Гавайи: Миссионеры - Джеймс Миченер

– Илики! Илики! Он здесь! "Карфагенянин"!

И прежде чем перепуганная звонким криком девушки Иеруша смогла каким-то образом вмешаться, ясноглазая красавица перепрыгнула через скамейку и унеслась прочь вместе со своей сестрой. Вдвоем они тут же поплыли к изящному китобойному судну с темными бортами и белой полосой во всю длину, где девушек, обнаженных и блестящих от воды, тут же принял в шлюпку капитан. Затем он проводил сестер в свою каюту, откуда немедленно подал команду первому помощнику:

– Мистер Уилсон! Не беспокойте меня ни под каким пред логом до завтрашнего утра. Даже обедать не зовите.

Однако его все же побеспокоили. Келоло отрядил троих полицейских, чтобы они забрали с корабля девушек и заключили их в тюрьму. Но когда стражи порядка появились на судне, их встретил на корме Уилсон, приказав немедленно убираться.

– Мы пришли за женщинами, – объяснили офицеры.

– Сейчас я вам все кости переломаю! – угрожающе зарычал мистер Уилсон, но в эту секунду один из полицейских смело двинулся вперед и, выставив перед собой локти, небрежно отпихнул первого помощника в сторону и направился к люку. Мистер Уилсон на какое-то время потерял равновесие, но все же удержался и хотел прыгнуть на обидчика, но второй полицейский успел перехватить его и крепко сжать в руках. Это послужило сигналом для всеобщей драки, в которой, правда, очень скоро начали побеждать полицейские, по тому что почти вся команда в это время находилась на берегу.

– Что за чертовщина тут происходит? – раздался рев с нижней палубы, и сразу же после этого гибкий, высокий и мускулистый капитан одним прыжком одолел трап и возник перед дерущимися. Из одежды на капитане Хоксуорте были только плотно облегающие штаны, популярные у моряков. Быстро оценив ситуацию, он наклонил голову и бросился на первого полицейского с воинственным кличем:

– Побросать их всех за борт!

Старший из полицейских, увидев несущегося на него Хоксуорта, грациозно уклонился в сторону, пропуская капитана мимо себя, и, взмахнув правой рукой, обрушил сильный удар на шею нападавшего. Совершив по инерции короткий полет, капитан грохнулся на палубу, разбив нижнюю губу о собственные зубы. Хоксуорт отер тыльной стороной ладони рот и, увидев на ней кровь, ещё с колен зловеще возопил:

– Ах, так?! Ну, ладно!

Поднявшись на ноги, капитан пошаркал подошвами по палубе, убеждаясь в устойчивости, и осторожно двинулся к ударившему его полицейскому. Сделав обманный финт вправо, он со змеиной гибкостью вывернул корпус влево и отправил свой мощный кулак в лицо островитянина. Голова последнего откинулась назад, а Хоксуорт, вжав голову в плечи, как таран, ударил полицейского в живот. Не ожидавший ничего подобного гаваец покачнулся и свалился на палубу, после чего капитан принялся пинать его ногами в лицо. Однако, ощутив боль в босых ступнях и вспомнив, что он не обут, Хоксуорт подхватил свайку для швартовки и начал избивать полицейского уже ей, нанося удары по голове и в пах, пока гаваец не лишился чувств. Не обращая ни на что внимания, Хоксуорт продолжал молотить лежащего, когда шум с другой стороны палубы привлек его внимание.

Размахивая своим грозным оружием, он бросился на помощь мистеру Уилсону, которому приходилось туго в схватке с рослым полицейским. Изо всей силы капитан обрушил свайку на голову противника своего помощника. Огромный островитянин тут же растянулся на палубе, а Хоксуорт машинально пнул его ногой в лицо и атаковал третьего офицера. Но тот, уже насмотревшись на то, что капитан сделал с его товарищами, благоразумно покинул поле сражения, выпрыгнув за борт. Точно рассчитанным броском, Хоксуорт метнул свайку в голову вынырнувшего полицейского и раскроил ему лоб. Тот тут же исчез под водой, оставив на поверхности расплывающееся кровавое пятно. Один из матросов закричал:

– Он тонет!

– И пусть эта скотина идет ко дну! – прорычал Хоксуорт. – А эти свиньи пусть составят ему компанию.

В одиночку подняв лежащего полицейского, который до сих пор пребывал без сознания, капитан напрягся и одним могучим движением отправил тело несчастного вслед за первым офицером. Тот к этому времени уже вынырнул на поверхность и изумленно озирался вокруг. Он сделал это как раз вовремя, чтобы помочь своему товарищу удержаться на воде.

Тогда Хоксуорт решил заняться третьим островитянином. Ухватив его на пару с Уилсоном за руки и за ноги, они раскачали жертву и по счету "раз-два-три" собирались бросить в воду. Однако рука полицейского была вымазана кровью, и потому на счет "три", когда Хоксуорт уже перебросил ноги гавайца за борт, рука жертвы выскользнула из ладони Уилсона. В результате полицейский с такой силой ударился лицом о фальшборт, что сломал обе челюсти, прежде чем оказался в воде. Несколько мгновений он безвольно покачивался на волнах, а потом медленно погрузился под воду, откуда его смогли извлечь только на следующий день.

– Боюсь, что он утонет, – с недобрым предчувствием за метил мистер Уилсон.

– Пусть тонет, – проревел Хоксуорт, облизывая разбитую губу. – Затем, схватив рупор, он выкрикнул в сторону берега: – И пусть больше никто даже не пытается попасть на борт моего судна!. . Ни сейчас, ни потом! – Передав рупор помощнику, он вытер руками потную грудь, потоптался на месте, чтобы успокоить боль в ступнях, и заорал на мистера Уилсона: – Мне просто омерзительно вспоминать о вашем гнусном поведении!

– Но я выстоял перед ними, причем один перед тремя, – попытался оправдаться помощник.

– Да, вы дрались, это верно, – ворчливо согласился Хоксуорт. – Но посмотрите, какие крепкие на вас ботинки. А когда я повалил этих подлецов, вы даже не пытались бить их ногами по лицу.

– Мне это даже не пришло в голову, – извиняющимся тоном сказал Уилсон.

Мгновенно капитан с яростью ухватил своего помощника за лацканы пиджака:

– Когда ты дерешься с кем-нибудь на корабле, всегда бей его по роже ногами. Потому что потом, всякий раз, когда он будет смотреться в зеркало, то будет вспоминать тебя. А если ты его отпустишь, не оставив на физиономии ни единого шрама, то рано или поздно этот тип всё равно подумает: "Хоксуорт не так уж и опасен. В следующий раз я обязательно вышибу ему мозги". Но если у него на морде останутся отметины в виде безобразных шрамов, он себя обманывать уже не станет. – Заметив, что помощник буквально ошарашен таким советом, капитан отпихнул его и холодно добавил: – Мистер Уилсон, пока вы не приучите себя к этому, вы никогда не станете капитаном.

После этого он быстрым шагом направился к люку, и, спускаясь по трапу, прокричал:

– На этот раз попрошу больше меня уж точно не беспокоить! И с удовольствием присоединился к компании дочерей Пупали.

На берегу в это время царил самый настоящий ужас. С одной стороны, Келоло был поражен поведением американцев. Он не мог поверить в то, что они осмелились убить одного из полицейских среди бела дня на глазах у всего города, и поэтому сразу же поспешил к Маламе за советом, как ему лучше поступить в таком случае. Малама тяжело болела. Она лежала на полу и хрипела. Её лихорадило, несмотря на жару. Все же, услышав страшный рассказ Келоло о произошедшем, она призвала своих служанок, и с их помощью с трудом заставила себя подняться и одеться. Затем, прихватив с собой двух верных спутниц, она направилась в город. Забирая по дороге всех попадавшихся навстречу полицейских, Малама двинулась к пирсу.

С другой стороны, капитаны стоявших на рейде судов, продолжающие выражать свое недовольство новыми порядками, увидели в храбром поступке Хоксуорта шанс восстановить контроль над Лахайной, как это всегда было в добрые старые времена. Поэтому они тоже пришли на пирс, а своим командам передали следующее: "Если они только попробуют арестовать капитана Хоксуорта, то мы все будем драться". Поэтому матросы приходили на пирс уже вооруженные: кто-то с хорошим булыжником, а кто-то сумел раздобыть и внушительную дубинку.

Малама указала на "Карфагенянина" и негромко велела:

– Келоло, арестуй капитана этого корабля.

Келоло послушно, хотя и с нехорошим предчувствием, по правил полицейскую фуражку, выбрал трех помощников, которым, правда, не слишком хотелось участвовать в этом предприятии, убедился в исправности обоих мушкетов и отправился на лодке к китобойному судну. Однако не успел он проплыть и половины расстояния до корабля, как на палубе появился Хоксуорт, снова потревоженный мистером Уилсоном. Капитан вооружился парой пистолетов и сейчас отчаянно палил из них по приближающейся лодке.

– Не смейте подплывать больше ни на фут! – крикнул он, перезарядил пистолеты и вновь принялся стрелять. На этот раз пули свистели и шлепались в воду уже в опасной близости от лодки, и Келоло даже не пришлось приказывать своим людям перестать грести. Они автоматически застыли с веслами в руках, некоторое время взирая на разъяренного капитана, а затем сочли за благо ретироваться. К удивлению всех, кто наблюдал за происходящим с берега, под одобрительные выкрики матросов, капитан Хоксуорт неожиданно даже для самого себя, вдруг перемахнул через борт "Карфагенянина" и, сверкнув в воздухе босыми пятками, в одну секунду очутился в шлюпке. Держа один пистолет в руке и засунув другой за пояс, он принялся яростно грести к берегу. Остальные капитаны тут же сбились в кучку, символизирующую группу поддержки, чтобы встретить своего смелого товарища и, при необходимости, защитить. Хоксуорт ещё не успел добраться до берега и из шлюпки закричал: