Великорусские сказки Пермской губернии - Сборник Сборник

Один матрос отправляется в немскугостиницу обедать. Когда это попросил обедать, его накормили. — «Вы что же, чушь,как свиньи налили, ровно из лохани?» — Половой и говорит: «Хошь ешь, хошь не ешь! Хозяин велел за обед рассчитаться!» — Он отдал пять рублей. Когда ему принесли сдачи, он и говорит, что «это может половой и буфетчик получить себе на чай!».

Теперь он целую неделю ходил, каждый раз рассчитывался и сдачи не брал — всё на водку отдавал. Его полюбили, стали встречать.

Немец собирает деньги, идёт за покупками. Когда набрал покупок, подает эти золотые. Торговый и говорит: «Что ты это подаёшь эти деньги? Ведь это, слышь, солдатские пуговки! Посмотри!» — Он смотрит: верно! Он бросился домой. Прибежал, хотел отнять эти (чаевые) деньги у полового и у буфетчика. Поднялась у них драка.

Начал хлопотать об этом деле. Подаёт бумагу губернатору. Губернатор призывает этого самого матроса: «Ты, — слышь, — матрос! Сознайся лучше! Что там ты наделал?» — «Я, — слышь, — ничё не знаю!» — «Сознавайся!»

«Мне сознаваться сейчас нельзя! Подождите! Сейчас, слышь, чё-то набат везде бьют!» — «Как набат везде бьют?» — Побежали, а уж у них снизу-то кверху-то уж пламя, спуститься нельзя!» — Забегал. — «Куда мы, слышь, теперь?» — «Скорее хватай дела, да из окошка!» — А высоко, выпрыгнуть невозможно! Он схватил перину, бросил из окна: «Прыгайте! Лучше сами спасайтесь! А я спасуся!» — Губернатор прыгнул из окна, а оказывается — со стола на пол.

Когда прыгнул и закричал: «Вестовой, вестовой! Где у нас тот человек?» — А он за дверей стоит. — «Скричи его сюда!» — «Ну, матрос, тебе два целковых денег! Ступай, только никому не сказывай!» (Что он прыгнул со стола на пол.) — Конечно, тут узнали, стали над ним подсмеховаться.

Тут подали дело генералу. Генерал его призывает к себе и кричит тоже на него: — «Я с тебя кожу сдеру!» — «Обождите немножко! Сейчас нам с тобой кричать нельзя!» — «Почему?» — слышь. — «Страшное водополье!» — «Почему водополье?!»

Пошли смотреть; а уж опять из низу-то кверху-то вода бурлит: им выйти-то нельзя. Они бросились в третий этаж. И в третий этаж вода подошла. Они на вышку, на крышу взошли, на конёк.На конькетоже вода. Они залезли на трубу.

Потом, только уж им потонуть — ниоткёда взялась лодочка, плывёт прямо к ним. В этой лодочке весла нет; понесло их куда — и Бог знает куда! Раз они выехали на сушу. Матрос генералу говорит: «Теперь Бог знает куда нас принесло — в иностранные земли! Мы тут ничё не поймём!»

Пошли. Недалёко, оказывается, деревушка. Зашли — ничего не понимают; ничё не знают — ни тот, ни другой. Матрос и говорит: «Нас с тобой нанимают в коровьи пастухи скот пасти». — «Куда деваться? Надо наняться!» — Нанялися: матрос сделался пастухом, а генерал подпаском.

Вот они пропасли всё лето. А было ряжено у них за 25 рублей. Получили они эти 25 рублей, вышли на лужайку, стали делить. Матрос берёт себе 15, а генералу дает 10. — «Почему ты мне даешь 10, а себе берешь 15?» — «Я, — слышь, — пастух, а ты подпасок! Когда ты был генерал, а теперь ты живешь у меня в подпасках! Я старше тебя!» — Генерал согласился, получил десятку.

«Теперь бы кто меня на свою землю доставил, я бы последнюю десятку отдал тому!» — Матрос и говорит: «Сбудется ли это правда?» — «Душой и телом!» — Враз оказываются — сидят в комнате, у того же стола, и рассчитываются.

Соскочил генерал, закричал: «Стой, стой! Какое у нас водополье было?» — «Да такое, — слышь, — водополье!» — «Где? У меня дети на гулянье уехали, где дети?» — «А они, — слышь, — еще с гулянья не приехали. Они еще гуляют».

Матрос сказал: «Пожалуйте расчёт!» — Генерал отдал матросу десять рублей: «Ступай, — слышь, — с Богом! А если немскаяморда придёт, я его гонять буду!»

56(95). СКАЗКА О НАПОЛЕОНЕ

Записал П. Словцов

Французский государь Палеон был сильный и могучий человек, завладевал многим государствам и, завидуя благочестивой жизни нашего батюшки государя Александры Павловича, задумал было идти на него войной, но не смел напуститься просто, первоначально пишет ему, батюшку, грамоткутаковую: «Русский царь Александр Павлович! Я знаю, что Ты силен и всем богат, но у меня есть двенадцать генералов — прокормишь ли Ты их целый год из серебряной посуды, чтобы самовар, чашки, ложки, ножечки и вилки — все чтобы у Тебя было серебряное? Если прокормишь, так я с Тобой стану жить мирно и никогда с Тобой не стану воевать, а ежели не прокормишь, то я ныне же на Тебя пойду войной».

Царь Александр Павлович прочитал эту грамотку и призадумался. Назавтра созвал он к своей милости всех своих главных сенаторов и генералов и объявил им французского Палеона грамотку: «Господа мои, главные сенаторы и генералы! Вот нам чего пишет французский царь Палеон, рассудите и посоветуйте, чего мы станем с ним делать?» — Одни говорили, чтоб не принимать французских генералов к себе на корм, а другие говорили принять, наконец, все сообща решились, чтоб их принять. Государь своеручно отписал Палеону такую же грамотку, повелел ему прислать генералов на корм к его царской милости.

Между тем изладили для них особенную фатеру,заблаговременно внесли там серебряный самовар, серебряные чашки, ложки и вилки, да все, с чего они должны были есть и пить, все серебряное. Через недолгое время явились генералы прямо во дворец к нашему батюшке. Он их принял, побаял сними немножко и велел их свести в излаженную для них фатеру.Вот они пришли, фатераим шибко поглянулась, потому что баскобыло в ней улажено. Тут было наряжено государем 12 мальчиков в услугу генералам.

Генералы приказали им поставить самовар. Самовар скипел; вот они начали кушать чай, пили, пили, всё из самовара выпили, самовар съели и чашки съели, а всё было серебряное; ведь пособило же им, бачьковаше басловленье! Вот какие на свете есть мудрые люди. Немного погодя, велели мальчикам подать ужнуи ерофиевичу.Мальчики подали. Вот они испили ерофиевичу,бутылки съели и чарочки съели. Подобным образом поступили и с посудой, на которой подавали им ужну. Мальчики видят, что дело-то выходит не хихи,отправили на первый раз наложенную на них службу, враз доложили об этом Его Величеству. Государь этому подивился, а отказать им от корму не смел.

Вот они живут день, другой и третий, неделю, две и три, месяц, два и три, наконец уж у нашего батюшки мало стало серебра, не из чего уж сделалось ладить посуду генералам. Созвал он к себе сенаторов и генералов на согласье. Государь и генералы думали, думали, да и умом-то развели, а придумать ничего не могли; не знали, что делать с Палеоновыми обжорами; наконец придумали поставить на ростанив разные города столпы с таковыми надписациями:«Не найдется ли какой-нибудь человек, который бы мог сделать над французскими генералами то, чтоб они не могли пожирать царское серебро, которого шибко мало».

Вот и поставили столпы с надписациями.Кто бы ни ехал, кто бы ни шел, все читали надписациии нашему брату — неграмотным сказывали о таковой неслыханной диво-веже,но только пособить этому горю никто не мог. Наконец, идет мимо этих надписации поп расстрига, а он, не прогневайся, бачьковаше благословенье, был расстрижен за лишнюю чарочку и хитрые дела. Вот этот поп прочитал над писание и сказал: «Об этаком пустом деле нечего бы Его Величеству и печалиться, я враз могу сделать над французскими генералами то, что они всю посуду, которую приели у Его Величества, всю возвратят». — Тут было народу много, враз к попу привязались, но он от своих слов не отпирался и говорит: «Хоть сейчас же ведите меня к Его Величеству». — Вот его забрали и повели к государю и объяснили, что он вызывается пособить великому горю Вашего Величества.

Государь сам спросил попа расстригу; поп отвечал царю то же, что и пред народом говорил, но только прибавил следующее: «Ваше Царское Величество! Вы прикажите мне сшить платье какого-нибудь иностранного короля и снарядите меня в оное, скажите генералам, что я приехал из такого-то королевства и хочу стоять на той же фатере,что и французские генералы, прикажите меня обреть и умыть, дайте мне в услуги мальчика, при закуске повелите мне подавать бутылку хорошого простого вина и изрядный стакан, прикажите сделать стальную тарелку и вилку стальную, а на закуску ни хлеба, ни соли — ничего не надо, только бы было винцо».