
Прощаясь, Новицкий протянул подполковнику визитную карточку.
— Буду рад показать вам свои работы. Заходите в мастерскую. И портрет я ваш сделаю. Не отступлюсь…
— Николай Николаевич, я многие ваши работы знаю, — Корнилов задержал в своей руке руку художника. — Они мне по душе. Вот только…
— Что только? — насторожился Новицкий.
— Водить машину вам противопоказано, Николай Николаевич. Бросьте вы это дело. Слишком рассеянны — думаете за рулём на отвлеченные темы.
— Спасибо за совет, — холодно ответил Новицкий. И, словно спохватившись, добавил мягче: — И за то, что машину нашли, спасибо.
Через три дня Новицкий позвонил подполковнику на службу и весёлым голосом сообщил, что отвёз «Волгу» в комиссионный магазин.
— Жена на радостях обещала купить мне ящик марочного коньяка. Пока не раздумала, жду вас в мастерской.
С тех пор они подружились.
— Миленький, разве ж я упомню всех, кто к нам ходит, — сказала Володе Лебедеву пожилая, ещё очень красивая дама, жена актёра Солодовникова. Актёр уже месяц пребывал на гастролях. Солодовникова усадила Лебедева в старинное кресло, а сама взобралась на маленький, тоже старинный, диванчик с затейливой изящной спинкой.
— Когда Солодовников в Ленинграде, у нас не дом, а содом и гоморра! Всё время люди. И идут, и идут. И по делу, и без дела. Я только и знаю, что пою их чаем. Раньше в этой вазе, — она кивнула на огромный хрустальный ковчег, стоявший на круглом, красного дерева, столе, — всегда лежали шоколадные конфеты, но попробуй напасись на такую ораву. Теперь я покупаю карамель…
Лебедев вежливо кивал, исподволь разглядывая огромную, с фонарём, комнату. Красивая старинная мебель, картины на стенах. Кажется, в этом доме иконы не коллекционировали.
— Наталья Борисовна, — он вытащил из кармана несколько фотографий, — вы не помните фамилии всех, кто приходит в ваш дом, но, может быть, кого-то узнаете в лицо?
— Как интересно! — улыбнулась Солодовникова. — Я так люблю смотреть детективы. Сколько раз говорила Солодовникову — уговори Пимена поставить Сименона. И сыграй комиссара Мегрэ. Пимен — это главреж Островерхов. Ах, ну конечно, я знаю Олежку, — воскликнула она с восторгом. — Ну, конечно, знаю. Очень, очень милый мужчина. Солодовников зовёт его хаусмайором. — Наталья Борисовна весело засмеялась, протягивая Лебедеву фотографию Барабанщикова, найденную Бугаевым в парголовском доме.
— Что вы можете сказать о нём?
— Милый, очень внимательный человек. С большими связями. Он так выручает меня с косметикой. Ну… понимаете, — Наталья Борисовна кокетливо улыбнулась, — я женщина немолодая, мне нужна хорошая косметика, французская. Да! — вспомнила она. — Когда Солодовников болел, Олежек доставал ему самые дефицитные лекарства.
— И много он брал… так сказать, за комиссию? — не утерпел и спросил Лебедев, нарушив предупреждение шефа — не уклоняться от главного и не затрагивать до поры до времени щекотливые темы.
— Ах, вы об этом? — Наталья Борисовна поскучнела. — Милый мой, кто же будет вдаваться в такие детали, когда человек приходит к вам в дом и приносит как раз то, чего вам так недостает?
— Простите. Меня сейчас интересует другое. Этот Олежек. Его фамилия Барабанщиков.
Солодовникова равнодушно пожала плечами, показывая, что фамилия ей незнакома.
— Барабанщиков не предлагал купить иконы?
— Нет. Он помог нам купить кое-что из мебели. Этот милый диванчик. — Наталья Борисовна нежно провела рукой по спинке дивана, на котором сидела. — И самое главное — муж не имел хлопот со своей машиной. Олежек устраивал ему все эти осмотры, проверки, запчасти, колёса. — Она взмахнула руками, словно хотела показать безбрежность автомобильных услуг, оказываемых Барабанщиковым.
— У вас какая машина?
— «Волга».
— Стоит в гараже?
— Нет. У дома. Вы, наверное, видели, когда шли к нам. Белая «Волга». А что, держать около дома опасно?
Лебедев хотел сказать, что не опасно. Но язык не повернулся — вспомнил недавнее «автомобильное» дело.
— Это как повезёт.
— Ну вот, а Олег обещал нам подыскать гараж. Теперь вы им так заинтересовались, что я, наверное, долго его не увижу.
— Барабанщиков погиб, — сказал Лебедев. — Несчастный случай. Этим и вызван мой интерес. Хотелось бы знать всех его знакомых, друзей.
— Погиб, — искренне огорчилась Наталья Борисовна. — Бедный человече. Автомобильная катастрофа?
— Нет. Упал неудачно. — Лебедеву не хотелось говорить подробно. — Кому-то из ваших друзей Барабанщиков тоже помогал?
— Да, конечно. У зятя «Жигули» — Олег помогал ему с ремонтом. Приятелям мужа, актёрам, тоже кое-что доставал. — Она перечислила несколько фамилий. Лебедев записал, подумав, что перечню людей, связанных с Барабанщиковым, не будет конца.
— Наталья Борисовна, когда вы видели в последний раз Олега, он не говорил вам, что собирается в Москву?
— Нет. Вообще-то он в Москву часто ездил.
— Он один… — Лебедев хотел сказать «занимался снабженческими делами», но сдержался и спросил: — У него не было помощников?
— Не знаю. Никогда об этом не слышала, — холодно сказала Солодовникова. — Вы не выпьете чашечку чая?
Лебедев понял, что ему пора уходить.
С Георгием Степановичем Озеровым, кандидатом филологических наук, старший лейтенант встретился только к вечеру. Встретился в институте, где Озеров состоял старшим научным сотрудником. Лебедев пытался дозвониться до него и утром и днём. Но всё было напрасно. Домашний телефон молчал, в институте трубку снимала всё время одна и та же женщина и скороговоркой отвечала: «Георгий Степанович на совещании у завсектором», «Георгий Степанович на совещании у директора», «Георгий Степанович проводит совещание».
— Ну и дела! — удивлялся Лебедев. — Что они там, только и делают, что заседают?
Только один раз дама сказала: «Георгий Степанович вышел в буфет». Это всё-таки был намёк на то, что Георгий Степанович — живой человек.
А в пять трубку взял сам Озеров. На просьбу о встрече он заявил категорично:
— Нет, нет! У меня вся неделя расписана! Только в следующий вторник.
— Нам необходимо встретиться сегодня, — сказал Лебедев. — Любое время.
— Как некстати, как некстати! — почти пропел Георгий Степанович. — Что-нибудь срочное?
— Чрезвычайно срочное, — невольно подлаживаясь под тон собеседника, ответил старший лейтенант. — Я не стал бы вас беспокоить по пустякам.
— В шесть у меня учёный совет, — в голосе Озерова появилась задумчивость. — Я мог бы сейчас, но вам до шести не успеть.
— Успею. — Лебедев ковал железо, пока горячо. — Через двадцать пять минут я у вас. Полчаса нам хватит.
— Я встречу вас в вестибюле, — обиженно сказал Озеров. Наверное, из-за того, что ему не оставили выбора. — У нас вахтёр очень строгая женщина.
Лебедев приехал на пять минут раньше условленного времени. «Строгая женщина» оказалась маленькой добродушной старушкой. Оторвавшись от книги, которую она читала через большую лупу, старушка спросила Лебедева, к кому он пришёл. Услышав фамилию Озерова, сказала: