Золотая клетка - Семен Малков

— Я ведь тоже туда собираюсь, — сообщил Петр с тайной надеждой, что об этом узнает Даша. — Через несколько недель; на учебу.

Василий Савельевич ничего на это не ответил, и Петр хотел было вернуться к столу, но неожиданно его окликнул директор:

— Петр Михайлович! Для вас экстренное известие. Собравшиеся притихли, и он объявил.

— Нам только что сообщила из Барнаула супруга Льва Ефимовича, а ей позвонила ваша матушка: ранен ваш отец; просит срочно прибыть домой!

— Вертолет ждет нас, Петя, — сочувственно добавил Яневич. — Что поделаешь, надо возвращаться!

К растерявшемуся от неожиданного удара судьбы Петру подошел Волошин.

— Можно мне полететь с вами? — попросил он. — Простите уж… мне здесь все равно делать больше нечего.

Петр уже пришел в себя; молча кивнул ему в знак согласия и направился к выходу. «Что там опять с пучилось с папой? — Он гнал от себя мрачные мысли. — Хватит уже ему постоянно рисковать собой…»

Глава 41. Эпилог

К середине августа Михаил Юрьевич Юсупов окончательно поправился. Основное ранение — в ногу, пришлось ее положить в гипс, а мелкие осколочные, в живот и шею, зарубцевались через неделю. Милиция, как обычно, не установила преступников; сам он нисколько не сомневался насчет того, кто заказчик преступления.

— Это результат моего последнего расследования, — объяснил он жене и сыну, как только пришел в себя после операции. — Удалось получить материалы, разоблачающие крупную аферу. Пытались у меня их выкупить, угрожали. Как видите, — пошутил он, — я оказался несговорчивым.

— Тебе весело, Миша, а нам — нет… Посмотрел бы, какой у тебя вид, — огорчилась Светлана Ивановна. — Тебя же хотели убить! Да и нас могли…

— Если б хотели — убили бы, — став серьезным, возразил он. — Это они умеют. Решили напугать — предупредить, так сказать, что не шутят. Заряд пустяковый, а то бы мне несдобровать.

Наступила пауза; все подавленно молчали.

— Но как же вышло, папа, — не выдержал Петр, — что ты, такой искушенный в этих делах, зная об их угрозах, не уберегся?

— И на старуху бывает проруха… Уж больно хитро они это проделали. — Знаю ведь их фокусы, изучил все виды взрывных устройств, — всегда сохраняю бдительность. А тут… — И смущенно замялся, — не у входной двери, а на площадке лежит небольшой бумажный пакет с мусором… ну, словно неряха соседка обронила… Ну, я в сердцах и пнул его ногой.

— Вот что, папа! — Петр бросил взгляд на мать, как бы прося у нее поддержки. — Не кажется тебе, что ты уже навоевался? Зачем тебе лезть в крутые криминальные дела, пока преступникам и бандитам у нас такое приволье?

Остановился, собираясь с духом, и заявил решительно:

— Я против, чтобы ты и дальше рисковал своим здоровьем! Покидая вас с мамой надолго, хочу быть уверенным, что у вас здесь все благополучно.

— Погоди, сын! — перебил его Михаил Юрьевич. — Ты забываешь, что у меня целый коллектив сыщиков — их кормить надо. А криминальные расследования оплачиваются лучше других.

Но у Петра уже созрела плодотворная идея.

— Давай, папа, так сделаем, деловито предложил он. — Чтобы у тебя не было этой головной боли, наша компания заключит с твоим агентством долгосрочный договор и откроет беспроцентный кредит. Кроме того, перед отъездом я открою на мамино имя личный счет, чтобы материальные заботы вас не беспокоили.

— А что, Мишенька, разве это не выход? — Светлана Ивановна повеселела. — Наш капиталист от этого не обеднеет, а тебе и твоим сыщикам не придется лезть в пекло. Займитесь лучше бракоразводными делами, — пошутила она. — За это вас взрывать не будут.

— Мама права! — подхватил Петр. — Мои доходы велики. Никому не отказываю в спонсорской поддержке, особенно если это касается науки и искусства. Ну а помочь родным сам Бог велел.

Михаил Юрьевич давно уже тяготился тем, что ради заработка приходится постоянно рисковать жизнью своей и сотрудников. Скрепя сердце он согласился на предложение сына: по выходе из больницы заключил с ним договор, обеспечивший агентству безбедное существование. А Петр, сделав все от него зависящее, чтобы не беспокоиться о близких, стал готовиться к временному переселению за океан.

В нью-йоркский аэропорт Кеннеди самолет прибыл точно по расписанию. Перелет оказался долгим и очень тяжелым — над Атлантикой изрядно поболтало. Петр, помятый, усталый, с облегчением вздохнул — кончено! Вместе с другими пассажирами московского рейса проследовал по самодвижущейся дорожке в здание аэровокзала.

Пройдя таможенный контроль, обрадовался, заметив стоящих на виду с табличкой в руках представителя фирмы-посредника и работника Российского консульства, — встречают его согласно договоренности. Представитель фирмы, приземистый, лысоватый толстяк, непрестанно вытиравший со лба пот (в Нью-Йорке стояла жара), должен был сопровождать Петра до места, а молодой, осанистый дипломат взялся помочь на первых порах справиться с языковыми трудностями.

— Мы пробудем в этом Вавилоне дня два, покажу вам главные достопримечательности. — Он приветливо улыбнулся Петру. — У нас небольшая разница в возрасте, — думаю, мы неплохо проведем время.

— А я, пока вы будете… э-э… развлекать себя, займусь… хозяйственными вопросами! Запинаясь, на неважном русском языке заявил толстяк. — Еще раз… э-э… позвонюсь с университетом, выясню, что вам нужно — вещи… э-э… личные, учебные пособия.

Снова вытер лоб и добавил:

— Чтобы у вас потом не было… э-э… как это говорят русские… да, «болезни головы». А мне надо вернуться на службу. Мой босс — он так… э-э… повелел.

Петр слушал его вполуха, завороженный обстановкой грандиозного аэропорта, одного из крупнейших в мире. Окружающее поражало своими масштабами — подлинный муравейник, но порядок повсюду отменный. Погрузив багаж на удобную тележку, покатили ее к выходу.

Когда Петр с сопровождающими уже приближался к стоянке машин, из подошедшего микроавтобуса высыпала группка молодых людей: все одеты по-дорожному, в спортивных куртках и джинсах. Петр не обратил бы на них внимания, не услышь он русскую речь… Вгляделся — и обомлел, не веря глазам: нет не ошибка — среди них Даша!..

«Ведь это надо же! — молнией сверкнуло у него в мозгу. — Ну как после этого не верить в судьбу?» Бросив своих обомлевших спутников, он устремился к ней, не удержавшись от возгласа:

— Дашенька! Неужели ты?!

Посмотрев в его сторону, Даша выронила из рук чемодан… Зная уже от родителей, что Петр собирается в США на учебу, не чаяла вот так неожиданно с ним столкнуться, да еще в нью-йоркском аэропорту… Выйдя из оцепенения, с радостным возгласом бросилась к нему и повисла у него на шее — совсем, как в прежние времена.

Сжимая друг друга в объятиях, забыв о своих спутниках, они лишь взглядами выражали обуревающие их чувства. Сопровождавшие Петра фирмач и дипломат наблюдали эту сцену бурной встречи с вежливым любопытством; но друзья Даши были совершенно поражены, особенно заметно огорчился двухметровый красавец — его симпатичная физиономия прямо-таки вытянулась.

— Ты все-таки прилетел… — наконец с трудом вымолвила Даша. — А я, Петя, домой, в отпуск. Нас всех, — кивнула она в сторону друзей, — отпустили на месяц — отдохнуть, опять напряженная работа предстоит.

И глубоко вздохнула, неотрывно глядя ему в глаза.

— Я ведь почти решила разорвать контракт и уехать отсюда. Но теперь, — голос ее дрогнул, и она опустила глаза, — обязательно вернусь. Раз ты здесь.

— У меня нет слов, Дашенька… выразить, как я рад… как счастлив тебя видеть, — глядя на нее, шептал Петр. — Хорошенько отдохни и возвращайся! А я… я теперь студент Калифорнийского университета. Мы обязательно встретимся!

С трудом оторвавшись друг от друга и обменявшись лишь долгими взглядами — каждый уносил с собой любимый образ, — они вернулись к своим спутникам.

С тех пор как Петр вновь окунулся в учебу, время летело как на крыльях. Программы университета и Горного института сильно отличались, — пришлось наверстывать упущенное, а тут еще надо преодолевать языковой барьер. При таком напряжении человеку не до любовных переживаний: за день он так выматывался, что, приходя к себе, валился как подкошенный и тут же засыпал. Все же несколько раз за осенний семестр пытался связаться с Дашей, но безуспешно. «Занята на съемках», — слышал он неизменный ответ; менеджеры ее с ним не соединяли. Сама она почему-то никаких вестей о себе не подавала, хотя его адрес и телефон ей дали бы в справочной Калифорнийского университета.

«Неужели Даша увлеклась все же кем-то другим? — время от времени лезли ему в голову ревнивые мысли. — А что? Тот красивый парень в аэропорту больно уж зло на меня смотрел…» Эти мысли порой оказывались просто нестерпимы, — спасали от них только усталость и занятость.