Легенда - Дед Скрипун

- Замечательно. – Улыбнулась Аджу. – Поспешим. Не стоит терять время. Нам еще предстоит ждать, и подгадывать момент, когда твой брат уснет.

Родник был одним из тех чудес этого удивительного мира, которое завораживало глаз. Прямо из серого неба, из ниоткуда текла радуга. Самая настоящая, переливающаяся цветами, небесная красавица. Только это было не преломление солнечного света в каплях дождя, как это происходит на Земле, это было преломление желаний в потоке мечты. Переплетающихся, бегающих друг за другом или убегающих желаний людей и духов, всех тех, кто имеет душу и разум, тех кто о чем-то страстно мечтает.

Она ныряла в малюсенький пруд колокольчиками детского смеха, восхищением женщин и скупыми улыбками мужчин. Купалась, выпрыгивая радостью, и искрясь удовольствием.

Понимаю ваш скепсис, дорогой мой читатель, что такого не может быть, и что все это невозможно увидеть… понимаю, но не принимаю. Это не наш мир материального восприятия, это мир души, где все то, что нам недоступно в реальности, становиться осязаемым, и имеет свой цвет и вкус, а детский смех — это цвет ангела.

Они остановились на берегу, маленького оазиса красок, посредине серой бесконечности.

- Ныряем, сидим и ждем. – Видно, что ведьма волнуется. – Нам нужно, что бы оборотень уснул.

- Зачем тебе это. – Федогран дотронулся до хитинового крыла. Аджу вздрогнула, словно ее ударили током. – Ведь это я убил тебя, а ты вместо того, чтобы мстить, помогаешь.

- Надеюсь ты поймешь. – Ответила она, не поворачиваясь и задумчиво рассматривая радугу. – Я, в своей долгой жизни, сделала много зла, но то, что было до прихода Чернобога, не в счет, на то была воля старых богов, я была создана ими для уравновешенья счастья и страданий, а вот с появлением бога лжи, все изменилось. Я стала воплощением ужаса, не знающего пощады. Я упивалась смертью, наслаждалась страданиями, не оставляя места счастью. Я забыла свое предназначение, поведясь на вранье о справедливости. Не хочу, чтобы в памяти людей Яви, я осталась чистой злобой. – Она замолчала, и Федогран мог поклясться, что Аджу беззвучно заплакала. – Может ты… - Дрогнул ее голос. – Ты расскажешь, что я раскаялась и отдала свою жизнь во искупление, за победу над черной гадостью, захватившей мир.

- Почему жизнь? – Удивился богатырь.

- Потому, что мне от сюда уже никогда не выбраться, я растаю безвестно в этой серой неизбежности. – Вздохнула она, и вдруг ее голос стал жестким и волевым. – Но я не допущу такого. Аджу не тот дух, который смириться, не дождутся. Тебе и твоему брату, для перехода нужна будет энергия, а мое нынешнее тело и есть эта энергия. Я умру и отдам ее вам, оставшись в памяти. - Она перешла на полный ярости шепот. – Только пообещай, что убьешь эту лживую, жадную тварь - Чернобога.

- Могу только пообещать, что все для этого сделаю. – Вздохнул Федогран. – Но я не хочу, чтобы ты жертвовала собой.

- Можно подумать, что я буду тебя спрашивать. – Засмеялась ведьма, но в ее смехе не было радости. – Аджу не надо спрашивать разрешения, Аджу сама знает, как надо поступить. Только убей эту тварь. – Она замолчала и прыгнула в радугу. – Иди сюда, не стой. – Прозвучал ее угрюмый голос оттуда.

Федограну не хотелось ее смерти, но он так же понимал, что по-другому выбраться из-за кромки не получиться. Вот вроде сама ведьма виновата в том, что случилось, а все равно ее жаль. Глупая, одинокая, обманутая старуха, которая возомнила себя королевой, и только когда свалилась с пьедестала своего величия, осознала, что натворила. Раскаивается, и не хочет остаться в людской памяти монстром, даже ценой собственной жизни мечтает исправить мнение о себе. Он вздохнул и шагнул вперед.

Поток чувств захватил его, захлестнув волной, и перехватив дыхание. Оказывается, счастья то же бывает слишком много. Радуга заплясала на коже сполохами мечущихся цветов. Переливаясь изгибами прозрачного тела, потекла по человеку, ныряя со смехом в то, что называется на кромке водой, прямо под ноги.

- Садись и жди, не мешай мне. Когда придет время, ты это поймешь. – Произнесла Аджу.

Федогран молча повиновался, опустился в лужицу радуги, и стал ждать, изредка, с любопытством поглядывая на ведьму. Та лежала, не шевелясь, закрыв глаза, и только губы что-то беззвучно шептали, ведя диалог с невидимым собеседником.

- Старик молодец. – Неожиданно прозвучал ее голос. – Он сохранил жизнь в твоей голове. – Не ожидала такого от смертного. Видимо он действительно великий знахарь. Сейчас они остановятся на отдых, так, что приготовься. – Она не стала пояснять кто и почему, и снова замолчала, а Федогран не стал настаивать на пояснениях, и мешать колдовству.

Время текло, но ничего не происходило. Аджу то хмурилась, то улыбалась, то откровенно злилась, но молчала. Все чувства отчетливо читались на ее подвижном лице, так что Федограну казалось, что она ему что-то рассказывает.

Внезапно радуга лопнула. Именно лопнула, так как другого описания этого процесса не придумать. Рывком разлетевшиеся в стороны края, открыли вид на лес, и поляну, на которой горел костер и отдыхающие до боли знакомые путники.

Дежурил Амирдовлат, откровенно засыпая, и кивая головой, а рядом лежал на еловых ветках Вул. Он вздрагивал и вскрикивал во сне, но не просыпался. Федогран увидел и свое тело, бледное и обездвиженное, лишенное дыхания. Так мог выглядеть только труп, уж он-то насмотрелся на них за два года, не перепутаешь.

Картинка отдыха друзей виделось словно из-под воды. Изображение подрагивало, и то затягивалось рябью, то становилось гладким как зеркало.

Аджу призывно и громко свистнула и от головы оборотня потянулся тоненький голубой луч. Он неторопливо приблизился к раскрытому из кромки окну и уперся в прозрачную преграду. Замер, словно разглядывая задумавшись увиденное, и приняв решение, поднажал на ставшую резиновой и надувшуюся эластичным пузырем преграду. Он проткнул ее как шприц протыкает кожу, в руках опытной медсестры. Только вместо иглы в серую повседневность кромки ворвался огромный, родной волк, и кинулся на грудь парня лизнув в губы.

- Дружище. – Федогран прижал мохнатое тело к груди, не сдерживая рвущийся наружу радости.

- Он может тут присутствовать только в образе зверя. – Хмыкнула