Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячеления - Наталия Бортко

ЗЕВАКА (выслушав, как за Пироговым закрывается входная дверь, облегченно вздыхает, свысока). Я никогда не подглядываю. Запомните. Я участвую.

ЮНОНА. Садитесь, папаша. Чай будете?

ЗЕВАКА (с достоинством садится). Две с половиной ложки на стакан.

ЮНОНА. Мама, принеси ему чаю. (Зеваке.) Попьете чаю и уходите подальше. Я больше за Пирогова не ручаюсь. (Даниилу.) Пошел?

ДАНИИЛ. Да. Что, не видишь? Снова за старое?

ЮНОНА. Молчу. (Думает.)

Пауза.

ЗЕВАКА (горько, с пафосом). И что же я вижу?..

ЮНОНА (поднимает голову). Дань, ну это невозможно. (Кричит.) Папа!.. Па-па!

Входит отец.

ЮНОНА. Папа, поговори с ним. Он нам мешает.

Отец садится, снимает очки, кладет их на стол. Прокашливается. Зевака высокомерно, брюзгливо смотрит на него, отворачивается.

ОТЕЦ (неожиданно звучным голосом). Добрый день. Я вижу, вас тоже эта история зацепила. Поразительная, конечно, история. Но вы знаете, что меня больше всего удивляет?.. Когда я рассказал в цеху обо всем этом, надо мною даже смеяться не стали. Вы понимаете?.. Посмотрели как на богом обиженного… Да что там говорить! В институты их возили, в клиники, до института плазмы добрались: нет объяснения, и все тут! А если нет объяснения, то и истории никакой нет!.. Вчера приезжал корреспондент, третий уже, из журнала «Наука и жизнь», так дочка его на порог не пустила. Вы представляете, что он там напишет?..

ЗЕВАКА (открыв рот). Значит… растет?..

ОТЕЦ. Что растет?

ЗЕВАКА. Событие!.. Благодарю!.. (Встает, пожимает отцу руку. Юноне.) Простите!.. Простите, бога ради!

ЮНОНА (не отрываясь от доски). Папа, ты говори, говори…

ОТЕЦ. Я думаю, что…

ЗЕВАКА. А приборы-то что? Показывают?..

ОТЕЦ. Н-незначительно… Так вот, я думаю, что…

ЗЕВАКА. А врачи?

ОТЕЦ. М-м… без отклонений… Я думаю, что…

ЗЕВАКА. И не ссорятся?

ОТЕЦ (кричит). Нет!

Убегает из комнаты.

Юнона (не отрываясь от доски). Даже папа не вынес…

Входит МАТЬ со стаканом чаю. Ставит его перед Зевакой.

ЗЕВАКА. Благодарю.

Но не пьет, в задумчивости барабанит пальцами по столу. МАТЬ уходит.

ЮНОНА. Прекратите.

Зевака продолжает барабанить.

ЮНОНА (вскакивая). Ах, если бы Пирогов был здесь!.. Он бы вас!.. Ну что за подлый?.. Что он лезет к нам?.. Что он суется?..

Падает на диван, рыдает. Даниил обнимает ее за плечи, гладит волосы.

ДАНИИЛ (Зеваке). Я хотя и не Пирогов, но тоже… могу… Ну?..

ЗЕВАКА (вскакивая, Даниилу). А вы-то! Вы!.. Вы-то должны быть… выше!..

Даниил делает движение, поднимаясь… Зевака выбегает, хлопает входная дверь.

ЮНОНА (с затухающими слезами). Да… что это я?.. А? (Откидывает волосы, смотрит на Даниила. Шмыгает носом, улыбается сквозь слезы). Дань?.. (Какое-то время слышком пристально смотрят в глаза друг другу, затем Юнона встряхивает головой, смотрит на доску). Чей ход?..

ДАНИИЛ. А?.. Твой.

ЮНОНА (смотрит на доску, пытается сосредоточиться. Поднимает голову). Ты что на меня так смотришь?

ДАНИИЛ. Я?.. Ну… Интересно…

ЮНОНА. Что?

ДАНИИЛ. Почему именно ты… Не понимаю.

ЮНОНА (задета). А что я тебе — не нравлюсь, что ли?

ДАНИИЛ. Да я не о том…

ЮНОНА (берет зеркальце, смотрится, подает Даниилу). Ну, а теперь ты посмотри на себя.

ДАНИИЛ (отстраняя ее руку). Ходи.

ЮНОНА. Да я в классе самая красивая была!

ДАНИИЛ. Ходи.

ЮНОНА. А может, ты думаешь…

ДАНИИЛ. Ничего я не думаю! Я женат! Ходи!

ЮНОНА. Ну и что, что ты женат? Я тоже замужем! Назло тебе!

ДАНИИЛ. Что?

ЮНОНА. А то! Если бы ты там, на Московском, очень хотел к своей жене, так ты бы ушел!

ДАНИИЛ. Ты думаешь?

ЮНОНА. Уверена!

ДАНИИЛ. Да. Конечно. Мне здесь так хорошо! Так интересно жить в чужой квартире! Спать вот здесь, за ширмой, на раскладушке! До двух часов ночи выслушивать причитания твоей мамаши! И ждать, что в любой момент из соседней комнаты явится Пирогов и задавит меня, как… цыпленка!

ЮНОНА. Трус! Пирогов — это ребенок!

ДАНИИЛ. Зна-аю я таких детей! До сих пор кошмарные сны о детстве снятся!

ЮНОНА (пауза, тихо). Тебя в детстве били, Дань?..

ДАНИИЛ. Никто меня не бил.

ЮНОНА. Бедненький… (Пробует погладить его по голове, он резко отстраняется.) Поэтому ты и кричишь во сне?

ДАНИИЛ. Да не боюсь я твоего Пирогова! Я никого не боюсь! Ясно? Я — свободный человек! Ходи!

Юнона склоняется над доской, неожиданно поднимает голову, но ДАНИИЛ в это время смотрит на доску.

ДАНИИЛ (удивленно). Что это с тобой?

ЮНОНА (берет зеркальце, смотрится). Я что, тебе действительно не нравлюсь? Хм. А я думала, что ты… (Кладет зеркальце.) Да я еще ни одного мужчины не встречала, чтобы он меня… глазами не ел!

ДАНИИЛ. Одеваться надо попроще.

ЮНОНА. А я что ли — прозрачные платья ношу?

ДАНИИЛ. Носи ты что угодно, Юнона. Что хочешь! Разве это главное?

ЮНОНА. Ну да, конечно! Главное — вот что: (делает ему глазки, хлопает ресницами).

Даниил молча подставляет к ее лицу зеркальце.

ЮНОНА. Дурак! Надоел! Да когда я от тебя избавлюсь? Воспитывать меня будет! А сам к юбке пришит! Тряпка!

ДАНИИЛ (испуганно). Ты что?.. Да ты что?. Дорогая… Юнона…

ЮНОНА. Да плевать я хотела на этого… на этого… (Оглядывается.) на этого гада! На все эти… магнитные поля! На все эти… приколы! Я не могу! (Рыдает.)

ДАНИИЛ (растерянно). Юн… Юна… Не плачь… Ну? Я не могу… Когда женщина плачет, я не могу… Юнона… Я не могу!.. (Корчится.) Мне… больно! Юна! Не плачь!

Вбегает отец, затем МАТЬ.

МАТЬ (бросаясь к Юноне. Но та уже не плачет, изумленно смотрит на Даниила). Юночка! Ты что, деточка?.. Что он с тобой сделал?..

ЮНОНА (молча кивает подбородком на Даниила). Он… он…

ОТЕЦ (чешет затылок). До ста лет доживешь — ничего не поймешь…

МАТЬ. Даниил!..

Даниил затихает, страдальчески морщится.

ЮНОНА (прижимает его голову к груди). Бедненький… Я больше не буду… Бедненький… золотой мой…

МАТЬ. Юнона!

ОТЕЦ. Чтобы твоего духу здесь не было!

МАТЬ. Что?!

ОТЕЦ (гремит). На кухню! К тряпкам, к тарелкам, к морковке, к пшенке! Стирать, подметать, кипятить, полоскать!..

МАТЬ. А-а…

ОТЕЦ. Молчать!

Мать уходит.

Звонок в дверь.

Отец снимает очки, подходит к Юноне, целует ее в лоб.

ОТЕЦ. Дочка…

Входит Вера. Это красивая, молодая еще женщина, изнуренная сарказмом.

ВЕРА (говорит ровным голосом). Здравствуйте… Что-нибудь еще?.. Я так и знала… (Садится, опустив плечи.) Даниил…

ДАНИИЛ (передергиваясь). Все по-прежнему, Вера…

ВЕРА. А что ты дергаешься?

ДАНИИЛ. Ничего… не волнуйся… Все хорошо…

ВЕРА. Хорошо?.. Что ж. Может быть, для тебя все хорошо. А у меня… (Задумывается.) Сегодня ночью я наконец-то поняла, что мне предстоит. Нет, я не боюсь одиночества. В принципе, я и так одинока. Всю жизнь. Даже в детях мне отказано. Мама всегда знала, что у меня будет… плохо. Вся беда в том, что я все прекрасно понимаю. Я так все понимаю!.. И в то же время думаю: а вдруг. Вдруг? А вдруг ничего не бывает. Вдруг бывают только магнитные поля, неизвестно откуда появившиеся… Как птица, сидишь, стережешь свое благополучие… (Задумывается.) Вчера ко мне подошел Нечаев с кафедры гидродинамики и подарил историю. Оказывается, у него тоже были эти… поля. Он хотел утешить меня. Но когда тебя утешает интеллигентный человек, всегда жди, что он начХнет терзать тебя. Какая-то… грязная история! О племяннице жены, которая жила у них перед поступлением в институт… Брат по несчастью! Мерзавец!