Алтарь страха - Эрик Рассел

Кости под корнями дерева, которое могло и должно было сохранить их в тайне на целое столетие. Кости, которые должны были и могли остаться нетронутыми до тех пор, пока между прошлым и настоящим уже не останется никакой связи. Казалось, в так называемой теории вероятности произошло дьявольское искажение, извращенный выверт только для того, чтобы обнажить совершенное преступление. Из существующих на Земле миллионов деревьев упало именно это, дав сигнал к началу охоты за человеком.

Навстречу попался маленький Джимми Линдстром, тянущий на веревке красный игрушечный грузовичок, и прокричал:

— Привет, мистер Брэнсом!

— Привет, — механически отозвался он, забыв прибавить слово «Джимми». И зашагал дальше с живостью робота.

Пару месяцев назад он чуть ли не час провел за чтением одного из этих устрашающих криминальных журналов. Кто-то забыл его в поезде на соседнем сиденье, а Брэнсом взял его и из любопытства открыл. В одной документальной истории рассказывалось, как некий пес выкопал из земли руку скелета с простым золотым кольцом. Далее, шаг за шагом, следовало скучноватое действо, задавались необходимые вопросы, вскрывались загадки, пока не сплелась необходимая сеть для ловушки. И тогда шерифы и их помощники, юристы графства и городские детективы разъехались по стране, чтобы собрать воедино все куски головоломки, на что ушло около двух лет. И внезапно картина сложилась во всей ее жестокой призрачности — и человек отправился на электрический стул за преступление, совершенное четырнадцать лет назад.

И вот нынешний случай. Где-то в этой большой стране некая научная ищейка задастся целью установить причину смерти, определит приблизительную дату совершения преступления, узнает пол, рост, вес и возраст жертвы плюс множество других подробностей, на которые горазды судебные медики. Так начнет ткаться паутина вокруг преступника, и его поимка лишь вопрос времени.

От этой мысли пульс его участился. Где настигнет его конец? На работе, дома или в дороге? Может быть, и дома, что было бы самым страшным. Мозг уже с готовностью рисовал яркую картину. Дороти откроет, заслышав звонок в дверь, чтобы предстать перед двумя рослыми угрюмыми малыми, и застынет с широко раскрытыми глазами, как только один из них заговорит:

— Ричард Брэнсом? Мы офицеры полиции. У нас имеется санкция на ваш арест, и наш долг предупредить вас, что...

Дороти вскрикивает. Дети завопят и вцепятся в него. Щенок заскулит и начнет искать укромное местечко, чтобы спрятаться. А полицейские поведут его, сопровождая по бокам, чтобы он не сбежал. Поведут прочь от Дороти, детей, щенка, дома, от всего, что ему бесконечно дорого, уведут навсегда, навсегда, навсегда.

Когда он сообразил, что уже прошел ярдов пятьдесят, удаляясь от собственного дома, его кинуло в пот, несмотря на прохладу вечера. Развернувшись на каблуке, он вернулся, поднялся к парадному входу и неуверенно, словно пьяный, стал искать ключ.

В тот же момент, как он вошел, дети с визгом бросились к нему и попытались взобраться на плечи. Каждый их вопль ознобом отзывался в спине, выворачивая нервы, заставляя ощущать ранее неизведанное напряжение. Щенок повизгивал и болтался под ногами, и он все время спотыкался о него. Ценой огромных усилий он сохранял контроль над собой, не вслушиваясь в звуки и фиксируя радостную улыбку на лице. Он поглаживал две взъерошенные головки, похлопывал детей по щекам, аккуратно перешагивал через щенка, вешал пальто и шляпу в прихожей.

Особая восприимчивость, свойственная детям, подсказала им, что с их отцом не все в порядке. Они затихли, отошли и устремили на него исполненные серьезности взгляды, понимая, что он чем-то встревожен. Он попытался пошутить, но не обманул их. Более того, поведение детей никак не способствовало его внутреннему успокоению. Казалось, даже взгляды их говорили, что они видят его обреченность.

Из кухни донесся голос Дороти:

— Это ты, дорогой? Как прошел день?

— Хлопотно, — признался он.

Пройдя на кухню, чтобы поцеловать ее, он конечно же выдал себя. Чуть крепче обнял, чуть дольше удержал в объятиях, словно страшась навсегда лишиться ее.

Она замерла, всматриваясь в его лицо, удивленно поднимая брови:

— Рич, что-то серьезное?

— Что «серьезное»?

— Не знаю, но ты о чем-то думаешь.

— Ничего особенного, — солгал он. — Просто мелкие проблемы на работе. Некоторые из них просто сводят меня с ума. Собственно, за это мне и платят.

— Что ж, ладно, — сказала она с сомнением, — но только ты им не поддавайся. И лучше оставляй их на работе, а не приноси с собой. Дома как раз надо отдыхать от всего этого.

— Знаю. Но от проблем так просто не отмахнуться. Может быть, и есть люди, которые забывают обо всем, едва выйдя из лаборатории, но я не принадлежу к их числу. Даже дома мне требуется час-другой, чтобы прийти в себя.

— Но за сверхурочную работу тебе не платят.

— Но все-таки мне платят немало.

— Ты того стоишь, — решительно заявила она. — Чем лучше мозги, тем выше они оплачиваются.

Он взъерошил ее волосы:

— Они понимают это, родная, но есть множество мозгов получше моих.

— Ерунда! — Она поместила емкость в миксер и щелкнула выключателем. — У тебя просто развивается комплекс неполноценности. Ты меня удивляешь.

— Вовсе нет, — возразил он. — Хороший ум тем и хорош, что готов признать наличие ума более высокоразвитого. Я сам знаю таких на нашем предприятии. Умных людей, Дороти, очень умных. Я часто сожалею, что не могу составить им конкуренцию.

— Пока не можешь, позже сможешь.

— Хочется верить.

Он застыл размышляя. Позже сможешь, — сказала она. Будущее время. Сказанное имело смысл вчера. Но не сегодня. Его будущее уже находится в чужих руках и по частям, по пунктам рано или поздно медленно разойдется...

— Сегодня ты странно тих. Проголодался?

— Не очень.

— Ужин через несколько минут.

— Хорошо, родная. Я как раз умоюсь.

В ванной он разделся до пояса и стал мыться так, словно хотел смыть все черные мысли. В них еше царило смятение, и каждый раз, когда он нагибался над ванной, ему казалось, что мозги его съезжают вниз.

Торопливо вошла Дороти:

— Я забыла тебе сказать, что свежее полотенце висит на... Рич, да ты ушиб руку.

— Да, я знаю.

Забрав у нее полотенце, он вытер лицо и грудь, затем повернул руку так, чтобы оглядеть темный синяк на локте. Слегка побаливало.

— Утром свалился со ступенек у Бранигана. Ударился локтем и хлопнулся затылком.

Она ощупала его голову, приподнимая нежными пальцами волосы.