Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых - Василий Звягинцев

Нет, ну почему так получилось, подумала Елена. Прожила пять лет с абсолютно неинтересным ей человеком, а могла бы — с этим.

Веселым, остроумным, всегда ее понимавшим, снисходительным, когда нужно.

А ведь виновата во всем была не она сама. Смешно, если задуматься, а тем не менее.

Женька Симонова, однокурсница. Если начать просчитывать каждый свой шаг и его последствия, то все в Женьку и упирается. Не послушайся ее тогда Елена, ничего бы и не было. Ни тогда, ни потом.

В смысле — вышла бы она рано или поздно за Вадима, и жили бы сейчас спокойно, а возможно, и счастливо. Детей имели и не прятались за ставнями чужого дома от неведомых врагов.

Как один шаг человека в сторону меняет всю его жизнь!

Глава двадцать первая

На неделе Ляхов дважды встречался с Майей, но, как говорится, на нейтральной территории. Один раз они сходили в Вахтанговский театр, второй — в варьете. Ужинали в ресторане, гуляли по вечерним улицам и благопристойно прощались у ее парадного, словно бы ничего серьезного между ними еще не было.

Это Вадима скорее забавляло, хотя и заставляло задумываться — действительно ли у нее просто такая взбалмошная натура или же следует предположить какую–то сложную интригу с ее стороны? Только вот какую именно? Элементарная охота на перспективного жениха или же нечто совсем другое?

Поэтому, когда она вдруг позвонила ему в пятницу и предложила провести выходные у нее на даче, покататься на лыжах, возможно, последний раз в этом году, поскольку весна на пороге и снег может сойти в любой момент, Вадим охотно согласился. И просто потому, что любил зимний лес, а главное — двое суток наедине с красивой девушкой в подходящей обстановке могли значительно прояснить ситуацию.

Испытывал он в ее адрес определенные подозрения и сразу, и особенно после того, как утром, в трезвом виде, Салтыков старательно уклонился от откровенного разговора по поводу Майи.

Мол, чего не наболтаешь в состоянии куража. Да, немного он ее знает, но и не более. Отец у нее довольно крупный прокурорский чин и вообще весьма богатый человек. Девушка же ведет, как он выразился, «рассеянный образ жизни», славится эксцентрическим характером и еще тем, что счастливчик, сумеющий ее укротить, может рассчитывать на многомиллионное приданое.

Вообще Салтыков старался изобразить дело так, что будто бы и он сам, и многие другие старались добиться расположения мадемуазель Бельской, но безуспешно. Более того, с теми, кто пытался делать это особенно настойчиво, случались какие–то неприятности. Именно поэтому он и не хочет более на эту тему распространяться.

— Так она ведьма, что ли? — пошутил Вадим.

— Знаешь, давай лучше не продолжать… А тебе советую быть поосторожнее, если что–то такое вообразил.

Разумеется, интереса к девушке это только прибавило, хотя Салтыкову он не поверил. Что–то здесь другое, отнюдь не банальная мистика.

И вот поди ж ты, вчерашнее происшествие и тут же — ее звонок. Совпадение, скорее всего, а возможно, что и нет.

Отправляясь на встречу, Ляхов дал себе слово действительно быть поаккуратнее.

Теперь уже не «Хорьх», а джип–вездеход довез их до поселка Сходня, расположенного всего в сорока километрах от Москвы, но выглядевшего так, будто он затерян в самой глуши среднерусских лесов.

Бревенчатые, стилизованные под избы богатых крестьян дачи, просторно стоящие среди вековых мачтовых сосен, двухметровые сугробы по сторонам широких, тщательно очищенных от снега улиц и узких переулков. Густо–синее небо, к которому дружно поднимались столбы дыма из печных труб.

И великолепные окрестности, будто специально приспособленные для зимних забав — лыжных прогулок, катания с гор на санках и по многочисленным, уходящим в бесконечность просекам — на тройках с бубенцами.

К удивлению Вадима, и здесь Майя продолжала вести себя как примерная девочка, действительно не помышляющая ни о чем, кроме того, что было заранее оговорено. Глазок не строила, в машине бедром и локотком не прижималась.

Дача у Майи, а скорее, у ее отца, поскольку мужское присутствие здесь было гораздо заметнее, была приличная, но отнюдь не вызывающая, на фоне прочих не выделялась. Ляхову досталась комната в мансарде, с косым потолком и выходящими на одну из центральных улиц поселка окнами, а девушка разместилась на первом.

После необременительного завтрака отправились в лес.

Лыжницей Майя оказалась великолепной, Вадиму до нее было далеко. После окончания университета он и становился–то на лыжи едва ли десяток раз за все время.

А девушка скатывалась, стремительно маневрируя между стволами сосен, с таких круч, что Ляхову даже издали смотреть было страшновато. Он предпочитал горки пологие, с прямой, хорошо накатанной лыжней. У Майи хватало такта не смеяться над ним и ума не провоцировать на повторение собственных головоломных трюков.

Когда Вадим окончательно вымотался и взмок, невзирая на пятнадцатиградусный морозец, она повела его в трактир «Берендеевка», разместившийся в громадном рубленом тереме, окруженном широкой, крытой щепой террасой.

Одетые в древнерусские костюмы половые подавали соответствующие блюда в расписной хохломской посуде. Ели деревянными ложками, пили ставленные меды и травные настойки из глиняных чарок.

Огромная, выложенная зелеными с золотом изразцами печь распространяла сухое ровное тепло. На выскобленном добела полу лежали продолговатые солнечные блики.

Вадим был искренне благодарен Майе за то, что вытащила его из города, приобщила к жизни, о которой он уже начал забывать.

Они разговаривали о всяких приличествующих случаю пустяках, много шутили и смеялись. Она — над его гротесками из армейской жизни, он — над великосветскими анекдотами, часто малопристойными.

Трапезная была заполнена по преимуществу такими же, как они, молодыми парами, но мужчины все равно, украдкой от своих подруг, бросали на Майю восхищенные взгляды. Даже без косметики, с раскрасневшимся от мороза и ветра лицом, она была необыкновенно хороша. Вадиму это льстило, и он всерьез начинал подумывать о том, чтобы перевести их знакомство в какую–то устойчивую плоскость.

На ее дачу вернулись уже под вечер. Мышцы и связки у Ляхова с непривычки ныли. Хотелось принять горячую ванну и завалиться в постель. Но Майя предложила кое–что получше. Оказывается, их уже ждала заблаговременно истопленная не то сторожем, не то дворецким баня.

— Ты не страдаешь предрассудками? — осведомилась девушка.

— В смысле?

— Ну, не против, если мы будем париться вместе?

Вопрос его несколько удивил. И вновь заставил насторожиться. Непонятная все–таки девушка. Или она на самом деле решила начать их отношения с чистого листа, давая таким образом понять, что совершенно ничего у них в прошлом не было, а если Ляхов думает иначе, так это просто у него конфабуляция, сиречь — ложные воспоминания, разновидность парамнезии. Хорошо, если таким образом она просто решила исправить свою тактическую ошибку.

То есть, подчиняясь минутному капризу, отдалась малознакомому мужчине при первой же встрече, не собираясь продолжать знакомство, а теперь воспылала чувствами и решила срочно переделывать оказавшийся не слишком выгодным имидж.

— Да я–то что, — подыграл ей Вадим, — лишь бы тебя это не смущало.

— По старорусскому обычаю мужчины и женщины мылись в бане вместе, но это совершенно ничего не означало.

Баню строил явно знаток и любитель этого дела. Только снаружи она выглядела примитивным деревенским сооружением, кое–как срубленным топором из некондиционных бревен, внутри же использовались все достижения передовой банной мысли.

Стены обшиты шлифованной липовой вагонкой, сантехника из голубого фаянса и начищенной бронзы, просторный бассейн оснащен ионизатором и гидромассажем.

Но топилась баня не электричеством, а настоящей дровяной каменкой, чтобы пар был должной кондиции.

В силу естественной девичьей стыдливости, разделась Майя в отдельной комнатке предбанника и появилась в парилке, целомудренно подпоясавшись полотенцем. Увидев это, Вадим сделал то же самое.

Ему помогала сейчас профессиональная привычка — уметь на работе не видеть женщину в пациентке, сколь бы очаровательной она ни была за пределами врачебного кабинета.

Даже когда, ложась на полок, чтобы подвергнуться избиению пышным дубовым веником, Майя сбросила полотенце, явив взору Ляхова соблазнительные тугие ягодицы, он сохранил выдержку и присутствие духа.

Это, похоже, девушку несколько разочаровало.

— Как тебе это удается? — поинтересовалась Майя, когда они, распарившись до изнеможения, бросились в ледяную воду бассейна.

— Что именно? — сделал вид, что не понял, Ляхов.