Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Я что-то не уловил… — пожаловался Оскар.

Даниель приподнялся с дивана.

— Лежи, — приказала Мира.

— Что они ищут?

— Сортир потеряли, — сообщила она. — Скакали вчера по двору с топорами, теперь парашу найти не могут.

— Даже сортир убежал отсюда, — заметил Даниель. — Если мы пойдем по его следу, он выведет нас в город.

Оскар с Артуром ходили вокруг дома туда и обратно, обмениваясь впечатлениями. Мира вслушивалась в их разговор. Их озадаченные лица мелькали в окнах, их странные реплики достигали ее ушей.

— Черт с ним, — сказал Оскар. — Пусть стоит, как стоит!

— Дык, оно ж так не стояло, — возразил Артур.

— А что я сделаю?

— Хрень какая-то…

— Вижу, что хрень…

Разговор переместился за сарай и перестал быть понятным.

— Что они хотят? — спросил Даниель. — Они идут с нами в город?

— Они разбираются, почему дом съехал на бок.

— Не они же его сдвинули.

— Но влетит-то им.

Даниель поднялся с дивана, накинул куртку на голое плечо, украшенное синяком.

— Я посмотрю… — сказал он и вышел.

При свете дня Мира ужаснулась руинам: разбитая мебель и посуда, осколки стекла в крови, пятна сажи на крашенном потолке. У лестницы на второй этаж отсутствовала половина ступенек.

— С меня хватит, — решила графиня. — Что я здесь делаю? Господи, как я здесь оказалась?

Она вышла во двор. Дольмен, омытый дождем, сиял на склоне горы как крепость, защищенный и неприступный, пустой, чужой и холодный. Мира поднялась на опрокинутое крылечко, чтобы рассмотреть дольмен целиком. Его ворота, вчера глядевшие на восток, сегодня развернулись к ней. Сначала графиня решила вернуться в дом и хорошенько поспать. Потом ей показалось, что это не ворота, а тень стены создает иллюзию… «Надо сказать мужикам, — решила графиня, — и дом перетащили, и дольмен развернули. Может, не мы одни виноваты?» Она пошла напрямик через кладбище, чтобы убедиться в своей догадке, и убедилась. Храм действительно был повернут. Массивная древесина ворот не дрогнула под ее рукой, только холод просочился в тело от каменных глыб, потек по венам и едва не добрался до сердца. Мира постучала в ворота и не услышала стука. Она подняла булыжник, прицелилась в бойницу под крышей, но испугалась.

— Мирей, — встретил ее Даниель на пороге хутора, — мы будем ждать, пока они перенесут дом на место?

— Отвяжись.

— Или ты все еще хочешь здесь жить? Ты сумасшедшая? Такая же, как они?

— Даниель! — закричала Мира. — Иди куда хочешь, оставь меня в покое!

Она захлопнула дверь перед молодым человеком, и заперлась на засов.

— Их сиятельство не в духе, — объяснил Оскар непонятливому «французу», складывая у стенки раскиданные дрова.

Артур залез на сарай с биноклем.

— Шутов! — крикнул он. — Глянь, кто идет!

Оскар влетел на крышу и поймал в прицел фигуру на слоне горы.

— Капут идет, — сказал Оскар. — Если мне не мерещится. Нет, капут — это мягко сказано. Сам Армагеддон идет сюда, Деев! Зови француза. Будем уточнять личность.

Молодые люди ворвались в дом, словно спасались бегством от птеродактиля.

— Что? — испугалась Мира. — Борьку нашли? Или труп?

— Будет труп, — пообещал Оскар. — Ты, графиня, лучше присядь. Знаешь, кто к нам топает с тросточкой?

— Не болтай… — Мира с замиранием сердца подошла к окну.

Загадочный Даниель устроился на диване. Оскар с Артуром последовали его примеру. Все с азартом уставились на графиню, словно та, из знатной дамы, вдруг превратилась в гладиатора. Разъяренный лев уже приближался к манежу. До зрелища оставались секунды.

— Натан Валерьянович идет? — прикинулась дурочкой Мира.

— Ага… — усмехнулся Оскар. — Валерьяныч! Дыши глубже, ваше сиятельство. Я его издалека узнал. Постарел, правда, но ничего, на себя похож.

— Даниель?.. — Мира обратилась к товарищу с последней надеждой.

— Мне нечем тебя утешить, Мирей, — развел руками товарищ. — Я предупреждал по-хорошему.

Если бы графине Виноградовой не сказали о том, что Юрген Хант приближается к дому пасечника, она бы почувствовала сама. По флюидам, по химической реакции, возникающей в ее организме на опасно близком расстоянии от этого человека. Даниель и тот напрягся, когда заскрипела входная дверь. Хант возник на пороге и увидел Миру. Кроме Миры Хант не увидел ничего.

— Салют, Мирей, — сказал он.

— Салют, Ханни, — ответила Мира, но не пригласила гостя войти.

Маэстро обошелся без приглашения. Он вынул из-под Оскара табурет, поставил его перед графиней и сел так близко, что она смогла рассмотреть его красные от бессонницы глаза, скрытые за темными очками.

— Ты все решила сама, детка? — спросил Хант. — Мое мнение тебя не интересует? — Мира вздохнула и отвела взгляд. — Мне казалось, что решение расстаться люди должны принимать обоюдно. Ты не подумала о том, что я могу волноваться, искать тебя? В конце концов, я пока еще за тебя отвечаю. Имею право знать, куда ты едешь, и чем собираешься заниматься?

— Я оставила записку, — напомнила Мира.

— Записку, — Хант полез в карман пиджака, — интересную записку ты оставила, — он вынул бумажник и извлек открытку с изображением гостиницы, в которой они с Мирой виделись в последний раз. — Эту записку? Будь добра прочесть мне ее лично…

— Я помню…

— Помнишь? — удивился Хант.

— Да, я написала, что не люблю тебя, и никогда не любила. Что ты — моя катастрофа, Ханни, хроническая болезнь, шизофрения, от которой надо лечиться…

— Прекрасно! Где здесь указан адрес больницы или пансионата, в котором лечат хронических идиоток? Где номер счета, на который я должен перевести деньги за лечение? Где указана сумма и срок?

— Я не адрес тебе оставляла, — объяснила Мира, — я последний раз объяснялась тебе в любви, и хватит разыгрывать сцену, аудитория ее не оценит.

— Ты объяснялась в любви? — удивился Хант. — Кому? Я памятник? Я скульптура на кладбище, к которому можно подойти и возложить венок? Разве я потерял способность реагировать на объяснения в свой адрес? Теперь ты решаешь за нас двоих… — его тревожный взгляд застыл на лице Даниеля. — Мой мальчик, что они с тобой сделали? — Хант поднялся с табурета и потрогал повязку на лице своего любовника. — Даниель, ради всего святого, чем ты здесь занимался? Тебя били? — Хант сурово взглянул на Артура. — Этот тебя бил? Или вон тот? — он указал тростью на Оскара, притаившегося под лестницей. — Мирей, что здесь было?

Даниель улыбнулся, уступая Мире право объясняться, но Мира не собиралась ничего объяснять.