Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

– О Ночи Расплаты?

– Если бы! О любви. Не надо было мне ее трогать, только я без женщин малость одурел, а тут еще Ворон с Приддом… Сам не знаю, за какими кошками я к ней поперся, все само собой вышло. Нет, она сама хотела. И понравилось ей, это я сразу понял. Верещала не хуже алаток. Не видел бы, что в первый раз, не поверил бы… И все бы хорошо, но зачем ко мне среди дня при гимнетах лезть? До ночи подождать не могла? Я бы сам к ней пришел… Короче, пришлось выругать на будущее, а она возьми и сбеги. Привыкла чужие тряпки таскать, а эти тупицы… Нет, за теми, кто во дворец входит, они следят, а вот за выходящими служанками… А эта тощая еще, как ящерица!

– Значит, – начал Робер и замолчал, подбирая слова, которые не оскорбили бы Мэллит и не насторожили самодовольного быка. Альдо не понимал, что натворил, в самом деле не понимал, и объяснять ему было поздно! – Значит…

– Что «значит»? – хмуро передразнил сюзерен и потер переносицу.

– Вот, значит, где ты был, когда тебя по всему дворцу искали…

– Лучше б меня там не было! Гоганни – невелика потеря, но если Левий докопается до наших дел с достославными… Нет, ни ему, ни Агарису его распрекрасному мы ничего не должны. Те только пугать и обещать горазды, а помощи, как от мышей. Только чужое грызть!..

– Мэллит ничего не скажет, – промямлил Эпинэ, пытаясь взять себя в руки.

– Не сказала бы, не сиди с ней Матильда. Две разобиженные дуры – старая и молодая – чего только не натворят. Да, ты давно свою кузину видел?

– Во время суда. Ты же запретил мне с ней видеться. Даже после смерти Фердинанда…

– Уже не запрещаю, – перебил сюзерен. – Поезжай и забери ее к себе. Вдове Оллара у Левия не место.

– Она может не согласиться.

– Уговори. Ты – глава семьи. Она сходит с ума по Ариго, пообещай отправить ее туда.

– Там слишком опасно. Ополчение…

– Разрубленный Змей, да никто не собирается отдавать твою мученицу Дораку! Главное – выдрать ее из Нохи. Если ты не справишься, придется послать гимнетов. Ты думаешь, в Багерлее ей будет лучше, чем у тебя?

– Хорошо, я попробую. – Левий поднял тревогу не зря: Альдо и впрямь нужна Катари, но зачем? Как приманка или как заложница? – Как мне объяснить Левию свой приезд?

– Сошлись на своего коротышку, – подсказал Альдо. – Решил проверить, с чего такие предосторожности, а заодно с кузиной повидаться. Намекни, что втайне от меня.

– Хорошо, – еще раз повторил Иноходец и, вершина хитрости, признался, что его вывела из себя расхлябанность гвардии. Альдо посоветовал не забивать голову чужими заботами и напомнил, что комендант Олларии отвечает за город, а Первый маршал – за армию.

– И еще за себя. – Взгляд сюзерена неожиданно потеплел. – Мы слишком много говорим о делах, на самих времени не хватает. Побереги себя, Робер, нас ведь только двое осталось… У анакса не бывает друзей, но я не всегда был анаксом, а ты – маршалом. Мы можем помнить.

– Я помню. – Это не было ложью. Память осталась, но прошлое – это прошлое. Оно не помешает защищать то, что дорого и важно теперь.

– Тогда пошли, перекусим. Помнишь, как мы вляпались в заговор из-за кур Жаймиоля? И понесло же нас в гоганскую таверну!

– Думаешь, пойди мы к эсператистам, ничего бы не случилось?

– До тебя что, до сих пор не дошло, что я не мог не стать анаксом, а ты – моим маршалом?! Как-нибудь бы да началось, только мы бы не взвалили себе на шею девчонку и мешок всяких глупостей. Ладно, ну их всех, я есть хочу.

– Альдо, давай не сейчас. Мне… Я должен проверить Тристрама. Его гвардейцы барьеры видят реже, чем чужие кровати.

– Забудь ты об этих обормотах! Завтра я сам до них доберусь. Будут прыгать, пока не научатся. Сломают парочку шей – не велика потеря, знали, куда шли.

– Да, – подтвердил Эпинэ, – потеря невелика. Теряют больше.

Глава 5

Ракана (б. Оллария)

400 год К.С. 3-й день Весенних Ветров

Если принимаешь приличного человека в чужом доме, начинаешь переживать из-за обивки и подлив, хотя мебельщика и повара выбирал не ты. Конечно, в урготском посольстве перепела не подгорали, а розовых с зеленью кресел не водилось, и все же Марсель предпочел бы пригласить Алву в резиденцию Валмонов. Там если и было бы стыдно, то лишь за собственное разгильдяйство, ибо представить, что папенька оплошал с кухней, подушками или стороной в драке, виконт не мог. Еще лучше было бы забраться в симпатичный трактир, но пришлось довольствоваться посольством, да и то не целым. Водворив гостя в потайные комнаты, хозяин наспех опорожнил бокал и откланялся. Алва вежливо обещал до возвращения хозяина не умирать и не уходить, но Марсель все равно чувствовал себя неловко. Уволочь человека из уютной тюрьмы с драгоценными подсвечниками и дружелюбным кардиналом и тут же покинуть… Было в этом нечто извращенное.

– В ваше отсутствие дважды приезжал граф Карлион, – с дежурным рвением сообщил дежурный же секретарь. Марсель томно сбросил плащ, ухватил за шиворот принюхивающегося Котика и заметил, что цветочное масло, которым пользуется церемониймейстер, раздражает не только собак. Секретарь восхитился тонким обонянием господина посла и протянул запечатанное раканьим чудищем письмо. Их величества Альдо приглашали графа Ченизу вместе с оными величествами присутствовать на завтрашних конных учениях, после чего предполагался ужин и обсуждение грядущего турнира. О свадьбе временно венценосный жених по понятным причинам умалчивал.

– Отпишите, что я буду и все такое прочее, – зевнул Марсель, едва удержавшись от монаршего «мы». Талигойское величество не знало, что, если б не стреножившая Алву не то чахотка, не то лихорадка, граф Ченизу растаял бы не хуже Валтазара уже сегодня. Урготы о посольских замыслах тоже не подозревали. Многоопытные дипломаты сошлись на том, что Фома, исходя из естественной тяги подобного к подобному, приставил к дураку Ракану дурака Валме. Марселя это вполне устраивало. Слыть дураком среди умных было забавно.

– Проследите, чтоб я проснулся не позже одиннадцати, – объявил пока еще посол, сдерживая рвущегося в глубь дома Котика. – Сегодня я никуда не еду. Эта сырость отвратительно влияет не только на волосы, но и на шерсть. Представляете, Антониу, мне сегодня пришлось дважды съездить в Ноху, но пари я выиграл! Кстати, я видел на верхнем этаже картины с какими-то святыми. Отберите четырех поблагостней и пошлите кардиналу как… мой вклад в благое дело возрождения эсператизма в Талиге… То есть, конечно же, не мой, а его величества Фомы, и не в Талиге, а в Талигойе.

Секретари у Габайру были тактичны, оговорок они не замечали.

– Ваше превосходительство, – вежливо осведомился Антониу, – могу я узнать подробности пари?