5 лет среди евреев и мидовцев - Александр Бовин

Вернемся в Россию. Ситуация иная, можно сказать, противоположная. Люди не приезжают в Россию, а уезжают из нее. Не только в Израиль. Растет русская (без кавычек) диаспора в мире. И сообразили: зачем отталкивать, отрезать их от Родины? Не лучше ли — и политически для России, и психологически для эмигрантов — разрешить им иметь российский паспорт и, тем самым, сохранять ощущение связи с Россией? Решили, что — лучше. И перестали требовать отказа от иного гражданства для получения российского паспорта.

А теперь от юридических замысловатостей перейдем к практике. Что давал российский паспорт гражданину Израиля? Во-первых, возможность ездить в Россию, не тратя время и деньги на получение визы. Во-вторых, возможность, будучи в России, не чувствовать себя «иностранцем». В-третьих, многим, особенно — пожилым людям, российский паспорт давал чувство внутреннего комфорта.

К сожалению, за комфорт приходилось платить. В то время, о котором идет речь, желающие узаконить свои отношения с Россией облагались «данью» в размере от 1070 до 1570 шекелей (более 500 долларов).

Россия поступала не благородно. Понимаю, что это не политическое, не дипломатическое определение. Но другого слова не подберу. Мы дважды обманывали своих граждан.

Первый раз, когда брали по 500 рублей за автоматическое лишение гражданства. Ибо, по постановлению Совмина СССР, указанная сумма должна взиматься только с тех, кто подает заявление о выходе из гражданства, то есть делает это по собственной воле, по собственному желанию.

Второй раз, когда стали брать деньги за так называемое восстановление гражданства «в порядке регистрации». В законе сказано:

«Бывшие граждане РСФСР, лишенные гражданства или утратившие его без их свободного волеизъявления, считаются восстановленными в гражданстве Российской Федерации».

Считаются восстановленными — и точка. Без всяких, согласно смысла Закона, поборов и бюрократических процедур. Однако чиновники, в руках которых была реальная власть, реальное право толковать законы, решили по-другому. Они не привыкли извиняться, не привыкли краснеть за Россию. Извиняться и краснеть приходилось нам…

13 сентября в Вашингтоне с максимально возможной помпой была подписана Декларация о принципах договоренности в сфере временного самоуправления. Как бы итог напряженных переговоров между израильтянами и палестинцами. Но именно «как бы». На самом деле Декларация готовилась в стороне от официальных встреч. Ее в страшной тайне готовили несколько человек в Осло и вокруг Осло. Недаром эта Декларация о принципах именуется «Осло-1».

Тайные встречи в Осло начались в январе и завершились в августе 1993 года. Начнем с конца.

23 августа в Москву прилетел Абу Мазен (настоящее имя — Махмуд Аббас), ближайший сподвижник Арафата. Официальная цель визита — подготовка XI раунда переговоров. Провели рабочую встречу. Пообедали. После чего Абу Мазен, оставшись один на один со своим старым другом В.В. Посувалюком, сообщил ему, что XI раунд скорее всего не понадобится, так как Декларация принципов уже парафирована в Осло. Американцы, добавил Абу Мазен, еще ничего не знают, и поэтому он просит Посувалюка хранить все это в тайне, пока израильтяне не информируют Кристофера. Далее цитирую Абу Мазена:

«Я еще не успел закончить своих слов, как Виктор бросился меня целовать и поздравлять с этим великим историческим свершением. В порыве радости он даже забыл спросить меня о деталях происшедшего. Он забыл также спросить о сущности соглашения, его пределах, перспективах и проблемах, которые оно поднимает. Я видел, что в его глазах сияют счастье и гордость. Мне казалось, что от радости он заплачет».

Наверное, Виктор Викторович все-таки не заплакал. Но событие, действительно, было историческое.

А начиналось так. В декабре 1992 года в Лондоне состоялось заседание координационного комитета по многосторонним переговорам. После заседания глава палестинской делегации на многосторонних переговорах Абу Аля конфиденциально встретился с профессором Тель-Авивского университета Яиром Хиршфельдом, человеком близким к Йоси Бейлину.

К этому времени и израильтяне, и палестинцы испытывали неудовлетворение ходом их встреч в двустороннем формате. Открытость этих встреч для общественного мнения приводила к тому, что интересы дела часто приносились в жертву пропаганде. Возникла потребность в закрытом канале обмена мнениями. Палестинцы предложили Москву. Но Москва не устраивала израильтян. Инициативу проявили норвежцы. И Хиршфельд предложил Абу Аля продолжить неофициальные переговоры в Норвегии. Идея была доложена Арафату и принята им. При условии сохранения строжайшей секретности и ограничения переговорщиков очень узким кругом доверенных лиц.

Первая встреча состоялась в ста километрах от Осло в Сарпборге. Израиль был представлен кроме Хиршфельда еще Роном Пундаком, тоже единомышленником Бейлина (практически это означало, что за переговорами стоит Перес). Группу из трех палестинцев возглавлял Абу Аля. Переговоры курировал министр иностранных дел Норвегии Йорген Хольст. Непосредственно организацией встреч занимались норвежские дипломаты Терри Ларсен и Мона Юлл (его жена по совместительству). Очень милые, интеллигентные люди, такт и обаяние которых в значительной мере способствовали созданию атмосферы непринужденного общения.[35]

Постепенно переговоры набирали обороты. В мае на V раунде, подводя предварительные итоги пройденного пути, Хиршфельд имел основания сказать: мы начинали со сбора информации, затем было достигнуто взаимное согласие, потом мы получили официальные полномочия, затем обрели легитимность и, наконец, были достигнуты определенные договоренности. В ходе этого раунда был составлен черновой вариант Декларации о принципах. На VI раунде к израильской делегации присоединился генеральный директор МИДа Израиля Ури Савир,[36] а на VII — Йоэль Зингер, который рассматривался как представитель Рабина. Это означало, что переговоры поднимаются на новый, более высокий уровень. (В скобках следует заметить, что по соображениям секретности каждый раунд переговоров проходил в новом месте.)

Последний, XII раунд переговоров состоялся 14 августа. Декларация была «почти» готова. Но за этим «почти» еще скрывались существенные разногласия. Однако наработанный материал, инерция позитивного взаимодействия сторон, желание довести дело до конца позволили совершить исторический прорыв.

Вечером 17 августа начинается телефонная фаза переговоров между Стокгольмом (там находились Перес и Хольст), Тунисом (там на проводе был Арафат) и Тель-Авивом (там говорил Рабин). Разговоры по телефону продолжались семь часов. Рано утром 18 августа все скобки были сняты. Здравый смысл победил!