Бытовая культура итальянского Возрождения: У истоков европейского образа жизни - Вячеслав Павлович Шестаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предложено им — так гласит приказ —
Отбросить прочь все перья и причуды
И прочую такую чепуху,
Французские дуэли и петарды,
Издевки над людьми умнее их
Лишь на основе мудрости заморской,
Страсть к теннису и длинные чулки… (III, 3)
Из исторических хроник мы узнаем, что теннис был популярной королевской игрой. Французский король Карл VI в 1399 году увлеченно наблюдал за игрой в теннис, а другая коронованная особа, Карл VIII, в 1498 году пострадал от удара мячом в голову, когда он смотрел на эту игру в замке Амбуа.
В своих произведениях Шекспир говорит о различных видах спорта, популярных в его время. И несомненно, что в их ряду теннис занимал одно из видных мест.
Шекспировские суждения о теннисе оставили замечательные характеристики этого вида спорта в то время, когда он находился в процессе перехода от демократического уличного спорта в аристократическое занятие высшего общества. Не случайно, что многие гуманисты, в частности такие ученые люди, как Вивес и Эразм Роттердамский, писали трактаты о теннисе[181]. Отношение Шекспира к теннису — еще одно свидетельство его связи с гуманистической мыслью его эпохи.
Представляется, что в прошлом теннис был нечто большим, чем популярная спортивная игра. В эпоху Возрождения он был значительным культурным институтом, проникающим во многие слои общественной жизни. Начать с того, что теннис был необходимой принадлежностью большинства европейских университетов. Как известно, университеты Франции, Испании, Германии и Великобритании строили теннисные корты, широко открытые для студентов. Не случайно Франсуа Рабле рисует следующий несколько шаржированный портрет студента:
Если Ваши карманы набиты теннисными мячами,
В руках ракетка, на голове шляпа с полями,
В ногах — неуемная жажда танцев, а в мозгах — сплошная вата,
Значит, Вы вполне созрели до степени доктора или кандидата.
Несмотря на то, что теннис был «королевской игрой» и в него, как правило, играли короли и придворная знать, теннис был доступен и широкой массе горожан. По документальному свидетельству венецианского посла во Франции, в начале XVI века в Париже насчитывалось 1800 крытых кортов, очевидно, намного больше, чем сегодня. Сэр Роберт Даллингтон, посетивший Францию в 1598 году и опубликовавший описание своего путешествия, подтверждает свидетельство венецианца о популярности тенниса в этой стране. «Вся страна буквально усеяна теннисными кортами. Их здесь намного больше, чем церквей. Француз рождается с ракеткой в руке, во Франции теннисистов больше, чем у нас посетителей пивных пабов».
Широкое распространение тенниса в европейской культуре в XVI–XVII веках, периоде, который принято называть золотым веком «королевского тенниса», во многом объясняет, почему эта игра привлекала к себе мыслителей, писателей и поэтов, таких как Чосер, Шекспир, Свифт, Рабле, Монтень, Паскаль, Вивес, Эразм Роттердамский и многих других. Очевидно, динамический образ игры, быстрая смена побед и поражений и связанная с этим резкая смена контрастных эмоциональных состояний делали эту игру притягательной для философского и поэтического ума. В ней как нельзя лучше воплощался дух игры.
Любопытно, что о теннисе, как о игре, способствующей развитию ума и тела, часто пишут гуманисты, стремящиеся установить единство духовного и физического воспитания человека.
До нас дошли два важных документа о теннисе, принадлежащие крупнейшим представителям гуманистической мысли того времени — Эразму Роттердамскому и Луису Вивесу. Оба они написаны примерно в одно время и отражают огромный интерес к новой игре, которая занимала умы и энергию молодых людей эпохи Возрождения.
В 1524 году Эразм Ротердамский издает свои диалоги «Избранные беседы». В одном из них он описывает разговор пяти молодых людей, которые разыгрывают теннисный матч, сопровождая различные моменты игры своими комментариями.
«Николас. Нет ничего лучше, чем теннис для развития всех частей тела, но эта игра больше подходит для зимы, чем для лета.
Джереми. Для меня она хороша во все времена года.
Николас. Возьмем ракетки, чтобы было легче играть и меньше потеть.
Джереми. Ракетки? Не стоит. Они напоминают мне сеть для рыбы. Оставим ее рыбакам. Лучше играть руками.
Николас. Идет. Но на что будем играть?
Джереми. Давайте играть на щелчок по носу, это сохранит нам содержимое наших карманов.
Николас. Я бы предпочел почувствовать боль в моем кошельке, чем в моем носу.
Джереми. Я тоже. Я ценю свой нос больше, чем кошелек. Но мы должны предложить что-то особенное, иначе все мы умрем от скуки.
Николас. Это верно.
Джереми. Пусть на одной стороне будут играть три игрока, а на другой стороне — два. Выигравший покупает еду для всех.
Николас. Прекрасно. Давайте теперь выберем себе партнеров. Хотя все мы игроки одного уровня и поэтому неважно, кто с кем будет играть.
Джереми. Но вы-то лучше играете, чем я.
Николас. Зато вы более удачливы.
Джереми. Давайте играть, и пусть наградой за игру будет победа. Вы двое займите правильные места на корте. Вы — готовьтесь принять мяч на задней линии, а вы стойте там, где стоите, и готовьтесь к ответу.
Кокле. Даже муха не пролетит мимо меня.
Джереми. Давайте начнем. Подавайте мяч поверх навеса.
Николас. Хорошо. Держи.
Джереми. Если мяч при подаче пойдет ниже навеса, то это будет ошибкой, и вы потеряете очко. Честно говоря, вы подаете неважно.
Николас. Неважно для вас, это значит хорошо для нас.
Джереми. Я верну вам мяч, как умею. Но хорошо бы вести счет, чтобы игра была справедливой.
Николас. Но справедливая игра не исключает хитрости.
Джереми. Конечно, в игре, как на войне. И игра, и война имеет свои правила, но не все они могут считаться гуманными. Ну вот, мы выиграли 15 очков. Будем продолжать так же. Мы выиграем всю игру, если вы будете стоять на своих местах. Теперь счет 15–15.
Николас. Ну, это ненадолго. Теперь счет уже 30–15 в нашу пользу.
Джереми. А теперь уже 30–30, мы опять имеем равенство.
Николас. А теперь мы имеем преимущество.
Джереми. Это ненадолго, теперь опять равенство.
Николас. Мадам „Удача“ помахивает нам ручкой, хотя она до сих пор не знает, на чьей она стороне. Награди нас, изменчивая богиня, победой. Мы выиграли
