Двойной эскорт. Экзамен для героев - Алекс Орлов

К этому моменту замерзший Бруно протрезвел полностью, однако от холода с трудом вспомнил, куда спрятал чип-ключ, которым открывается люк и запускается двигатель. Оказалось, что тайник располагался в его каблуке.

– В-в-в-ы только ник-к-кому не рас-с-сказывайте, – попросил он, трясясь от холода.

– Не расскажем, давай открывай скорее, а то мы здесь перемерзнем.

– Тогда поднимите меня, я так не достану! – попросил Бруно, и напарникам пришлось его приподнять, ведь у судна не оказалось даже трапа.

Щелкнул замок люка, и Тони забросил Бруно в открывшийся проем. Потом забрался сам и помог взобраться Джиму.

– Е-мое, я же совсем мокрый! Это меня Ракитский обоссал! – снова стал кричать Бруно из темноты узкого коридорчика.

– Давай лучше о деле поговорим, – напомнил Джим, осторожно двигаясь в темноте. На судне такого капитана, как Бруно, можно было ожидать чего угодно.

– Не надо было закрывать шлюз, – пробурчал пробиравшийся за ним Тони.

– Сейчас я включу освещение! – пообещал Бруно, и действительно, мигнул и загорелся один потолочный светильник, затем мигнул и не загорелся второй. Еще три оказались разбиты, однако и одного хватило, чтобы найти дорогу в капитанскую рубку. Там напарники обнаружили Бруно сидящим на вертящейся табуретке от рояля.

– Это что у тебя? – удивился Джим. – Где пилотское кресло?

– Пропил, – со вздохом признался Бруно. – Если что-то где-то пропадает, его всегда кто-то пропивает. Таков закон движения материи в мире людей. Вон два ящика, пододвигайте их к панели, будем обсуждать цену.

– А чего тут обсуждать? – усмехнулся Джим. – Сколько ты хочешь?

– Мне… Мне нужно пять косых! – воскликнул Бруно, вскакивая с рояльной табуретки и растопыривая пятерню.

– А расстояние для тебя значения не имеет? – спросил Тони.

– Расстояние? А что, очень далеко?

– До Лованзы.

– До Лованзы?

Бруно почесал поясницу, затем ниже и сказал:

– Тогда семь, меньше никак нельзя.

– Хорошо, ты получишь эти деньги, – согласился Джим.

– Да-а? – Бруно растерялся.

Он назвал самую большую сумму, о которой мечтал в последние несколько месяцев, но, похоже, его требование заказчиков нисколько не смутило.

– А еще на топливо надо и… и жратву купить, у меня в кладовке ну ни хрена не осталось, даже две крысы последние сдохли.

– Вот тебе десять тысяч и больше ни на что не проси, – сказал Джим, кладя на стол одну поверх другой десять ассигнаций по тысяче реалов.

– Ух ты!.. И не жалко? – воскликнул Бруно, все еще не веря в свое счастье.

– Жалко, но ехать все равно надо. Заводи свою шарманку, связывайся с диспетчером, и вперед.

– Как прикажете, господа… – засуетился Бруно, сгребая деньги, и беспокойно заозирался, не в силах сообразить, куда их спрятать.

– Сунь в матрас, – обронил Тони, выходя в коридор. Он решил обследовать судно за оставшееся до старта время.

Вот жилая каюта, тесная, два человека не разминутся. Встроенной мебели нет, скорее всего, ушла вслед за пилотским креслом. На полу стопка матрасов – негусто, но вполне достаточно.

В следующем крохотном закутке оказался камбуз. Холодильный шкаф пуст – Тони проверил, не осталось даже крыс, о которых говорил Бруно. Бачок с водой – полный, вместо плиты – дыра с обрывками проводов, для разогрева еды приспособлена нагревательная панель масляной магистрали. Она лежала в кастрюле со светоотражающим покрытием, и стоило закрыть крышку и включить нагревательную панель, внутри кастрюли получалась духовка. Умно, ничего не скажешь.

На борту что-то грохнуло, взвыл и замолк электропривод нагнетателя, Бруно громко выругался и принялся стучать молотком по железу.

– Ну и что ты тут нашел? – спросил появившийся Джим.

– Осматриваю наши удобства.

– Ну и как тебе?

– Хочу найти гальюн. Надеюсь, хоть его он не пропил?

– Нет, гальюн на месте! – донесся откуда-то из недр судна голос Бруно. Вскоре появился и он сам. – Гальюн в норме, и если вам не терпится, отливайте сейчас, потому что я сейчас судно поднимать буду.

– А что диспетчеры?

– С ними все обговорено… – буркнул Бруно и поспешил уйти.

Джим и Тони переглянулись, похоже, капитан что-то скрывал от них. Однако спросить не успели, под днищем судна стали раздаваться громкие хлопки, от которых корпус подпрыгивал и раскачивался на посадочных амортизаторах.

– Эй, ты! Что там происходит? – забеспокоился Джим.

– В каюту! В каюту идите и ложитесь на матрасы – там и ремешки есть у стены!

– Это взлет, что ли?

Бруно не ответил, и напарникам ничего не оставалось, как поскорее последовать его совету. Не успели они ухватиться за веревки, привязанные к торчавшим из стены болтам, как корпус судна содрогнулся от сильного удара в днище, затем последовали еще несколько сильных толчков, перешедших в рев и вибрацию корпуса, из чего Джим и Тони сделали вывод, что поднять судно Бруно все же удалось.

Тряска становилась все сильнее, завибрировали стены, прервался и снова набрал силу рев двигателя. Джим уже начал чувствовать боль во всем теле и стесненность дыхания – сказывалось недавнее ранение, – когда рев прекратился и с запозданием стали срабатывать гравитационные соленоиды.

После тяжелого взлета напарники нашли в себе силы, чтобы подняться и проверить, жив ли сам капитан. Они нашли его на полу рубки, он пытался встать, но у него не получалось, лоб Бруно был рассечен от удара об отделочную планку.

– Подрастерял сноровку, е-мое, вот и свалился, – пояснил капитан.

– У нас двигатель встал! – крикнул ему Тони.

– Все в порядке, – отмахнулся Бруно и наконец сумел подняться.

– Но ведь тишина! – поддержал напарника Джим.

– Это движки твердотопливные отработали и отскочили, а маршевый сейчас работать не может… – Бруно тяжело опустился на рояльный табурет.

– Почему? – одновременно спросили напарники.

– Топлива нет.

– Как же ты без топлива собрался нас на Лованзу доставить, урод? – с угрозой в голосе поинтересовался Джим. Он даже не представлял, как им теперь выпутываться.

– Да успокойтесь вы, сейчас маркитанта вызову, и все будет. А пока на орбите поболтаемся… Вон, смотрите… – Бруно поплевал на грязную тряпку и протер мутный иллюминатор. – Как прекрасен Блицкул в это время года.

Напряжение стало спадать, кажется, этот алкоголик знал, что делал. Залепив рану на лбу обрывком бумаги, он снял со стойки микрофон и включил радио.

– Маркитант, ответь «Летнему ветерку»… Маркитант, ответь «Летнему ветерку»…