Кошка, которая умела плакать - Наталия Аникина

Анар молчал. Рассказанная Аниаллу таким будничным, ленивым тоном история просто потрясла его. Он нервно переминался с лапы на лапу, благо, задремавшая девушка не могла его видеть. Некоторое время он крутился на пятачке свободного пространства так же, как смятенные мысли в его голове, а затем, внезапно почувствовав себя очень усталым, потянулся, улёгся, свернувшись клубком, и уснул.

Первое, что увидела пробудившаяся Аниаллу, был вопросительный взгляд, который не сводил с неё сидящий неподалёку Анар. Девушка издала неслышный миру стон — поток вопросов у любопытного принца явно и не думал иссякать. «Лучше бы я сказала ему, что его отец был летающим эльфом…» — подумала Алу, поднимаясь на ноги и прилизывая взлохматившуюся шерсть на боку и правой лапе.

— Ну? — насмешливо тряхнула головой она, когда у алая уже кончалось терпение.

— Так значит мой отец был драконом, драконом, который служил богу по имени Повелитель Ветров, — заявил Анар, словно признавая правоту Аниаллу.

— Да, — односложно ответила девушка (если она будет давать пространный ответ на каждый Анаров вопрос, то они просидят тут до следующего года).

— Расскажи мне о нём, — попросил Анар.

— О ком, об отце или о боге? — кошка склонила голову набок. — С отцом ты и так скоро встретишься, и лучше будет, если ты сам составишь своё мнение о нём, давай я лучше расскажу тебе о Повелителе Ветров.

Мы зовём его Изменчивым, — продолжала Алу, снова опускаясь на пол и придирчиво оглядывая себя, — он дует то с севера, то с запада, то с юга, то с востока, он бывает жарким ветром пустыни и лёгким ветерком, сил которого хватает, чтобы лишь потревожить локон волос… — убаюкивающе-музыкально мурлыкала пантера. — Иногда он парит в облаках над Энхиаргом как невообразимо изящный лазурный дракон… иногда появляется и в других обличиях. Он изменяется — чуть заметно, но все время, и нигде не задерживается надолго.

И дети его точно такие же, разве что они более… постоянны. Больше походят на остальных… земных… приземлённых, — она насмешливо фыркнула, — существ. И всё равно они эдакие огромные бабочки в чешуе. Благородство, доброта у них в крови, но при этом они всё-таки довольно равнодушный народ — слишком… ветреные, чтобы вникать в чужие дела и беды.

— Но мы ведь очень разные — алаи и… драконы. Неужели… неужели полукровки бывают у любых рас?

— Нет, не у любых, — отозвалась Алу, вылизывая изящно вытянутую лапку, — но мы, алаи, единственные, кто способен иметь потомство практически от любого разумного существа, подходящего нам… хм… по размерам, что ли… есть алае-эльфы, алае-люди, алае-драконы и алае-адоры — и это только полукровки, рожденные существами из нашего мира.

— Значит, таких, как я, много? — удивился Анар.

— Прилично, — кошка пощёлкала зубами, приводя в порядок коготки и подушечки. — Правда, если ты про полудраконов, то ты пока единственный, а так… — она зевнула и встряхнулась всем телом, прогоняя остатки сна, — десятка два-три наберётся.

— Есть ещё такие существа, как си'алаи, Обращенные, — решила рассказать ещё кое-что Алу, — они не родились алаями, но Аласаис поделилась с ними тел алаит — духом кошки. После этого они либо становятся совсем алаями, либо выглядят полукровками, словно один из их родителей был алаем. То есть они сохраняют особенности и природные умения своей расы, а алайская кровь усиливает их во много раз.

— Как это «усиливает»? Почему? — допытывался Анар, непроизвольно переминаясь с лапы на лапу.

— А-а-а, — протянула Аниаллу, — это такая интересная особенность полукошек. Дети, рождённые от браков алаев с иными народами, необычны — кровь алайского родителя в несколько раз увеличивает природные способности, унаследованные их отпрыском от второго.

Допустим, — она шлёпнула лапой по полу, — отец такого ребёнка был эльфом света, а мать — алайкой. Так вот, у сына молния будет лететь намного дальше, наносить большее повреждение и легче преодолевать всевозможные защитные барьеры, чем у его отца! — радостно закончила кошка. Довольный прищур её глаз показывал, до какой степени ей нравится такая особенность алаев. Но Анар не до конца понимал, что тому причиной, и погрузился в раздумье.

Воспользовавшись моментом, Аниаллу заявила:

— Ну что ж, если вопросов больше нет, то давай отправляться! — и поднялась.

Анар недовольно заворчал и поплёлся следом… Шли молча.

— Интересно, можно ли вообще придумать что-то новое, чего ещё не было создано живущими во всех мирах существами? — пробормотала алайка через некоторое время. Они с Анаром как раз прошли под каменным нёбом огромной головы и оказались в освещенном алыми отблесками пламени коридоре, богато украшенном барельефами, росписями и статуями.

— Память себе что ли стереть? — лениво зевнула Аниаллу. — Сколько удивительного тогда вдруг обнаружится вокруг…

Анар кисло усмехнулся в ответ — уж он-то знал, каково это, когда тебе стирают память!

Величественной и грозной была красота руалских подземных храмов. Анар и Аниаллу миновали множество святилищ разных ипостасей богини Аласаис. Алайка всю дорогу возмущалась тем, как изображали её богиню руалские мастера, а уж какие деяния ей приписывали жрецы! Она постоянно презрительно фыркала, хмурила брови и как-то нехорошо улыбалась. Однажды она даже заявила, что де вот за эту статую и надпись Аласаис непременно должна была бы прибить автора. Тут Анар не вытерпел и решился задать давно крутящийся у него на языке вопрос:

— Аниаллу, если твоей богине так не нравятся руалские порядки, то почему же она просто не стёрла наш народ с лица земли?

— Именно потому, почему ты не убил Кора, — подняла брови Аниаллу, взглянув на Анара через плечо, — не занял его трон и не начал переделывать местные законы по собственному вкусу — сказала она, а потом, после краткой паузы, обернулась и, уперевшись в стену лопатками, пояснила: — Это не общество вокруг тебя было плохим, а ты сам не соответствовал своему окружению, был просто другим, иначе смотрел на вещи. Аласаис действительно не нравится руалское общество, но только потому, что оно живёт не по её законам, потому, что вы не такие, какими она вас задумывала. Но она не стала вмешиваться в вашу историю — все в Руале довольны установившимся за века порядком, и было бы жестоко и бессмысленно что-либо насильно менять. Разумеется, — кивнула девушка, словно соглашаясь с чем-то, — каждый может быть чем-то не доволен, но ваше недовольство вызвано не тем, что вы постоянно лезете вверх по карьерной лестнице, интригуя и обманывая друг друга. Вы расстраиваетесь только тогда, когда ваши собственные попытки возвыситься не увенчиваются успехом. Недовольные у вас, конечно, тоже есть, но они недовольны не самой системой, а своим местом в ней.