Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма. - Надежда Сергеевна Ник

Следующий день — последний день в пути — принес уставшим путникам множество неприятных сюрпризов. Девушка ждала и боялась этого дня. Видимо, потому на прошлом «уроке» она являла чудеса стойкости и упорства. Ради похвалы, может быть, последней, и добилась своего. Ведь каждый переход через врата мог стать для нее роковым.

Прощаясь, девушка попросила Ферро не приходить. Она помнила, как долго не могла прийти в себя после прошлого перехода, и не хотела, чтоб он видел ее такой беспомощной… Тот лишь усмехнулся и пообещал дать ей две ночи форы. Странно, в одном далеком сне черная птица не успела ухватить ее… Что может случиться наяву, на пути из мира в мир, Вероника не представляла.

Черный силуэт растворился в ночной тьме, будто его и не было вовсе. Не у кого спрашивать. Ферро больше не звал ее с собой. Ну почему сегодня ей так тяжело прощаться? Как назло, вспомнился бесконечный коридор, скрывающийся в морской бездне. Кто же из них троих прав? Она узнает потом. Но кто ей сказал, что не будет уже слишком поздно?

Вероника поморщилась — тонкая ветка больно хлестнула ее по плечу. Сильваер шел, пробиваясь сквозь густой подлесок. Девушка следовала позади него. Теперь путники спускались под гору, но тяжелой дороге не было видно конца. Переплетение колючего кустарника, полусгнивших стволов и корней, вьющихся растений с жесткими стеблями, высокой травы вместе с застоявшимся, влажным, гнилым воздухом угнетали и лишали последних сил.

Вероника шла, то и дело закрываясь от колючих ветвей, норовящих ударить по лицу. Она часто спотыкалась о переплетения жестких корней и стеблей.

День уже клонился к закату, когда уставший и грязный козерог, а за ним и девушка наконец выбрались из леса на открытое пространство. Вероника оглядывалась вокруг, прикрывая глаза ладонью. После лесного полумрака свет заходящего солнца ослеплял ее.

Плоская равнина, лысая и каменистая, уходила вперед и резко обрывалась почти у самого горизонта. Высокие темно-серые утесы нависали над водой, дальше простиралась лишь необъятная синяя гладь. Неужели море?..

А ведь она и не надеялась увидеть что-то подобное. Девушка считала, сны не могут и не должны сбываться, да и значат они, очевидно, совсем не то, чем кажутся на первый взгляд. Но один все-таки напомнил о себе. Хоть спустя время Вероника сообразила, что никакого коридора на самом деле она не увидит. Путь без конца и начала — это всего лишь метафора…

Уставшая девушка приняла наконец помощь козерога и продолжила путь верхом. Предчувствие неизвестной беды как всегда утомляло больше, чем ее преодоление… Вероника заметила у себя новую отвратительную привычку переживать неприятности раньше, чем они произойдут… или не произойдут. Но сейчас она не боялась того, что может случиться, потому что после тяжелого дневного перехода сил бояться почти не осталось.

Лес еще не скрылся за холмом, а девушка уже приметила еле заметную тропинку. Аккуратно подогнанные друг к другу круглые камни, между которых пробивалась пучками тонкая желтая трава, зигзагом убегали вверх и терялись за ближайшей возвышенностью.

— Сильваер! — удивленно вскрикнула девушка, но потом понизила голос, словно боясь, что ее кто-то услышит: — Разве рядом с Вратами могут жить люди?

— Могут, если Привратник посчитает их присутствие уместным. Человеку тяжело жить в одиночестве, такое уж он существо.

— Значит, хранитель Врат — человек? — Странно, что этот факт может радовать и настораживать одновременно…

— Да, теперь я полностью в этом уверен.

Вероника глубоко вздохнула, подставляя лицо морскому ветру. Вдалеке из-за края зеленовато-желтой равнины снова показалась тонкая поблескивающая полоса. Как бы ей хотелось подобраться к самому берегу. Веронике казалось, что она уже слышит мерный плеск волн и отдаленные крики морских птиц, но Сильваер свернул совсем в другую сторону. Девушка с молчаливым сожалением проводила взглядом большую воду пока та совсем не скрылась из виду. Ну, ничего, потом у нее наверняка будет немного времени, чтобы полюбоваться на всю эту красоту.

Сейчас от маленькой деревеньки за холмом потянет дымом, подаст голос какая-нибудь бдительная собака, лай подхватит другая и третья, из окон домов будут выглядывать люди. Как же они, наверное, удивятся, увидев таких странных путников. А может, они привыкли, раз живут бок о бок с хранителем Врат. Как бы ей хотелось надеяться, что ужас не добрался до этих отдаленных мест!

Вскоре из-за очередного холма действительно показались темные крыши домов, невысоких и приземистых. Вероника смотрела во все глаза, она все еще надеялась.

Напрасно. Большой холщовый мешок лежал брошенный у самой тропы. Бесформенный и изгнивший. Укрытая светло-зеленым мхом, грубая серая ткань была прорвана в нескольких местах. Но то, что девушка разглядела при приближении, заставило ее содрогнуться, и все надежды ее рухнули в тот же миг. Вероника замерла на спине козерога, сжав рукоятку своего учебного меча, словно он мог хоть чем-то ее защитить от этого пугающего зрелища. Из прорванной мешковины торчали серые кости.

— Солнце скоро уйдет, — глубокий голос Сильваера вывел девушку из оцепенения. Она и прежде видела многое. Но именно эта картина шокировала больше всех. Потому что такого увидеть Вероника никак не ожидала. Все что угодно, но только не это!

Кто-то принес сюда этот мешок со всем содержимым, кто-то его здесь оставил. Просто немыслимо и до безумия жутко. Краем глаза девушка заметила еще несколько торчащих из травы кусков мешковины и пару свертков поменьше, лежащих вдоль противоположной обочины. Да что здесь произошло?

Сильваер без предупреждения перешел на рысь, унося с собой Веронику. Жаль, что скорость и ветер были не в силах рассеять ее ужас и потемневшие мысли.

Перед усталыми скитальцами из-за невысокого холма вырастала деревня. В вечернем воздухе стояла тишина. Все это девушка уже видела множество раз, и всякий раз ей становилось не по себе. Старые обветшалые дома, запущенные сады, разросшиеся деревья, заслоняющие все вокруг своими ветвями. Не заслонили, не спасли. Ни заборы, ни замки, ни решетки на окнах не смогли остановить беду.

Вероника глянула за ограду маленького деревенского кладбища. Все жители, или во всяком случае большая их часть, были здесь — у маленькой покосившейся часовенки, крышу которой венчал лишь прямой четырехгранный железный шпиль. А почему бы и нет, в этом мире люди наверняка и говорят, и живут, и молятся совсем по-другому.

Груда костей и мешковины, в которую поспешно заворачивали тела, возвышалась посреди погоста, утыканного точно такими же, как и на крыше, шипами: деревянными, металлическими, каменными. Серые обрывки мерно колыхались на ветру. В густеющих сумерках на