Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

В 1937 г., на Лубянке, арестованный Тухачевский давал показания об этой игре.

«Изучение обстановки на наших границах с Польшей и условия развития оперативного штаба РККА показали нам, что стратегический план обладает существенными недочетами и, безусловно, может повлечь за собой обеспеченное поражение. Основным недостатком оперативного плана РККА на западе является то, что он и сейчас преследует те же активные цели, которые были поставлены раньше, до прихода Гитлера к власти, когда задачей Красной Армии являлось поражение Польши, лишенной непосредственной поддержки ее союзников… После прихода Гитлера к власти, создания большой германской армии и установления дружественных отношений между Германией и Польшей, – эта картина резко изменилась. 36 дивизий мирного времени Германия быстро разворачивает по мобилизации в 108 пехотных дивизий, имея сверх того несколько моторизованных и до 5 механизированных дивизий, чрезвычайно мощных по своему танковому составу (германская механизированная дивизия, примерно, равняется механизированному корпусу РККА.)… Красная армия на 50–60 дивизий оказывалась слабее противника.

Расчеты Генерального штаба РККА на то, что СССР сильнее Германии… в отношении авиации, механизированных войск и конницы, не вполне обоснованы»[650].

Справедливость этих выкладок подтвердили события лета и осени 1941 г.

§ 4. Нацистский «остфоршунг» – шаги на ощупь

В Министерстве иностранных дел Третьего рейха, в имперском министерстве экономики, в институтах и других учреждениях, к концу 30-х гг. все большую силу набирали сторонники радикальной программы «жизненного пространства».

Еще в начале 30-х годов, когда эта тенденция была латентной, ограниченные возможности подготовки будущих немецких кадров для новой войны в организованных в Советской России совместных советско-немецких школах (танковой под Казанью и летной в Липецке) уже не удовлетворяли растущую потребность в милитаризации.

В связи с этим немецким Генштабом было принято решение организовать при общеобразовательных школах и высших учебных заведениях кафедры военного дела. Разумеется, в сковывающих Германию в военном отношении условиях Версальского договора преподавание военного дела в университетах производилось скрытно. Эти кафедры существовали под видом географических, исторических и других дисциплин[651].

Пришедший к власти национал-социализм окончательно порвал сдерживающие подготовку к войне условия Версальского мирного договора, и с этого времени проводимые секретно военные мероприятия в Германии получили возможность открытого существования. Взгляды идеологов НСДАП совпадали к концу 30-х гг. с воззрениями руководства немецкого Генштаба. По этой причине хозяйственные и политические мероприятия, проводимые в стране, оценивались с точки зрения полезности их делу милитаризации. Наука также была поставлена на службу этой цели.

О. Нидермайер, бывший сотрудник учебного отдела Генштаба, в 1945 г. показал, что в 1936 г. по распоряжению Верховного Главнокомандующего Бломберга при Берлинском университете был организован Научно-исследовательский институт по военной географии и политике[652]. Задача Института военной географии и политики, сообщил он, воспитать германскую молодежь в военном духе. Институт состоял из 4 отделений: 1) военной истории; 2) военной географии; 3) военной политики и 4) военной экономики.

Институт вел преподавание этих дисциплин в университете и, кроме того, издавал большое количество литературы, популяризирующей военные знания среди населения и призванной стимулировать интерес к военному делу у молодежи.

Кроме него был создан Институт исследования родины и славянского вопроса, имевший несколько отделений: 1. История и этнография. 2. Экономика. 3. Славянская история. 4. Предыстория[653].

В его идеологические задачи входили: борьба против польских научно-исследовательских институтов, доказывающих принадлежность в прошлом некоторых территорий восточной Германии к Польше. Институт должен был противопоставить политическим позициям и работам поляков свои «научные» изыскания, которые в случае необходимости должны были быть опубликованы. «Мы наметили произвести исследования поселений древних готов и бургундов на территории Западной Польши и тем самым доказать принадлежность этих территорий к Германии». Они велись с целью оправдания захватнических планов фашистской Германии[654].

К моменту захвата власти нацисты уже обладали программой экспансии, разработанной деятелями «остфоршунга» – исследований восточных территорий для расширения жизненного пространства рейха – и других «научных дисциплин». В первую очередь отрабатывались и «аргументировались» тезисы о «большевистской угрозе» и «миссии немцев на Востоке», которые, несколько варьируясь, стали лейтмотивом гитлеровской пропаганды. Кроме того, она могла опираться на плоды деятельности различных отраслей науки, в большой мере вдохновленной «остфоршунгом»[655], по сути подменившим краеведение, археологию и антропологию.

Библиотеки пополнялись «научными» статьями о «русской душе», об «Азии или Европе», антисоветскими и антикоммунистическими изданиями. Нацистская доктрина о роли немцев в исполнении «культурной миссии в Восточной Европе» чрезвычайно подходила для того, чтобы замаскировать требование «жизненного пространства» видимостью научности. Под влиянием этих фашистских тезисов, ставших основой для выработки человеконенавистнической политики на оккупированных территориях СССР, находились и даже относительно прагматичные немецкие военные аналитики, непосредственно соприкасавшиеся с советской действительностью, – в их числе немецкий военный атташе в Москве Э. Кестринг и сотрудник Генштаба К. Шпальке.

После смерти президента Гинденбурга (1934) Гитлера уже ничто не останавливало в проведении агрессивной политики и, в первую очередь, все усиливавшейся пропаганды против Советского Союза и коммунизма. Она «натворила много бед и путаницы в германских военных кругах и даже в головах старых офицеров Генштаба»[656].

Шпальке, считая целесообразным деполитизировать информацию, предлагал противопоставить этой пропаганде в его представлении объективный обзор, составленный на базе многолетней работы 5-й группы отдела Т-3 (Этот отдел занимался сбором информации об иностранных армиях).

«Вскоре не проходил ни один день, чтобы не приходилось давать оценку той или иной фальшивке… Я должен был информировать начальника Т-3, начальника Генштаба… о развитии советской внешней политики, что имело большое военное значение»[657].

При подготовке экспансионистских планов руководящие круги гитлеровской Германии опирались на «остфоршунг». Так, например, Кенигсбергский институт по экономике России и восточных государств регулярно посылал по несколько экземпляров своих «доверительных особых докладов» руководству МИДа.

Свидетельством тесного сотрудничества исследователей «остфоршунга» с германским внешнеполитическим ведомством является также финансирование министерством иностранных дел важных «научных» центров[658]. Зафиксированы мнения видных деятелей этого профиля. Так, 25 февраля 1931 г. Фридрих Шмидт-Отт писал: «Будучи свыше десяти лет руководителем Немецкого общества по изучению Восточной Европы[659], я всегда полагал, что имею право рассматривать всю деятельность общества как содействие развитию наших отношений с Россией, как служение министерству иностранных дел»[660].

Еще точнее задачи общества были сформулированы его руководством в памятной записке, датированной апрелем 1933 г.:

«В своей научной и практической деятельности общество постоянно руководствовалось исключительно национальными соображениями и тщательно избегало всякого влияния партий. По отношению к Советскому Союзу общество – как его ответственные руководители, так и рядовые сотрудники – занимало позицию, в точности соответствующую линии, сформулированной в речи г-на рейхсканцлера Гитлера, произнесенной в рейхстаге 23 марта 1933 г.: культивирование хороших отношений с Россией при одновременной борьбе против коммунизма в Германии. Именно уничтожение коммунизма в Германии расчистило путь к хорошим отношениям с Россией, которым не мешают более препятствия внутриполитического порядка»[661].