Зарубежный детектив - Дьердь Сита

— Девушка? Какого примерно возраста?

— Вашего. Очень красивая, но странноватая. Не современная, если вы понимаете, что я хочу сказать. Одетая так, как девушки одевались лет десятьпятнадцать назад. Не в джинсах в не в облегающей майке.

— Не помню. Знаете, если обращать внимание на всех, кто бывает на этой карусели…

Жардэ хотелось расспросить понастойчивее, но он понимал, что это ничего не даст. Парень явно не желал вспоминать, хотя хорошо все помнил.

Без воодушевления комиссар все же спросил:

— На карусели катаются дети, не взрослые. Поэтому, если взрослый делает несколько кругов подряд за один и тот же вечер, это должно запомниться, особенно в поселке. Вы уверены, что не помните этой девушки в голубом платье?

В поведении парня произошла какая-то перемена, и Жардэ пожалел, что полез напролом. В усталых чертах и смышленых глазах контролера он прочитал такую настороженность, что захотелось выругаться. Можно было сколько угодно демонстрировать свою власть, потребовать документы и даже вызвать парня в комиссариат — это ни к чему бы не привело, и Жардэ предпочел вернуться к хозяину карусели, складывавшему жетоны в сильно потрепанную кожаную коробку.

— Я полагаю, вы останетесь в Лунапарке до конца сезона?

— Да, я уплатил вперед за полтора месяца. Надеюсь, туристов в августе будет больше, чем в июле. Сегодня, например, выручка жидковата!

Жардэ не нашел ничего умнее, чем сказать:

— Это позволит вам лечь пораньше спать.

— Обычно в одиннадцать мы опускаем брезент. Карусель — вещь хрупкая, и на ночь приходится всегда надевать на нее чехол. Через несколько минут, если народ не подойдет, мы закроем. В будние дни, впрочем, всегда меньше посетителей.

— Вы живете здесь же?

— Да. Место для наших фургончиков специально выделено на том конце стоянки. В одном — мы с женой, в другом — Жюльен.

— Провал по всем линиям, — сообщил Жардэ сыну, который ожидал его поодаль, покусывая сахарную вату, оставлявшую розовые усы на губах. — Я действовал как жалкий дебютант. Но коечто требует проверки. Сколько времени осталось до твоей передачи?

Рафаэль взглянул на часы:

— Еще почти сорок пять минут, не дергайся. Если надо подождать, я подожду. Посмотрю в другой раз, в конце концов. Куда поедем?

— Подождем в машине. Чтобы попасть к фургончикам, они должны обязательно пройти мимо нашей машины. Поведение контролера мне не правится. Я почти уверен, что он знает девушку, катавшуюся на карусели в Кро. Но не хочет мне сказать, кто она. Если это какнибудь связано с вчерашним убийством, он наверняка отправится когото предупредить. Вот мы и посмотрим, куда он пойдет.

Рафаэль недоверчиво взглянул на отца. Изображать Джеймса Бонда он не считал лучшим средством, чтобы распутать запутанные нити. Но в конце концов сыщик — его отец, а не он.

— Пойдем по аллее, но так, чтобы не очень привлекать к себе внимание, — предложил Жардэ, — и постараться не упустить из виду парня с карусели.

— В таком случае, нам лучше разделиться. Где мы встретимся, в случае чего?

— Вон у той штуки, на которой людей сначала трясут, а потом крутят вверх ногами. Не скучно будет глядеть, как они выползают из этой сигары.

Ждать пришлось недолго.

— Карусель накрыли брезентом, — сообщил, задыхаясь, Рафаэль. — И свет погасили. Идем?

Шагая в сильно поредевшей толпе, комиссар без труда засек контролера с карусели, покидавшего Лунапарк вместе со своими хозяевами. Недалеко от машины, где сидели Жардэ и Рафаэль, парень остановился и сел в свою «рено».

— За ним? — спросил Рафаэль.

— За ним.

Движение еще было оживленным, хотя машин заметно поубавилось. Стараясь не обнаружить себя, Рафаэль сел на хвост «рено», водитель которой явно спешил. Они удивились, увидев, что-тот выехал на шоссе, ведущее в Ниццу. Но на мосту через Верпо «рено» резко подала влево, и Рафаэль вскрикнул от неожиданности:

— Он свернул в Кро!

Пока они разворачивались и меняли направление, ценные минуты были упущены.

— Скорее! — подгонял Жардэ без особенного убеждения. «Рено», помигав фарами на поворотах, где-то далеко впереди исчезла. Рафаэль проехал на всякий случай до Йера и вернулся к Кро, когда стало ясно, что это бесполезно.

— Больше всего огорчает, — вздохнул Жардэ, — что парень, судя по всему, почувствовал слежку. А это скверно, ой как скверно.

— Не понимаю одного, — удивился Рафаэль. — Зачем так рисковать, когда есть телефон?

— Объяснение может быть самым простым — телефонных кабин на пляже мало, телефон в них всегда испорчен, а звонить из кафе не с руки — лишние уши…

Рафаэль застал лишь конец телевизионной передачи. Чтобы утешить себя, он заявил отцу, что никакого интереса она не представляет, так как в области кинотрюков все открытия были сделаны еще в двадцатые годы.

Месье Сенешаль, владелец карусели, просыпался рано каждое утро, даже если накануне огни Лунапарка гасли за полночь или комары долго мешали уснуть. Хотя он разъезжал с каруселью шесть месяцев в году, ему никогда не удавалось как следует поспать в прицепных фургончиках, будь они самые комфортабельные. Он кряхтя слез со своей кушетки и стал подогревать кофе, уронив по нечаянности крышку кофейника. Супруга его при этом даже не шелохнулась, и он хмыкнул. Вот кто умел взять ото сна все! Сенешаль бросил сердитый взгляд на спящую, выпил чашку кофе, совершил некое подобие утреннего туалета и собрался идти к порту купить хлеба, булочек и свою газету. Насколько можно было судить по лучам, пробивавшимся сквозь шторы, солнце уже светило вовсю, и он отметил про себя, что сегодня стоило бы прокатиться с Жюльеном по морю на катере. Сенешаль открыл дверь фургончика и несколько секунд постоял, ослепленный ярким светом. Сойдя на землю, он издал возглас неудовольствия:

— Вотте на! Он что, спятил? Поставить здесь машину!

«Рено» Жюльена стояла на аллее, загораживая въезд на стоянку, что противоречило всяким правилам. В принципе, на площадках, где селились люди с ярмарки, положено было находиться только фургончикам. Для машин была отведена специальная стоянка. Месье Сенешаль сделал несколько шагов и уже поднял руку, чтобы постучать в дверь к Жюльену, как вдруг невольно вскрикнул:

— Батюшкисветы!

В промежутке менаду «рено» и фургончиком лицом к земле он увидел распростертое тело. Месье Сенешаля прошиб холодный пот, и на всякий случай он нагнулся: перед ним действительно был труп. Руки вытянуты вдоль тела, голова неестественно подогнута. На виске убитого струйка запекшейся, уже застывшей крови. Пораженный увиденным, месье Сенешаль дотронулся до холодной руки убитого и прошептал:

— Жюльен!

Потом криком позвал жену:

— Жюльена убили! Вставай!

Та появилась в узком дверном проеме, держа в руках свое домашнее платье, совершенно оторопевшая, с всклокоченными волосами, силясь впопыхах развязать тесемки и тщетно пытаясь надеть очки.

— Ты что такое говоришь? Ou не дал ей приблизиться.

— Нет, я не хочу, чтоб ты видела это! Жюльен с пробитым виском лежит вон там! Пойду сообщу в полицию!

— Не оставляй меня одну!

— Но ведь надо сообщить!

— Ты уверен, что он мертвый?

— Он уже совсем застыл! Принесика одеяло!

Месье Сенешаль не мог точно сказать, правильно ли он поступает, накрывая одеялом труп, над которым уже роились мухи. Но в конце концов одеяло не должно было ни помешать расследованию, ни повредить следы. Гораздо важнее было поскорее скрыть труп от возможных любопытных взоров и вызвать полицию. Дальше этого его инициатива не распространялась.

Он засеменил к ближайшей телефонной будке и, обнаружив, что телефон в ней, естественно, испорчен, проворчал»

— Не иначе как вандалы и здесь побывали!

И устремился к кафе, где с удивлением встретили загнанного человека, который срывающимся голосом вызвал полицию. Бросив в трубку несколько несвязных слов, он потрусил назад к неподвижной массе, накрытой одеялом, и стал ждать полицию.

К счастью, было еще довольно рано, а ярмарочный люд имел обыкновение вставать гораздо позже, чем месье Сенешаль.

Удивляло, однако, что его крики никого не разбудили и ничье внимание не привлекли. Правда, на площадке в фургончиках жили лишь владельцы маленьких каруселей. Прочий, «зажиточный» народ, как он их про себя называл, занимал домики чуть поодаль, ближе к пляжу.

Комиссар Жардэ и инспектор Бакконье прибыли на место происшествия вслед за полицейской машиной с мигалкой. На комиссаре был светлый костюм, голубая рубашка с распахнутым воротом, темные очки, так что месье Сенешаль не сразу узнал в нем человека, который накануне расспрашивал, не видел ли он в Кро странную девушку, катавшуюся на карусели несколько кругов подряд.

— Аа, это вы, — произнес он с ненатуральной любезностью. — Вчера, когда вы допрашивали меня, я не знал, что имею дело с полицией. Почему было не сказать мне об этом?