Скифы пируют на закате - Михаил Ахманов

«Компетенция, – отметил Скиф. – – Какие слова мы знаем! Ну, шайкал с тобой… Поговорим, потолкуем, как шеф приказал… в пределах компетенции, разумеется!» Тут ему вспомнились советы Пал Нилыча, и он, усмехнувшись, выбрал одну из рекомендованных тем:

– У вас изумительное колье, сударыня. Старинное, если не ошибаюсь?

– Ошибаетесь. Новодел, подарок моего третьего мужа… И перестаньте называть меня сударыней! Разве мне уже стукнуло сорок?

Она кокетливо повела плечиком, и Скиф был вынужден согласиться, что до сорока этой стервозе еще лет десять. Вероятно, она была его ровесницей, может быть, на год или два постарше. От нее тянуло свежим ароматом французских духов, запахом ухоженной плоти, которая, несомненно, являлась главным ее достоинством и капиталом. Скиф не сомневался, что знакомство Ксении с сильным полом не ограничивалось списком из трех супругов.

– Ну и как прикажете вас называть? – спросил он, стараясь не коситься взглядом на подвеску, заманчиво блестевшую меж двух розово-смуглых холмиков. Этот сверкающий брильянтовый глазок будто с насмешкой подмигивал ему, подсмеивался, напоминая о вчерашних советах шефа. И то сказать: с подвеской Пал Нилыч как в воду глядел!

– Близкие друзья зовут меня Ксюшей…

Теперь его клиентка ворковала, словно голубица в брачный сезон, и это показалось Скифу еще опасней откровенной грубости. Он насупился и буркнул:

– Я не принадлежу к вашим близким друзьям.

– Впереди у нас две недели… и ничто не мешает хорошенько познакомиться. Если хотите, сегодня же ночью, мой суровый страж.

«Ого! – подумалось Скифу. – Эта красотка даром времени не теряет! Или надеется выведать в постели что-то любопытное?» Как предупреждал Сарагоса, она относилась к тем женщинам, которые желают знать все обо всех: кто чем дышит и кто с кем спит. И ради этого она, похоже, была готова лечь с кем угодно.

Итак, Скиф рассмотрел соблазнительное предложение, решительно отверг его, а затем, пытаясь отогнать видение пепельных кудрей Сийи ап'Хенан, пробормотал:

– В делах войны и любви не стоит торопиться. Так меня учили.

– Где учили? В этой вашей фирме? И кто учил? Ваш шеф? Но Пал Нилыч не производит впечатления импотента или скопца… совсем не производит… – Голос Ксении вдруг опять сделался нежным, брови вопросительно приподнялись, но Скиф молчал. Выждав с полминуты, она со вздохом сказала: – Впрочем, кто говорит о любви? Я всего лишь не привыкла спать одна.

– Здесь теплый климат, дионна Ксарин.

Скиф окончательно решил, что будет звать ее так – шардисским именем, впечатанным в Страж рыжей стервы. У нее, разумеется, тоже имелся серад-уул с суммой на мелкие расходы и удостоверением личности. Без него Ксения была бы здесь абсолютно беспомощной – ей не удалось бы ни отворить двери их жилого пузыря, ни выпить стакан прохладительного, ни прокатиться на самый верх рукотворной горы Куу-Каппы, откуда открывался чудесный вид на море, прибрежные пляжи и гроздья подступавших к ним округлых строений, сверкавших всеми цветами радуги. Серад-уул на Шардисе являлся обязательной принадлежностью всякого разумного сущебтва – достаточно разумного и взрослого, чтобы использовать его по назначению. Как сообщалось в полученных Скифом инструкциях, Страж вручался даже детям, начиная с десяти-двенадцати лет. Что же касается дионны Ксарин уко Паратамы, нынешней его клиентки, то она давно вышла из детского возраста, и отсутствие у нее уула вызвало бы лишь недоумение и совершенно нежелательные расспросы.

Поджав губы, Ксения насмешливо поклонилась.

– Благодарю, мой любезный кавалер, дионна Ксарин все же лучше сударыни. Хотя бы попахивает местной экзотикой… Ваш шеф обещал, что за свои деньги я получу массу удовольствий и прекрасное новое имя. Ну, удовольствий пока немного, так хоть имя… – Она сморщила носик, потом оглядела мужчин за ближайшими столиками, словно нежась в их ответных вожделеющих взорах, и повторила: – Дионна Ксарин уко Паратама… Неплохо звучит, в самом деле! Это имя выбрал мне ваш шеф? А сам он здесь бывал? Интересно, как его звали в Шардисе? И чем он тут занимался? Тоже играл в Девять Сфер?

– Имя, вполне достойное вас, дионна, – вежливо пробормотал Скиф, пропуская мимо ушей все вопросы насчет шефа. Пока что он не решил, как на них отвечать, а четких инструкций на сей счет не было.

После суматошного дня и беготни по магазинам он с превеликой радостью полюбовался бы шардисскими лунами и световыми дорожками в темном море, послушал бы негромкую музыку, струившуюся откуда-то из глубин канилли, понаблюдал бы за парами, плавно кружившими меж столиков. Увы, роскошь покоя была ему недоступна! Он находился на службе, и если уж не хотел танцевать, то должен был поддерживать светскую беседу и деликатно уклоняться от всяческих скользких вопросов – запоминая их, как гласили полученные инструкции.

– Ваш шеф такая загадочная личность… – прищурив глаза в кокетливом испуге, поведала Ксения. – Он… он…

– Он, я вижу, произвел на вас неизгладимое впечатление, – буркнул Скиф, пытаясь не встречаться взглядом с алмазной подвеской.

– Не стану скрывать, мой драгоценный сейф. – Женщина облизнула розовым язычком пухлую нижнюю губку. – Зрелые мужчины, видите ли, моя слабость… Но юноши вроде вас мне тоже нравятся. Своей непосредственностью и неутомимостью.

Ее глаза откровенно смеялись, и Скиф, поминая про себя шайкальи ребра и потроха, постарался принять вид независимый и суровый. «Кажется, эта штучка мне не по зубам, – с тоской подумал он. – Секс-кекс плюс брильянтовые подвески, как выразился Пал Нилыч! Такая не расколется… Сама расколет кого угодно! Выходит, надо или ложиться с ней, или помалкивать в тряпочку. Еще брякнешь лишнее…»

– Так вот, о вашем шефе… и о вас… – Изумрудные глаза прелестной Ксении вдруг округлились, будто она собиралась поведать собеседнику нечто загадочное, сугубо интимное. – Да, о вас, мой дорогой! Быть может, вы и в самом деле лишь ходячий сейф? Впервые встречаю человека, который не любит посплетничать о своем начальстве.

Грубовато работает, подумал Скиф, грубовато, зато с напором. Тут он припомнил, что зеленоглазая его клиентка не в первый раз странствует в Мире Снов и не его первого пытается подцепить на крючок, и усмехнулся.

– Впервые, прелестная дионна? Выходит, мои коллеги были поразговорчивей?

– Ну-у, я бы не сказала… – Губки женщины сложились алым колечком. – Хотя в других отношениях… – Ее насмешливый взгляд скользнул по мощным плечам Скифа, по его крепкой шее и мускулистым обнаженным рукам. – В других отношениях они, должна признаться, проявили инициативу и похвальное усердие. Во всяком случае, их не пришлось загонять в постель силой.

– Что поделаешь, такой уж я выродок, – с кривой усмешкой признался Скиф.

В глубине канилли, над многочисленными входными арками, ведущими на террасу, вдруг вспыхнули лиловым пламенем девять изящных иероглифов, девять первых букв шардисского алфавита, символы начинавшейся завтра Большой Игры. Ксения, склонив к плечу головку в короне черных волос, с любопытством разглядывала их; Скиф, облегченно вздыхая, оторвал взор от дразнящей подвески и тоже уставился на строчку письмен, стараясь успокоиться и медленно повторяя про себя: олорто… унузу… уузуу… асара… елегемен… эйсэш… ийниил… юнью… яйя…

То были названия гласных букв, перечисляемых в шардисском алфавите первыми, древние знаки общепланетного языка, ибо Шардис не в пример Земле давно уже не был поделен на множество держав и народов, не разумеющих наречия друг друга. Конечно, непохожесть существовала и здесь, проявляясь в личных именах, в цвете глаз или волос, в традициях и обычаях, но все это было сглажено, смягчено многовековой интеграцией, объединявшей бесчисленные архипелаги и острова в единое целое. Пожалуй, лишь обитатели крайнего юга и севера, земель, носивших поэтические названия Край За Облаками, Южный Серп и Снежные Пустоши, говорили чуть-чуть иначе, чем прочие шардиссцы: сильней растягивая долгое «уу» либо смягчая и проглатывая окончания слов. Но письменные знаки всюду были одинаковыми, и девять из них символизировали сам Шардис, теплый Фрир, местное светило, Первую и Вторую Луны, Звезды, Небеса, Твердь Земную, Воды и Воздух. Этим святыням соответствовали девять игровых хрустальных шаров, которые закрутятся завтра в гигантском подземном хранилище Куу-Каппы, девять сфер в гироскопической подвеске, украшенных иероглифами древних букв. Они будут вращаться в темноте, и лишь девять световых лучей, пронизывающих мрак, оставят яркие пятна на их невидимых глазу поверхностях. Когда сферы замрут, во всех бесчисленных залах и переходах Куу-Каппы, в жилых пузырях, на террасах канилли и в коридорах, у терминалов Большой Игры зажгутся такие же огненные знаки, какие пылали сейчас над арками ресторана. Кому-то они даруют выигрыш, славу и честь, кому-то откажут в благоволении Твалы – до следующего месяца или навсегда…