Группа особого назначения - Михаил Нестеров

В качестве свидетелей были допрошены родители Котляровой. Мать девушки закатила в кабинете следователя истерику, крича, что знала, чем закончится знакомство ее дочери с этим убийцей; что у него на лице написано, кто он такой. Больше ничего вразумительного она не сообщила.

Ее супруг, по выражению Седова, оказался «вареным». Ну выпили, ну видел у него пистолет, ну потом они ушли, дочь ничего не сказала. Подавленная ли была в последние дни? Наверное, подавленная. Да нет, стопроцентно подавленная. «А может, показалось?» Ну, может быть, показалось…

Потом вдруг в аэропорту обнаружили труп майора милиции Маханова, по его просьбе капитан Прытков наводил справки о гражданине Шепелеве (он же Кавлис, он же бывший и так далее). Маханов был почти в руках следствия, но удивительным образом превратился в труп со сломанными хрящами горла и аккуратной дыркой в области сердца.

На телефонной станции, где пытались выяснить номер абонента, связавшегося в определенное время с Махановым, толком ничего не узнали. Мало того, что после звонка прошло около часа – это с момента запроса на АТС, так еще внесло путаницу то обстоятельство, что звонок прошел через коммутатор. Казалось, обнадеживающий факт, но и он растаял как дым. Вот если бы можно было заранее подготовиться к звонку…

Надо отдать должное Аксенову и его помощнику, сработали они оперативно, но опоздали минут на пять-десять. Опять же они не могли знать, что Прытков проявляет не личную инициативу, интересуясь адресом Шепелева, а действует по личной просьбе начальника, который, испытывая дефицит времени, срочно отправился на отдых.

Да, приходилось признавать, что пока еще ничего толкового сделано не было, но в запасе у москвичей был неплохой вариант с Кавлисом. Именно на эту тему, уединившись, и беседовали сегодня Баженов и Седов.

После был напряженный разговор с начальником РУОПа, который в заключение ехидно заметил: «Наконец-то, Николай Николаевич, до вас дошло, что инициатива следствия в ваших руках». После определенных действий полковник и его коллега вошли в кабинет Аксенова.

Полковник Баженов и майор Седов появились в кабинете Аксенова, как показалось следователю, чересчур торжественно.

Седов остался стоять у двери, Баженов подошел к столу Аксенова.

– Дмитрий Иванович, срочно вызовите сюда Николая Кавлиса и его бывших сослуживцев – для них есть хорошие новости. Пусть приезжают всем составом.

От такого неожиданного предложения Аксенов на секунду замешкался. Прежде чем потянуться к телефонной трубке, он спросил:

– Вот как?.. А мне вы не расскажете о хороших новостях?

– Сразу же, как только вы вызовете сюда Кавлиса.

– Действительно что-то случилось? – спросил следователь, набирая номер брата.

– А вы как думаете?

– Алло, Николай? Срочно приезжайте в прокуратуру. Да, все… Да, есть… Остальное при встрече.

– Поехали, – отрывисто бросил Кавлис, положив трубку. – Звонил Аксенов, вызывает нас всем составом.

– Шпалеры брать? – спросил Зенин.

Николай на секунду задумался.

– Бери. – И бросил взгляд на Ловчака. – Женя, чего ты возишься?

– Хочу захватить диктофон Аксенова, врач просил передать ему…

Вот сейчас он вспомнил, что хотел сказать Аксенову, когда они с Логиновым неожиданно пришли к ним в гости. Даже не сказать, а просто передать вещь, которая принадлежала следователю.

– Ладно, захвати. – Кавлис подошел к Татьяне. Она побледнела после слов Николая, когда тот распорядился насчет оружия. И сейчас во все глаза смотрела на Зенина: тот спокойно приспосабливал пистолет за пояс брюк; за кожаный ремешок часов заткнул запасную обойму.

– Коля, я боюсь за тебя. – В ее глазах стоял откровенный страх.

– Ничего, все будет нормально. Прощаться не будем. – Он поцеловал ее в щеку и шагнул вслед за товарищами. От порога обернулся, обнадеживающе улыбнувшись: – Сегодня все закончится.

Аксенов положил трубку.

– Так что же все-таки случилось, Николай Николаевич?

– Ничего особенного, – пожал плечами Баженов, – обычное задержание силами спецназа РУОПа.

– Так… – нахмурился Аксенов. – Я ничего не понял. Задержание кого?

Баженов чуть помедлил, решая, ухмыльнуться или нет. Сообразив, что лишние гримасы ни к чему, ответил:

– Николая Александровича Кавлиса и его сослуживцев. В здании прокуратуры или возле него они не станут оказывать сопротивления. Брать бывших спецназовцев в жилом доме, честно говоря, не хочется. Они сдадутся, никуда не денутся, но вот лишний шум, риск, что могут пострадать соседи, все же присутствует.

Аксенов побледнел. Вступать в полемику с полковником управления по борьбе с организованной преступностью нет никакого смысла, тем более что у того практически неограниченные полномочия по этому делу. Другой вопрос: обоснованно или нет действуют московские сыщики. Скорее всего – да. Наверняка у них есть и санкция на арест Кавлиса, которую выдал генпрокурор, – новоградский законник скорее всего оставался в неведении.

– У вас есть повод для задержания Кавлиса? – спросил Аксенов, справившись с волнением.

– Дмитрий Иванович, – Баженов улыбнулся явно через силу, – а вы сами как думаете?

– Думаем мы все примерно одинаково – механизм головы, насколько мне известно, у всех людей работает по одному и тому же принципу. Только вот мысли порой идут в разных направлениях.

Баженов развел руки в стороны.

– Мне больше нечего добавить к сказанному.

Аксенов на всякий случай спросил:

– Вы поставили в известность прокурора города?

– Это не в моей компетенции. Скорее всего его предупредили телефонным звонком из Москвы. Кстати, хорошо, что вы напомнили об этом, мне нужно переброситься с прокурором парой слов.

Баженов вышел.

Седов остался стоять на месте: руки сложены на груди, взгляд холоден.

Аксенов подумал, что Николай никогда не простит ему предательства. Сам, своим голосом вызвал, чтобы надеть наручники.

Буквально через пять секунд после ухода Баженова в стане предателей прибыло. Измены от своего помощника, с которым проработал долгое время и даже сдружился, Аксенов никак не ожидал.

С неприличным хохотом Прокопец ударил ладонью по крышке стола.

– Нет, ну надо же, насколько я оказался прав! – Глаза блестят, нахальный взгляд неприкрыто обращен к начальнику. Потом как-то заискивающе скользнул на Седова. – Я давно подозревал Кавлиса, нутром чуял, что он замешан в этом деле. Если бы вы, Дмитрий Иванович, не давили на меня в качестве родственника Кавлиса, я бы давно вывел его на чистую воду.

Аксенов сжал кулаки.

– Когда я на тебя давил? Отвечай! – Не сдержавшись, грохнул кулаком по столу.

Прокопец послал взгляд на Седова, потом указал глазами на начальника: «Вот видите?..»

– Постоянно, – отрезал он. – Просто у меня руки были связаны. У меня давно лежит интересный материал на Кавлиса, но я боялся держать его в кабинете; и сейф у нас с вами один на двоих. – Прокопец послал заискивающий взгляд на майора и пояснил: – Аксенов мог увидеть нежелательные материалы на Кавлиса, которые я собирал по личной инициативе, и уничтожить их. Потом меня самого – руками брата. Я боялся – да, но сейчас нет никакого смысла скрывать. Московским сыщикам интересно будет посмотреть на компромат.

«Вот гнида! – обругал Аксенов помощника про себя, в бессильной злобе качая головой. – Пригрел змею на груди».

– У тебя ничего не может быть против Кавлиса, – сквозь зубы произнес он.

Прокопец недобро усмехнулся. Потом с ленцой, даже несколько устало произнес:

– Вы так думаете? Я могу также доказать, что лично вы, Дмитрий Иванович, старший следователь по особо важным делам горпрокуратуры, сами причастны к этому делу. Жаль, что материала у меня маловато для того, чтобы и вас привлечь к уголовной ответственности.

– Метишь на мое место? – нервно хохотнул Аксенов. – Молод ты еще. Только знай, сопляк, и вот майор Седов пусть послушает: нет у тебя никакого материала ни на меня, ни на Кавлиса.

Прокопец погрозил ему пальцем.

– Это вы так думаете, Дмитрий Иванович. Ровно через минуту я предоставлю материалы против вас московским сыщикам.

Прокопец резко встал из-стола. Погромыхав ключами в кармане, он плечом отодвинул онемевшего Седова от двери.

– Они у меня в машине. Ровно через минуту, – он вздернул рукав пиджака, – они будут здесь. – И вышел из кабинета.

Взгляд Седова, устремленный на старшего следователя, говорил: «Не завидую я тебе».

«Я сам себе не завидую», – ответил он взглядом. Потянувшись к трубке телефона, услышал предупредительный окрик:

– Нельзя! Не трогайте телефон.

Прокопец быстрым шагом прошел коридор. На выходе из прокуратуры дорогу ему преградил здоровенный детина в штатском. Петя резко осадил его попытку заговорить: