Голубая кровь (СИ) - Гордиенко Татьяна Васильевна

— Вот-вот, — поддержал эту версию Дик.

— Артур, помнишь, ты говорил, что Лэс-Тера и Нейман де Эриндо могут быть одним и тем же лицом? — Рэм вспомнил недавний разговор. — Мне кажется, сейчас самое время проверить, так ли это. Ведь к тому же мельник и его жена живут возле владений Эриндо.

— Рэм прав, — Дик готов был действовать, — нам нужно наведаться к Эриндо. Уже прошла неделя, как умерли графиня Ронда и одна из её дочерей. Думаю, что мы сумели соблюсти приличия и теперь можем нанести им второй визит.

— Вы считаете, что это удобно? — лицо Тома вновь стало хмурым.

— Конечно, ведь прошла уже неделя! — сказал Дик.

— Значит, вы ничего не знаете больше? — вновь спросил Том.

— Нет, ничего. А что случилось, Том? — насторожился Артур, он последние дни не интересовался, как и другие, жизнью Эриндо.

— Четыре дня назад, при неизвестных обстоятельствах, погибли Мария и Леонард де Эриндо, — сообщил Том. — Нейман и Изабелла наотрез отказались давать пояснения журналистам, хотя Нейман намекнула на то, что будет мстить убийце. Я не знаю, что именно там произошло, но это ужасно.

— Где ты об этом узнал? — спросил Артур.

— Каждый день я просматриваю перед сном газеты, — ответил Том. — Тогда как вы, молодёжь, после целого дня в поисках Лэс, спите мёртвым сном.

— Почему ты нам ничего сразу не сказал? — насупился Дик.

— Я не думал, что это важно, — пожал плечами Том. — Эти странные убийства не имели отношения к нашей работе.

В кабинете воцарилась тишина. Группа Риска смотрела на своего командира и ждала его решения.

— Мы должны поехать к Эриндо, — решил Артур, — и сделаем это сейчас.

— Траур трауром, а мы должны выяснить всё до конца, — согласился техник.

— А если Нейман де Эриндо всё же не Лэс? — неуверенно спросил Дик.

— Мне кажется, что у нас есть один шанс из ста ошибиться в своих предположениях, особенно после того, как мы собрали досье на Нейман де Эриндо, — сказал Артур. — Нельзя не учесть, что кроме всего прочего, юная графиня знала, что мы купили чёрного коня. Может, это и объясняет то, что Лэс на приманку не попалась.

— А ещё, — добавил Рэм, — Нейман несколько раз благополучно пресекала пустыню, в которой только Лэс имеет гарантию не заблудиться.

— Едем! — Артур взял свой плащ и оружие.

Группа Риска, вновь сев на уставших коней, отправилась в путь. Всю дорогу они созерцали пелену плотных серых облаков, застеливших всё небо и сделавших погоду угрюмой. Казалось, небо размышляло, послать дождь на Аулент или снова томить его жарой. А быть может кто-то, никем невидимый и непонятый, просто скорбел…

Подъезжая к поместью, пятеро всадников заметили, что весь дворец и сад, окружавших его, словно окутаны трауром. Везде царила безжизненная тишина, даже птицы не пели. Фонтан перед дворцом уже не бил и от этого стало ещё тише. Атмосфера кругом была скорбной и зловещей. Всадники спешились и огляделись. Дворец казался вымершим.

— Интересно, здесь есть кто-нибудь живой? — спросил Рэм и его голос, усиленный эхом, показался громовым, среди тишины, хотя он говорил тихо.

Кругом не было видно ни души, но все пятеро ощущали, что за ними пристально наблюдает много глаз.

Несколько минут прошли в тишине и неизвестности о том, какие намерения у хозяев дворца к незваным гостям. Потом к Группе Риска подошли трое мужчин, все вооружённые, но не показывавшие открытой враждебности. Они были похожи на хорошо выдрессированных собак, которые готовы броситься на пришельцев по первому знаку хозяина. Двое из них молча взяли поводья коней, а третий остался.

— Мы хотели бы видеть Нейман де Эриндо, — сообщил о цели своего визита Артур.

— Госпожа никого не принимает, — ответил слуга, его лицо было непроницаемо, как у робота.

— Мы — Группа Риска и у нас есть о чём её спросить. Если она здесь, то мы должны увидеть твою госпожу. Это в её же интересах, — повторил Артур, и добавил: — Мы не хотим ни с кем враждовать и поднимать шум, мы только выполняем свою работу. Если же графиня не пойдёт навстречу нам, то очень возможно, что ей в дальнейшем придётся иметь дело с властями Аулента, а они не станут церемониться.

— Я спрошу госпожу Нейман, — немного помедлив, согласился тот, не проявляя никаких эмоций, и пошёл во дворец, но видимо предупреждение Артура было принято им во внимание.

Когда раб вернулся, то сообщил, что Нейман их примет. Он провёл Группу Риска через несколько комнат и оставил в одном из залов на первом этаже.

Это помещение выглядело просторным, но не слишком большим по сравнению с остальными. Оно, как и все другие залы и комнаты во дворце, было завешено чёрными портьерами и везде стоял угнетающий полумрак. Слева широкая лестница, причудливо изгибаясь, вела на второй этаж. Кругом, в знак траура, лежали чёрные ковры с серебристым, еле заметным, узором. Они были даже на лестницах и на стенах, скрывая под собой украшавшую дворец отделку из драгоценных камней и металлов. Лишь потолок тускло сиял в полумраке сложным узором из золота и чёрных бриллиантов. Мебель и зеркала покрывал, словно дымка, мрачный покров газовой материи. Кругом виднелись букеты тёмных цветов, а посередине зала, в большой серебряной вазе на полу, стояла целая охапка чёрных роз. Среди них выделялись четыре: три алых и одна голубая. Они были единственным цветным пятном, которое сразу же бросалось в глаза на фоне этого чёрно-серебристого убранства, и напоминали о четырёх людях, умерших в этом доме.

Группа Риска почувствовала себя не в своей тарелке в этом мрачном зале. Вся обстановка здесь была рассчитана на то, чтобы психически воздействовать на человека, наполняя душу чувством горя и отчаяния. Не оставалось сомнений, что Нейман выбрала этот зал не случайно, чтобы визитёры оказались как можно в более угнетающей обстановке. Страдая сама, она желала, чтобы и другие испытывали ту боль, какую она носила в себе последние дни. В этом было что-то эгоистически-жестокое, но Нейман и не собиралась показывать себя любезной и радушной хозяйкой, как прежде. И, тем не менее, даже в трауре, дворец Эриндо восхищал своим богатством и величием, экзотической красотой и неповторимостью архитектуры.

Пока Группа Риска осматривалась, послышался лёгкий звон. Все посмотрели в ту сторону, откуда он доносился.

По лестнице спускалась Нейман де Эриндо, одетая во всё чёрное. На ней не было ничего светлого, хоть это и противоречило закону Аулента. Длинное, чёрное, шёлковое платье терианки было без рукавов, свободное, застёгнутое на плечах брошами с подвесками из чёрного жемчуга. На широком кожаном поясе, туго перетягивавшем талию, висел терианский стилет, наполовину скрытый складками юбки. Эта одежда считалась исконно терианской, но Нейман, и раньше часто носившая подобные платья, теперь не надевала иных одеяний. На ней были серёжки, ожерелье и множество браслетов на руках и ногах. Все эти украшения состояли исключительно из серебра и чёрного жемчуга. В длинных распущенных волосах девушки не было ни одной заколки или шпильки — она уже давно не занималась своей причёской.

Нейман шла не спеша, с достоинством королевы, высоко держа голову, которую не смогли опустить все беды. Белая кожа терианки слишком уж контрастировала с чёрным одеянием, но она этого уже не пыталась скрыть. Девушка выглядела на чёрной лестнице как привидение, но её лицо не было абсолютно белым и бесцветным, хотя она не пользовалась косметикой. Звеня браслетами и оружием, Нейман подошла к незваным гостям с непроницаемой холодностью, она была уверена в себе и не выражала ни малейших чувств. Но за этой внешней силой титана и королевской невозмутимостью, внимательный наблюдатель мог заметить тщательно скрываемое горе, безграничное отчаяние и отчуждение от всего мира, который озлобленная Нейман ненавидела всё больше с каждым днём. За то время, что прошло со дня первого визита Группы Риска к семье Эриндо, Нейман нельзя сказать, что постарела, но в её глазах появилось нечто такое, что бывает у людей, проживших не один десяток лет жизни полной потерь, ужасов, боли и несчастий. И только гордость не позволяла ей прилюдно изливать своё горе, а благоразумие удерживало от самоубийства. Однако не это больше всего поразило Группу Риска. В чёрных волосах Нейман появилось несколько тонких седых прядей, словно серебристые змейки, сбегавшие с её головы. Эта ранняя седина лучше любых слов могла сказать о том, что пережила эта девушка.