Точка росы - Владимир Степаненко

Громко чертыхаясь, капитан начал отрабатывать назад. Дизель надсадно гремел под палубой, готовый вот-вот разлететься на куски, выбить доски стальными частями. Течение сбивало баржу то в одну, то в другую сторону, и она описывала носом полукруг. Иногда втыкалась в берег.

Жена капитана перебегала с одного борта к другому и мерила шестом глубину.

— Метр двадцать! Метр двадцать пять!

После одного из толчков самоходка сошла с мели и продвинулась вперед. Капитан сам стал к штурвалу. Со злостью косил на жену и последними словами крыл реку, а заодно и грозного начальника.

Рыжий котенок бегал по рубке и пытался поймать лапой скатывающиеся по стеклу с наружной стороны капли дождя.

Мишустин, перекусив, вышел наверх. Снова неотрывно смотрел вперед. Показалось, что в разрывах туч появился просвет, засверкала синева неба и посветлело. Приглядевшись, сразу заметил ошибку: произошла смена облаков, по черным пошли белые, но долго не удержались и направились в далекое путешествие.

Течение в Пуре сливалось двумя струями: одна темно-коричневая, а вторая светлая, стального цвета. Мишустин поздно открыл для себя, что у каждой реки неповторимое лицо, свои берега и свой цвет воды. Вспомнил широкую Обь. За Тобольском, где впадал Иртыш, течение так же делилось пополам, долго два мощных потока бежали рядом, словно наперегонки. Вода в Иртыше светлая, а в Оби темно-бурая. Постепенно струи перемешались, и Обь стала еще мощнее от своего притока.

Пур получал приток воды из болот, и она отливала ржавчиной.

Мишустин нетерпеливо ждал встречу с Ево-Яхой, стараясь представить, узнает ли новую реку по цвету ее воды.

Стемнело. В серой дождевой мгле стали теряться берега.

— Приехали, — сказал капитан. — Лизка, опускай якорь!

— Почему вы заглушили дизель? — спросил нетерпеливо Мишустин. Его все время раздражало поведение капитана: он не переставал играть с рыжим котенком.

— Сам подумай, мил человек, куда ночью соваться? Без лоции идем и без постановочных знаков. Утро вечера мудренее! Слышал такую поговорку? Знатный дождик выдался, избавил от комаров. Я притерпелся к этим разбойникам, а котенка они заедают! Чтобы не страдал, прячу его за пазуху!

— Товарищ начальник, Глеб правду говорит. Ночью нет хода! — сказала заботливо жена.

— Спать так спать!

Мишустин проснулся от шума дождя. Баржа двигалась медленно в серой мгле и тумане. Капитан курил махорку, и из полуоткрытой двери рубки тянуло едким дымом.

Самоходка, то и дело шаркая плоским днищем по перекатам и отмелям, упрямо продвигалась вперед. Вода шла на подъем, и это радовало стоящего на палубе Мишустина. Он убеждал себя, что удастся пробиться в Ево-Яху и по ней дойти до строительной площадки.

Капитан заметил посередине реки долбленку с рыбаком и дал раскатистый гудок. Дергал за кожаный ремень, и рыкающий бас врывался в дикий край, пока не зарывался где-то в густых чащобах и буреломе.

Рыбак выбрал сеть из воды, подплыл к остановившейся барже, ловко загребая коротким веслом.

— Мужик, где Ево-Яха? — громко прокричал капитан, перегнувшись через борт.

— Ево-Яха? — Ядне Ейка задумался. Почесал черные как смоль волосы. У него не хватало слов, чтобы все подробно объяснить. Он давно перестал чему-либо удивляться. Но баржи так высоко не подымались.

— Далеко, и не так близко, и не так далеко. Однако десять мерок надо еще пробежать!

— Каких мерок? — удивился капитан.

— Пробежку оленей с нартами до остановки называют ненцы меркой, — сказал Мишустин. — Если я правильно понял, километров сто еще нам плыть.

— Где сто, там всегда двести наберется! — Капитан зло выругался. — Связался с вами на свою голову. Ни лоции у меня нет, ни постановочных знаков по реке. Это Ево-Яха? — неожиданно спросил он у рыбака.

— Пур! — Ядне Ейка заулыбался. — Однако, Пур еще. — Он показал вытянутой рукой вперед. — И там Пур!

— А где же Ево-Яха? — с тревогой спросил Мишустин. Подумал, что неизвестно еще, чем закончится плавание и тогда трудно будет оправдываться перед парткомиссией. Решил проявить инициативу. Но уместна ли она? Если речники не считают Ево-Яху судоходной, значит, имеют все основания.

Ядне Ейка наконец понял, чего от него требуют: рассказать все о реке. Ему приходилось доплывать до слияния двух вод: светлой и темной. Глаза загорелись у ненца, как на фронте, когда удивлял всех своей памятью на приметы, по которым находил дорогу или нужное место.

— Два кедрача стоят. Молния их сожгла. За ними как раз Ево-Яха и выбегает, — чтобы усилить впечатление, охотник громко причмокнул языком, как будто выстрелил. — Кедрачи ищите!

— Что он лопочет? — спросил капитан у Мишустина, хотя сам разобрался, о чем сказал охотник.

— Нужно двигать до двух кедрачей.

— Ненец чего хошь наплетет. Мы не оленья упряжка, чтобы отмерять мерки. Лизка, бросай якорь!

— Ты что, сдурел?

— День протопали, а где речка? Нет ее. А прыгать по тундре моя баржа еще не научилась!

— Ты слышал, надо дойти до двух сожженных кедрачей.

— Напишите приказ, пойду. Упремся в болото, вам отвечать. А я брошу баржу, Лизку заберу, котенка за пазуху и до свидания. Зимовать Самойкин Глеб Лазаревич не будет!

— Идем — напишу приказ. Один или два приказа, все равно мне отвечать, — заключил Мишустин.

Самоходка пошла вперед. А Ядне Ейка долго смотрел ей вслед. Хвалил самого себя, что так много он знал. Представился случай, и снова помог незнакомым людям. Разве не он убедил Большого Мужика не ставить на берегу Пура склады, чтобы не смыло в наводнение? Потом помог ему изучить карту и рассказал все, что знал о реках, озерах и болотах. Уверен, что по его подсказке самоходка найдет Ево-Яху.

В середине дня дождь перешел в ливень. Все так же неторопливо, на малом ходу шла баржа вперед. Берега стали сужаться. В одних местах кедры пропадали и открывалась тундра; в других деревья стояли плотно по обоим берегам, вода в реке казалась черной. Все чаще ветви деревьев царапали по железным бортам.

Капитан за дорогу выпалил весь запас ругательств, какие знал. Клял Лизку. Она первая поддалась уговору. Приказы приказами, а если что случится, отвечать в первую очередь ему, Самойкину Глебу Лазаревичу. Достанется ему в пароходстве! Какой он, к черту, капитан, когда позволил собой командовать!

— Глеб! — закричала жена капитана, проверяя шестом глубину. — Кедрачи на берегу. Вроде к той реке вышли. Сбивает течение. Шест не удержать!

Капитан громко выматерился для облегчения души. Скатал штурвальное колесо, и самоходная баржа вошла в Ево-Яху. Зашаркала стальными бортами по берегам. Капитан гордо заулыбался.

— Ай да Самойкин Глеб Лазаревич! Еще по одной реке прошел! Ай да Глеб Лазаревич!

Мишустин все так же продолжал стоять под дождем. По-прежнему радовался, что вода в Ево-Яхе шла на подъем.

При разгрузке второй самоходной баржи скатившаяся буровая труба перебила Мишустину руку. Кость хрустнула, как сухарь. В глазах помутнело от боли, но он нашел еще силы добраться до медпункта.

Из больницы вышел бледный, со слипшимися от пота волосами. Гипсовое бревно непривычно лезло в глаза, оттягивало плечо своей тяжестью, а петля из бинта резала шею.

«Дела — хуже не придумаешь, — подумал Мишустин. — Инструктор горкома сломал руку на стройке. Полез не в свое дело! А может быть, это и есть мое дело? Быть в гуще людей. Разве две проведенные баржи по Ево-Яхе не принесли пользу строителям?» Неловко вытер лоб левой рукой. С этой минуты ему пришлось все перекладывать из своих карманов: носовой платок, расческу. С трудом набрал номер телефона гостиницы, прокручивая диск.

— Дежурная, у вас найдется номер?

— Кто говорит?

— Мишустин.

— Товарищ Мишустин, Викторенко улетел в Тюмень, поручил мне позаботиться о вас. Оставил ключи от квартиры. В гостинице нет ни одного свободного места. Гости прилетели из проектного института.

— Не гости, а разработчики, — поправил дежурную Мишустин.

Дежурная, сама о том не догадываясь, подсказала ему образное сравнение. Действительно, прилетели гости. Прилетели, улетели. Но почему гости? Хозяевами должны быть. В одной упряжке.

Сильный ветер раздергал черные низкие тучи. В их разрывах стеклянными осколками просвечивало небо. Дождь почти прекратился, сеялась невидимая мокрая пыль.

Мишустин вытянул руку. «А солнце сейчас ни к чему» — сказал он, раздельно выговаривая каждое слово, чувствуя, что все мысли его по-прежнему заняты Ево-Яхой. Капитан Самойкин должен идти вторым рейсом. Сам напросился. Вторую самоходку капитана Ванчугова за ночь должны разгрузить. Строители и монтажники согласились отработать вторую смену.

В квартире Викторенко — маленькой, тесной комнате — на самодельной полке, сбитой из досок, выкрашенных марганцовкой, выстроились книги, тесно прижатые друг к другу. На чертежной доске приколот кнопками лист ватмана. Мишустин уже слышал о мечте Викторенко автоматизировать процесс. Видимо, хозяин не отказался от своей идеи. Стараясь утолить любопытство, Мишустин взял наугад одну из книг.