О мальчике, который умел летать, или путь к свободе - Игорь Акимов

            Его приятность для окружающих объясняется его ярко выраженным коллективистским чувством. Он не может быть один. Едва получив удовольствие от источника гармонии, он должен немедленно поделиться сформировавшейся в нем мыслью со слушателями (а в них эта мысль становится либо источником интеллектуального чувства - если они находятся на одном с ним энергетическом уровне, либо источником положительных эмоций - если они находятся на порядок ниже).

            Вот и прояснилась его роль в группе: он - источник информации и идей. Значит - идеолог. Но собственных идей у него нет, все - заемные; он их просто тиражирует. И эта несамостоятельность становится самым уязвимым аспектом его позиции. Пока он выражает себя в монологе - у него все в порядке; но едва начинается общение (диалог) - он теряет устойчивость. Ведь собственных мыслей у него нет, он может опереться только на память, а она - даже самая обширная и оперативная - не в силах угнаться за многообразием житейских ситуаций. Как же вывернуться нашему герою, чтобы не потерять лицо? Очень просто: он хитрит. Так что запомните: хитрость - это компенсация несамостоятельности мышления.

            Он обманщик поневоле.

            Ум выделяет его из группы. Была б у него критичность получше, он бы, пожалуй, сумел бы удержаться в тени. При этом - сохраняя роль идеолога - он стал бы и теневым (значит, истинным) лидером группы. Но ложное чувство собственного превосходства выносит его вперед. Его мизансцена соответствует его энергопотенциалу - она коротка. Выговорившись, он теряет опору, и когда начинается диалог, он оказывается перед необходимостью создавать эту опору собственными руками (простите - языком). И он начинает блефовать. Будь у него побольше энергии, он, как умный человек, легко бы сообразил, что не рискует ничем - и это бы придало ему и сил, и уверенности и позволило бы ему претендовать на роль лидера. Но сил нет, он боится разоблачения - и это губит его. Группа ощущает в нем неполноценность (а может быть, и осознает, что это страх, если в группе найдется еще один умный человек, который в борьбе за лидерство назовет его ахиллесову пяту ее собственным именем),

            - и пренебрегает им. Калиф на час, он вдруг оказывается шутом и козлом отпущения, сетуя на людскую неблагодарность, которая выдвигает в лидеры не лучших, а сильных. Впрочем, это не портит ему настроения, поскольку в нем уже вызревает новая идея, которая опять - пусть на миг - вынесет его наверх.

            И все же главная тональность жизни его души - минорная. Потому что полноценного удовлетворения ему не дано испытать. Как бы хорошо ему ни было, он всегда считает, что достоин лучшего. Ведь своими чувствами он способен охватить любую территорию, и это поддерживает в нем постоянное ощущение, что он талантлив, и стоит ему только захотеть - и он докажет всем. Увы, мы-то с вами знаем, что эти владения - мнимые, что его территориальный императив ограничен его жизненным пространством. Повторяем: будь у него в порядке критичность, в ее зеркале он бы увидел реальную картину и понял бы, что для достижения заветных желаний путь у него единственный - наращивать энергопотенциал и развивать критичность.

            Но он ищет работы с удовольствием, поэтому предпочитает плыть по течению: он эксплуатирует психомоторику, которая у него и без того великолепна. Иначе говоря, без устали накапливает все новые и новые известные знания - становится эрудитом. Раздувается, раздувается - и думает, что тем повышает свою подъемную силу. Но - как было сказано несколькими страницами раньше - знания, полученные даром, не самостоятельно (в процессе решения задачи), подъемной силы не имеют. Он уверен, что неустанно бежит вперед, на деле же демонстрирует техничный бег на месте.

            Не кажется ли вам, что и здесь напрашивается маленький закон о критерии прогресса? Если движение вперед происходит по циклоиде (значит, формула движения неизменна), прогресса нет. Прогресс - это движение по непрерывно изменяющейся формуле.

            Вот почему хорошего ученика и хорошего студента не покидает ощущение неудовлетворенности: они не видят смысла в знаниях, которыми их пичкают. Накопление как цель исключает прогресс. Значит, может выручить только задача. Нет двух одинаковых задач (задача - всегда неизвестное; когда ее решили, она превращается в знание).

            Следовательно, каждая задача требует индивидуального подхода. Вот этот обязательный индивидуальный подход и нарушает монотонность, и создает интерес, и тянет на себя все необходимые знания (которые при этом - как вы помните - усваиваются без сопротивления), и изменяет формулу движения. Это происходит не потому, что "так надо", а потому, что иначе ничего не получается. И целью становится не безликий умозрительный прогресс, а конкретный результат (решенная задача), который, увеличивая пространство души, наполняет жизнь реальным смыслом.

            И вот он встречается с учителем на уровне эмоций. Один очарователен благодаря ореолу чувств, интересен торчащими во все стороны иголками мыслей; другой замурован в раковину доброжелательности (чтобы не спровоцировать агрессию) и банальности (чтобы быть наверняка неуязвимым). Один даже одеждой стремится выделиться (если все вокруг модные и экстравагантные, то он оденется в псевдонародном стиле или на нем будет все сделанное своими - мамиными - руками, что будет подчеркиваться им при малейшей возможности), другой либо одет как серая мышь, либо в духе времени - это ведь тоже способ стать незаметным...

            Разумеется, они с первого взгляда "узнают" друг друга. Как кошка и собака. И с первого же мгновения знают, что просто так им на узком мостике не разойтись. Пройти может только один. Тесно им в одном классе. В одной студенческой аудитории.

            Впрочем, конфликт вспыхивает не сразу. Конформист по натуре, ученик понимает, что силы не равны, - и прячет иголки. Делает вид: я такой, как все. Реализация этой программы вам знакома: он занимается на уроке посторонними делами: Списывает у отличника домашнее задание на следующий урок, читает книжку, играет в шахматы или морской бой, наконец - пишет роман; а почему б и нет? Его эстетическое чувство требует воплощения в чем-то конкретном, остальные в этом возрасте пишут стихи, а вот он, видите ли, роман...

            Нашего учителя все это устраивает. Все варианты. Пусть этот дурачок занимается чем хочет, лишь бы не возникал, не мешал провести урок!.. Но он знает: долго так продолжаться не может. Ведь иголки хотя и поджаты - они есть, есть! - и в любую минуту они могут вдруг заторчать и вонзиться. И что с того, что их пока не видать - угроза страшнее и противней исполнения.

            Так и получается: ученик, зажав свой пар конформизмом, с каждым днем ощущает, как давление в котле неудержимо растет, и тем разрушает его комфорт; а учитель, зная все наперед, с первой же минуты находится в дискомфорте (хотя объективно для этого нет причин) и, не владея собой, начинает ускорять события, провоцировать ситуацию - вопреки собственным принципам начинает цепляться к этому ученику.

            Представьте: вы знаете, что перед вами - жалкий, никчемный, потухший человек; вы знаете, что в вас больше сил, что вы честнее и прямодушнее, а самое главное - вы полны зреющих в вас и непременно раскроющихся в свое время талантов, а вас пытается унизить человек не просто бездарный, но и безнадежно банальный, не способный на такое естественное для вас действие, как различение гармонии и восприятие, ассимиляция ее. Представляете? - вот такая серость цепляется к вам, цепляется только потому, что вы не такой, как все. Неужто стерпите?

            Никогда! Ни за что!

            У нашего ученика трехцветный ореол. Этот ореол создают чувства трех видов:

            1) интеллектуальные, 2) нравственные и 3) эстетические;

            они воплощаются в символах: 1) истины, 2) добра и 3) красоты.

            Соответственно и мысли его имеют трехцветный окрас. Чувства - это его приемник, которым он прослушивает мир, мысли - его передатчик. Следовательно, действия нашего учителя можно квалифицировать так: он старается наступить ногой на чувства, чтобы затем, когда поднимутся мысли - иглы, обломать их.

            Вопрос: на какое чувство прежде всего наступит этот учитель?

            В интеллектуальных играх наш ученик неуязвим: любое задание он выполняет запросто; мучить его у доски - только время тратить. Эстетическое ристалище тоже не годится: здесь наш ученик выше учителя... вот на сколько понадобится - на столько и выше. Остается нравственное. Совесть. То, что греет нашу душу, укрепляет нас в наитяжелейшие минуты, но что и беззащитно, что можно поразить не только словом - даже взглядом; совесть, которая становится неуязвимой лишь у редчайших праведников, взошедших на вершины человеческого духа.