Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина

– Габран… Габран… Габран… Федельм… Боги… боги… боги… Габран… Габран…

Морхольт, закончив рассовывать по местам свои мечи, метнул беспокойный взгляд на неспешно расширяющуюся дыру в пространстве, готовую поглотить все, что бы ни попадалось у нее на пути, схватил за плечи рыдающую королеву, поставил на ноги и яростно встряхнул:

– Что мы должны делать, женщина? Не вой, говори, говори, говори!!!

Сиххё кинулись было на защиту, но Иванушка быстрым жестом остановил их:

– Тс-с-с!..

– Тело… убрать… с к-камня… В-Врат… – сквозь истеричные всхлипывания и выбивающие нервную дробь зубы прошептала Арнегунд. – Баланс… к-крови… н-нарушен…

– Это поможет? – резко бросил герцог.

– Д-да… я д-думаю…

– К-кабуча… – простонал Агафон. – Она думает…

– У тебя есть другие предложения? – огрызнулся Кримтан.

– Убраться сначала на другой берег, а потом на другой континент, – ответил почти искренне маг.

– Вперед! – махнул рукой Морхольт, выхватил меч и выпустил королеву.

Сделав рефлекторно шаг, ноги ее подкосились, и она со стоном снова опустилась в воду.

– Да чтоб вас сиххё драли!!! – взревел Руадан. – Возьмите ее на руки, кто-нибудь!!! Ты!..

Худощавый Друстан, в которого то ли нечаянно, промахнувшись мимо здоровяка Ривала, то ли злонамеренно попал палец герцога, робко кивнул, подхватил безвольно дрожащую девушку, взвалил на плечо, покачнулся, чуть не упал, удержался, стиснул зубы, сделал неуверенный, тяжелый шаг вперед…

Потом другой, третий, четвертый…

Когда после пятого он оглянулся по сторонам, вокруг никого уже не было.

А на берегу кипело сражение.

Олаф и Морхольт, как два ледокола среди торосов, с обеих рук рубили и крошили всё, что попадалось на их пути. Чуть поодаль бился Иван. Прикрывая их спины, держали оборону Конначта и Серафима. Из-за тележного завала, скромно притулившись с краю, неспешно, но метко стрелял эйтнянский арбалетчик – почему-то один – и быстро, но метко – сиххские лучники. Двое. Стоя в сторонке, по колено в воде, старательно вел беспорядочный огонь прыгучими пылающими мячиками Агафон, нанося ущерб не столько живой силе противника, сколько ее бойцовскому духу и черным шкурам: паленой шерстью поле боя воняло не на шутку.

Земля под ногами сражающихся уже была усеяна десятком-другим черных тел в различной степени агрессивности и бессознательности. С испугом лекарь заметил среди них неподвижную фигуру человека в знакомой одежде.

Бриггст.

Снова споткнувшись от неожиданности, знахарь едва не свалился в воду, когда Морхольт, оглянувшись, яростно прорычал:

– Тащи ее сюда!!! Мы должны успеть к камню вперед тех!!!..

Кого они имел виду под «теми» – объяснять никому было не надо: черная туча, стремительно надвигающаяся с холмистого горизонта Сумрачного мира, была уже вдвое, если не втрое ближе.

Друстан опустил королеву на ноги, и она со стоном открыла затуманенные глаза.

– Габран…

– Умер, ваше величество, – мягко проговорил знахарь. – Я Друстан. Я помогу вам…

– Гайново седалище!.. – гневно вскинулась и тряхнула головой Арнегунд. – Я что, в обморок свалилась?

– Да. Но всё будет хорошо, – поспешно добавил гвентянин.

– Кроме того, что уже не будет, – дернулись губы сиххё в угрюмой улыбке. – Идем.

– К Вратам?

– Да.

– Тогда бежим, ваше величество. Нам надо успеть вперед них.

Проследив быстро приобретающим ясность и остроту взглядом, куда указывал человек, королева вздрогнула.

– Гайнов нос… Скорее, скорей!!!..

Преодолев последние метры по воде, они помчались вдоль берега, взявшись за руки, Друстан впереди, как буксир, Арнегунд – сзади. Справа от них, так близко, что протяни руку – и останешься без нее – кипела битва, сверкали клинки, вздымались и падали, подобно копру, громадные дубины, и кровь мешалась с бессвязными хриплыми выкриками ярости и боли. Несколько раз, пытаясь достать ускользающих врагов, гайны отвлекались от схватки, и тогда их палицы и копья свистели совсем рядом, заставляя отскакивать или падать, чтобы не стать еще одной жертвой этой жестокой битвы. Но выигрывая сантиметры, они проигрывали секунды, и каждый раз, вскочив на ноги, они в первую очередь в панике бросали взгляды на клубящуюся пылью черную тучу Сумрачного мира: далеко?.. близко?.. очень близко?..

Наконец, когда зияющий сумраком провал оказался метрах в десяти, отделенный от них всего лишь кучей ушастых, Друстан и королева остановились – в кои-то веки по своей воле – задыхаясь и ловя ртами горький, напоенный запахами войны и пылью воздух.

– Морхольт!!! – хватанув в последний раз порцию побольше, изо всей мочи прокричал лекарь. – Мы здесь!!! Здесь!!! У Врат!!! На берегу!!!

– Скажи им… что заходить можно… только через арку!.. – закашлявшись, выкрикнула сипло королева, и знахарь послушно проорал ее слова в сторону побоища, потом еще раз, и еще…

– А-а-а… вижу!!!.. Слышу!!!.. – гаркнул в ответ улад, перекрывая грохот боя, и через секунду – снова, уже сражающимся с ним людям: – Прорубаемся к дыре!!! Они уже там!!!

Гайны, словно почувствовав неладное, с новыми силами и остервенением набросились на врагов, но те уже не стремились заканчивать каждую схватку летальным ударом – лишь бы отбиться, лишь бы отбросить, лишь бы продавить, лишь бы пройти…

Упал и не смог подняться Ривал.

Конначта, прикрывая бок Олафа, принял дубину на разлетевшийся на кусочки клинок и бросился на землю, спасаясь от добивающего удара…

Но портал был уже совсем близко, несколько шагов – и вот он: незамкнутая арка, бивни мегалослонта, круглый плоский камень, изукрашенный залитыми кровью рунами…

Кровью Айнмера.

Кровью Федельм.

– Сюда!!!.. – проорал Олаф испуганно прижавшейся к урезу парочке, и принялся освобождать заветные метры неистовыми ударами последнего уцелевшего топора. – Быстро, тащи ее!!!

Громадный гайн, загораживающий проход, бросился на отряга в предсмертной попытке уничтожить врага, сбивая с ног и придавливая массивной тушей. Трое других, углядев такую возможность, бросили гонять по полю боя Сеньку и с радостными воплями кинулись добивать упавшего конунга. Иван, отчаянно вопя, кинулся им наперерез…

– Сюда ее!!! – снова проревел герцог Руадан, как раненый бык, но Друстану повторного приглашения не требовалось: он вскочил и бросился бежать, очертя голову, увлекая за собой королеву в образовавшийся на несколько мгновений коридор…

Морхольт нырнул в арку первым.

Он тут же схватил неподвижное тело сиххё и оттащил с плиты на блеклую утоптанную траву.

Ничего не произошло.

– Меня подожди!!! Я всё сделаю!!!.. – выкрикнула Арнегунд на ходу уладскому герцогу.

– Что?.. – тревожно оглянулся переспросить знахарь.

– Друстан, сзади!!!..

Но предупреждение Сеньки запоздало: короткое копье острым осиным жалом выскочило откуда-то из-за плеча гвентянина и ударило его под правую лопатку. Лекарь охнул, оступился, стал падать, но женщины подхватили его под руки и дружным рывком втащили в изувеченные Врата.

Не теряя ни секунды, Арнегунд закрыла глаза, стиснула кулаки, и отчаянно прокричала несколько слов на древнесиххском языке.

Последним, перед тем, как дыра в ткани миров пропала, в портал, преследуемый двумя гайнами, заскочил Агафон.

К этому времени основная масса ушастых ушла далеко на юг.

Под внезапным ударом свирепой, жаждущей боя и крови орды пострадала едва ли не треть эйтнянской армии, расслабленно вкушающей овсянку и традиционный пудинг под растянутыми тентами. Пока до ошарашенных солдат дошло, что происходит и кто на них напал, свирепые захватчики уже вовсю громили всё, что попадется на их пути.

Оставив за спиной горящую разграбленную деревню, гайны бросились было добивать остатки эйтнянской военной группировки, как вдруг алчное око их военачальника узрело на другом конце поля новые крыши и трубы над ними. Радостно вопя и улюлюкая, ушастые, забыв про рассеянного по лескам и оврагам старого противника, устремились на новую поживу. Но бдительные улады, завидев издалека дымы пожарища, были готовы – хотя до последнего момента и сами не знали к чему.

Последняя битва состоялась за околицей их села, Старооленьего, и закончилась бы еще неизвестно чем, если бы в решающий момент в тыл уже почти торжествующей новую победу орде не ударило перегруппировавшееся и возглавленное сыном Мелора Эстином эйтнянское соединение.[82] Враг был разбит общими усилиями, остатки завоевательского войска – все шесть гайнов – взяты в плен.

По окончании боевых действий две конкурирующие армии посмотрели друг на друга, потом на поверженного врага, подумали, потом еще раз, потом снова, и снова, и снова,[83] повернулись, обнялись – гвентяне, сиххё и эйтны без разбора – и пошли вместе собирать раненых, а потом пить в уцелевшие харчевни Старооленьего.