Взгляд с наветренной стороны - Иэн Бэнкс

Пришел приказ атаковать и стаю. Дрон перевел оружие на многоцелевой режим, но приказ вдруг сменился новым и заключался в том, чтобы теперь атаковать уже втроем, вместе с двумя другими защитными дронами, вдруг появившимися из-за ближайшей скалы. Дрон поднялся выше, чтобы лучше прицелиться. Купола лазерных взрывов поднялись над скалами, но стая птиц превратилась в рой насекомых; выстрелы настигли часть из них, но они каким-то образом отразили удары пуль. Дроны со скал начали палить друг в друга, и тут же исчезли в струях огня.

Правда, одного из них еще раньше подстрелил первый дрон.

Скалы затряслись от многочисленных взрывов, и в синее небо потянулись черные дымы.

Рой присел на широкий балкон и снова оказался челгрианской женщиной. Пнув ногой балконные двери, она вошла в комнату. Зазвенел сигнал тревоги. Женщина нахмурилась, и все смолкло. Единственной системой, не попавшей сейчас под ее полный контроль, оказалась маленькая пассивная камера слежения в одном из углов. Остальная мониторинговая система слежения была отключена. Женщина внимательно прислушалась.

Скоро она прошла в ванную, нашла специальное подъемное устройство на одну персону и поднялась на нем в частично вакуумное пространство, за которым обнаружилась капсула с обнаженным, явно перепуганным мужчиной.

Висквил открыл было рот, чтобы выкрикнуть слова о пощаде, но она уже превратилась в насекомых – вещь, бывшую для Висквила одной из самых страшных фобий, – и ринулась вихрем ему в горло. Рой душил свою жертву, забивая ее до легких, до желудка. Легкие закупорились, желудок жгло огнем укусов, остальные насекомые прогрызали все внутренности до самых конечностей, чтобы вырваться окончательным взрывом из ануса.

Висквил рухнул, еще часть насекомых бросилась ему в уши, пробивая выход к глазам, кожа его начала шевелиться, как живая, приподниматься и морщиться.

Наконец, насекомые полностью забили все тело Висквила, корчившееся на полу в луже крови. Через пару минут всякие движения Висквила прекратились вообще.

И насекомые, и птицы, и сама челгрианская женщина были сделаны из ВП – Вездесущей Пыли. Эта Вездесущая Пыль, в свою очередь, состояла из крошечных механизмов различных размеров, начиная с ядра в одну десятую миллиметра диаметром, – и различных возможностей. Примечательно, что первоначально эта пыль создавалась просто как обычный строительный материал.

Единственным исключением, в отношении микроразмеров, были специальные заряды, диаметр которых составлял целый миллиметр. Такие заряды очутились в самом центре мозга Висквила, рядом с его Хранителем душ, в то время, как остальные компоненты вновь собрались в челгрианскую женщину.

Она брезгливо отошла от плавающего в крови тела. Остальное должен был исполнить последний заряд. Челгрианка прошла через все помещения, спустилась вниз и пересекла террасу. Кто-то выстрелил в нее из старинного охотничьего ружья – это было единственное работающее оружие в радиусе нескольких километров вокруг. Она позволила пуле проделать дырку в груди, а затем быстро нашла взглядом стрелявшего в нее мужчину и уничтожила его.

В это время взорвался заряд в голове Висквила и похоронил взрывом все здание. Женщина спокойно шла среди рушащихся стен и падающих обломков.

Свою вторую цель она обнаружила в маленьком, всего на двух человек, флаере, пытавшемся спрятаться на корме в кислородном цилиндре.

Она открыла баллон, и на нее бросился белошерстный мужчина с древним ножом в руках. Она позволила ножу остаться в своей груди и, схватив мужчину за горло, подняла его в воздух, окончательно вытащив из баллона, а потом и из флаера. Он пытался отбиваться, пинался и ревел. От этих отчаянных движений белошерстного нож в ее груди провалился внутрь. Женщина подошла к краю террасы, и теперь уже белошерстный безвольно болтался в ее руках. Его пинки просто не достигали цели.

На террасе она перекинула его через балюстраду и держала над морем, плескавшимся в двух сотнях метров внизу. Нож, которым он столь безуспешно пытался убить ее, оказался у нее в руке, и она стала с холодной невозмутимостью полосовать им мужчину. Нож так и мелькал у нее в руке. Это продолжалось с минуту, мужчина пронзительно кричал. Потом она просто разжала руку, и белая окровавленная шкура упала в море с глухим звуком. Женщина выбросила вслед и нож, и собственными когтями стала разрывать оставшиеся внутренности белошерстного от груди до паха, сминая и калеча все.

Крик мужчины поднялся на непереносимую высоту. Она держала в руке его желудок, и кишки длинной лентой развевались от него по ветру.

Без шкуры и внутренностей мужчина стал совсем легким, и падал легко и долго, словно перо.

Женщина спокойно смотрела большими черными челгрианскими глазами, как он падал. Затем превратилась в тучку пыли, где самой большой пылинкой был все тот же заряд. А когда взорвался и мозг Ивайрла, тучка пыли превратилась в легкий столб дыма, который тут же исчез в высоком голубом небе.

ЭПИЛОГ

Как приятно снова иметь тело! Я наслаждаюсь тем, что сижу в этом маленьком кафе в этой прелестной горной деревушке, покуриваю трубочку, и попиваю вино, и посматриваю сверху на долины Чела. Воздух прозрачен и ясен, отсюда открывается вокруг отличный вид, и осень только начинается. Решительно хорошо быть живым!

Я, Шоулан Хайдеш Хайлер, генерал-адмирал в отставке Соединенных сил Чела. Я не разделил судьбу Хаба Орбиты Мэйсак и моего бывшего коллеги майора Тибайло Квилана. Хаб вывел меня из Хранителя душ Квилана, спас, перебросил на один из кораблей СГС, и позже я, наконец, воссоединился с моим старым телом, тем, которое дважды спас Квилан: один раз вместе со своей женой Уороси в Военном институте на Аорме, а другой – вместе с навигационным дроном, – на разрушенной «Зимней буре». Теперь я снова свободный гражданин Чела, уважаемый начальством и с хорошим пенсионом (фактически – двойным). Я очень надеюсь, что больше не понадоблюсь родине никогда, но если так случится, то исполню свой долг не для моих старых, но для новых хозяев. Ибо, по правде сказать, несколько лет назад я, в общем-то, был предателем.

Высшее командование Чела считало, что я должен спастись любым путем, – даже поддавшись вербовке врага. Они были и правы и не правы одновременно. Я был завербован Цивилизацией, когда находился в виде субстрата в институте на Аорме, еще задолго до начала Кастовой войны. Никто этого не знал.

Самый лучший способ вербовки живого существа, или машины – все равно, – это не насиловать его и не внедрять ему всякие импланты и вирусы, а просто переубедить его самого. И так было сделано со мной. Они показали мне все, что нужно, касающееся моего и их обществ, и я, подумав, выбрал их. По сути дела, я стал жителем Цивилизации и в то же время агентом Чрезвычайных обстоятельств, – имя, которым они называют свою разведку и контрразведку, а также и службу шпионажа.

Если бы мне приказали, то я, конечно, удержал бы Квилана от совершения перемещения, но такого приказа не последовало. В конце концов было решено, что достаточно будет просто усилить охрану и наблюдение и проследить, куда ведут вторые концы зарядов, дабы обнаружить этих таинственных союзников. Эта операция провалилась, и, насколько я знаю, кто эти союзники, нам так и не удалось выяснить. Хотя свои соображения у Чрезвычайной полиции все же есть.

Все дни я большей частью проводил на Мэйсаке, часто в компании Кэйба Ишлоера. У нас были похожие роли. Сюда, на Чел, я вернулся случайно, но по-прежнему предпочитаю Цивилизацию. Только недавно Кэйб признался, что, практически постоянно живя в Цивилизации, он только лет через десять понял одну странную вещь: когда они называют кого-то из другого мира, живущего среди них «послом», это означает, что они считают его послом Цивилизации в других мирах, а не наоборот. Заодно он понял и то, что, по их мнению, этот посол действительно считает Цивилизацию лучше своей собственной родины и очень гордится своей даже относительной принадлежностью к ним. Какая гордыня!

Я как-то встретился и с Махраем Циллером. Поначалу он тоже был надменным, но потом проникся ко мне доверием. Позднее мы много беседовали с ним, когда он однажды сопровождал меня сюда, на Чел, после того как я совершил, так сказать, информационный визит. Таким образом, я все-таки выполнил ту задачу, которую периодически порывался выполнить когда-то Квилан. Композитор рассказал мне, что и Хаб, и Квилан оказались в полном забвении, и от них не осталось ни копий, ни сохраненных разумов, ни душ. Полагаю, что именно этого они оба и хотели. В случае с майором я еще могу его понять и до сих пор сочувствую ему. Главное, очень сожалею я и о той потере, которую он никак не мог вынести, – но, как и большинство существ, нахожу весьма трудным для понимания, как такой фантастически сложный, всепонимающий и суперинтеллектуальный организм, каковым был Разум Цивилизации, мог захотеть уничтожить сам себя.