Звёздная бирема «Аквила». Мятеж - Олег Мелехов

Впервые в жизни изложив свою личную политическую волю, префект ощутил не только удовлетворенность, но и душевное облегчение. Хотя, казалось бы, что такого сказал? Чистую правду!

— Наша Республика — уникальный государственный механизм, — молвил Ацилий спокойно и рассудительно. Казалось бы, теперь, когда они наконец-то подошли к самому главному, каждый нерв, каждая клеточка искалеченного мозга бесправного лигария должны были трепетать, но… Он не сбился с тона и даже поубавил страсти в голосе. — Очень эффективный. Работающий практически без сбоев. Я просто хотел сделать его более… гибким. Более дружелюбным к отдельной… единице. Понимаешь? Позволить вам всем хотя бы мечтать. Летать, писать стихи, радоваться еще чему-то, кроме удачно сделанного сварного шва. А если отбросить поэзию, то основа моей политической программы — реформа репродуктивной и образовательной системы. И — ограничение на вмешательство в частную жизнь граждан. Это вкратце. Я — мечтатель, Квинт Марций, но я не собираюсь ломать наш государственный строй, чтобы пытаться слепить нечто новое из обломков. Всё уже было. Эту дивную машину конструировали тысячелетиями, и так и не смогли придумать что-то лучшее, чем наша Республика. Она совершенна. Почти, — он улыбнулся. — Будучи представителем правящего класса, я решил напомнить своим коллегам, для чего мы, патриции, собственно нужны. И оказался здесь. Но видишь ли, какая штука… Именно здесь я убедился, что был абсолютно прав. Я не имею права сдохнуть. Ради Кассии, ради Ливии, ради всех Ливиев, Кассиев и Марциев, которым может однажды захотеться странного…

И Гай Ацилий Курион, живорожденный патриций, сенатор, дважды избранный курульным эдилом, а ныне — осужденный преступник и будущий мятежник, поднял голову и спросил так просто и почти небрежно, словно речь шла о совместной прогулке в сектор рекреации:

— Ты со мной?

«Так вот ты какая, агитация!» — мысленно рассмеялся Квинт Марций. В основном, над собой посмеялся, над тем человеком, которым он был еще совсем недавно. Над сдержанным Марцием, который буквально озверел от невозможности стать пилотом и управлять прекрасной «Аквилой». Над безумцем, рискнувшим и биремой, и командой, ради единственного шанса положить ладонь на панель нейроинтерфейса. Не знал в тот миг префект Аквилин, что человек, осуществивший желаемое, уже никогда не станет прежним, не удовлетворится одним глоточком. Ему теперь всё подавай, на меньшее не согласен, нет!

— Мечтать полезно, Гай Ацилий. И я с тобой. Я, знаешь ли, не готов расстаться со своей мечтой.

Не просто «не готов», Квинт Марций мог теперь запросто убить того, кто попытается её, мечту, отобрать. А ведь попытаются, обязательно, непременно попробуют. С Луцием Антонием в первых рядах. А еще немаловажную роль сыграло то, что Гай Ацилий преобразился в борца за… хм… дружелюбие системы не сейчас, не тогда, когда претерпев от системы, осознал всё её… недружелюбие. За таким человеком Квинт никогда бы не пошел. Но сидя в Сенате, сложно понять, в чем нуждаются какие-то Марции и Кассии. Не видать с поверхности Лация черных глаз Кассии Фортунаты. Но увидел же, догадался, понял!

— Отлично! — рассмеялся Ацилий и протянул ему руку для пожатия. — Я потихоньку обрастаю штабом. Претор астралис — Ливия, знаменосец — Кассия, а теперь еще и легат. Поздравляю со вступлением в элитный клуб настоящих мятежников, Квинт Марций.

Новоиспеченный легат, не долго думая, крепко сжал патрициево запястье в знак согласия. А что тут думать? Действовать надо!

Ливия, естественно, выбрала именно этот момент, чтобы вернуться практически под ручку с Кассией. Удовлетворенно окинув взглядом всю компанию, не исключая и довольного сцинка, она отметила, не скрывая облегчения:

- Значит, договорились. Идем, Квинт Марций. У нас не так много времени на подготовку, а сделать нужно многое. И в первую очередь — придумать, как обезвредить Луция Антония, будь он неладен.

Решительный же настрой Ливии пониманию Квинтом Марцием не поддавался. В любом случае — спасут ли они Ацилия или окажутся на скамье подсудимых — наварх теряла всё. У Ливии и так, собственно, не было проблем. Она летала, она находилась на своем месте, она пользовалась заслуженным уважением и получала от жизни максимум радости и удовольствия. И у неё была «Аквила». Но спросить напрямую: что заставило тебя, Ливия Терция, воспылать сочувствием к преступным нуждам неправильного Марция, он не мог решиться. Это все равно, что Фиделиса вопрошать, что двигает им, безжалостно когтящим префектовы калиги. Не ответит ведь.

Глава 14

Уговор был таков: пока Ливия занимается непосредственной организацией побега, префект берет на себя Луция Антония. Казалось бы, работать ширмой не так уж и сложно, ведь давнее знакомство с куратором подразумевает знание сильных и слабых сторон его характера, а значит, упрощает задачу. Не тут-то было! То ли префект «Аквилы» переоценил свои знания психологии, то ли мозговед учуял подвох. Точно кошка, которая встает и уходит, стоит лишь подумать о её хвосте.

— А не завести ли тебе, Квинт Марций, домашнее животное? — вкрадчиво молвил куратор.

— Я не люблю животных.

Иллюзионная проекция в кабинете была объемной, она заполняла все пространство, отчего казалось, что оба кресла стоят, утопая в невысоких кустиках с бледно-сиреневыми цветами. Полянку со всех сторон окружали ровные и стройные стволы причудливо подстриженных хвойных деревьев, окутанные серым туманом, и если не представлять себе реальных размеров помещения, то можно решить, будто молчаливый лес тянется на много миль вокруг. Красиво и мрачно. И символично.

— А как же Фиделис? — прозрачно намекнул Антоний на недавнюю прогулку с Ливией и её питомцем.

Префект снисходительно улыбнулся. Оправдываться он точно не собирался. Напротив, Квинт Марций перешел в наступление.

— Я с большим удовольствием погулял бы с Фелисией, но твоя активность разрушила наши отношения, знаешь ли, — сказал он, не скрывая обиды. К слову, чистую правду сказал и ничего, кроме правды. Гетера Квинта избегала, не давая ему возможности ни объясниться, ни извиниться.

Куратор моментально согнал с лица притворную заботливую ухмылочку.

— Моя работа состоит в том, чтобы контролировать психологическую обстановку среди офицеров армии и флота. Такова зона моей ответственности. А вы с Ливией злонамеренно отказываетесь от сотрудничества. Я хочу знать — почему? И мне, знаешь ли, не до чувств станционной гетеры. Ею пусть занимаются психологи из рекреации, они знаю свое дело.

— Но мы не отказываемся! — возмутился Аквилин, злясь больше на себя, на свое неумение вывернуть беседу из заколдованного круга обвинений-оправданий, чем на упорного мозговеда.

— Давай-ка, проведем еще пару тестиков, а? Порядка и контроля ради. Ты ведь не против порядка, Квинт? — Антоний, не скрывая предвкушения, радостно потер ладони. — Приступим?

Префект без возражений извлек из планшета световой карандашик, приготовившись ответить еще на пять сотен вопросов. Он уже привык. Человек ко всему может притерпеться, даже к перманентному бурению недр своего подсознания. Не коннекторский имплант вживляют, в конце концов, и то ладно. Перетерпим как-нибудь.

Хладнокровие Квинта Марция объяснялось очень просто. Правильный ответ зависит от правильности вопроса — вот и весь секрет. Луций же Антоний все время спрашивал не о том. И должно быть, ему в голову не приходило, что один из Марциев может хотеть летать. Редкий дефект, сложно уловимый.

— Чему ты улыбаешься, Квинт Марций?

— Обнаружил вдруг, что мне нравятся твои тесты, — молвил префект. — Втянулся, наверное.

«А ведь и в самом деле, если… нет, когда мы сбежим вместе с Ацилием, то совсем без психокорректора станет даже как-то одиноко», — подумалось ему. Смех смехом, а Луций Антоний был единственным человеком, который действительно интересовался внутренним миром командира манипулариев биремы «Аквила».

Наверное, в какой-то другой, параллельной жизни Луций Антоний с Квинтом Марцием стали бы друзьями. Оба любили книги и уединение, оба посвящали редкие дни отдыха путешествиям с элементами выживания. Собственно, получив личное дело префекта «Аквилы», Антоний несказанно обрадовался, решив, что сумеет поладить с родственной душой. И если с дружбой ничего не вышло, то работать с Квинтом Марцием было одно удовольствие. Лучшего подопечного сложно представить — внимательный, серьезный, исполнительный. Марции, они ведь очень разные бывают, среди них полно резких в словах и поступках упрямцев, чью разрушительную энергию следует направлять в созидательное русло. Ментаты среди Марциев тоже не редкость, и работать с ними сплошное мучение. Но только не с Аквилином. Антоний нарадоваться не мог, и долгое время считал блестящую карьеру командования биремы отчасти своей личной заслугой. Да, да, да — это он порекомендовал Ливии завести ручного сцинка, а Квинту — наладить связь с гетерой. Он сглаживал конфликты между префектом и навархом, он их мирил, выслушивал жалобы и удерживал тончайший баланс симпатий-антипатий. И всё было так хорошо. Эх!