Зима 41-го (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Товарищ армейский комиссар первого ранга, товарищ Сталин говорил, что два, максимум три экипажа! Это невозможно! Полтора месяца осталось! Да и людей столько нет»

— Знаю. И товарищ Сталин помнит об этом. Но есть такое слово — надо! Учи по максимуму, что можешь, доучиваться будут на фронте. А люди будут.

— Значит весной на фронт?! — с надеждой воскликнул Сашка.

— Все может быть, Саша. Все может быть, — как-то с грустно сказал Лев Захарович. — Все, я спать. Ты тут прибери, почитай, что я тебе дал и тоже отдохни. Когда еще тебе выспаться удастся. И Мехлис тяжело поднявшись вышел из кухни, оставив парня одного.

Быстро наведя порядок, Сашка завалился на диванчик в кабинете с выданными Львом Захаровичем бумагами.

И что тут Политуправление придумало? Ага. Значит он сын старых друзей товарища Сталина по подпольной работе. В гражданскую его родители по заданию ЦК ВКП(б) внедрились в эмигрантскую среду. Интересно, каким образом старые подпольщики стали своими для белой эмиграции? Да, уж. Оказывается он теперь потомственный дворянин! Дворяне и революционеры?! А, хотя, товарищ Ленин, вроде, тоже дворянином был! Что-то такое Карцев на уроках рассказывал. Так, что тут дальше? Жили во Франции. Владели небольшой летной школой под Парижем, там и научился летать. Интересно, а если спросят что-нибудь по-французски? Он же ни в зуб ногой! Ну да ладно, начальству видней. Но уточнить все равно надо будет. После оккупации Франции немцами родители примкнули к антифашистам-подпольщикам. Арестованы гестапо и казнены. А ему с помощью друзей родителей удалось скрыться и с риском для жизни через Швейцарию вернуться в Советский Союз, доставив советскому правительству важные документы. Несмотря на возраст, добился от товарища Сталина отправки на фронт. Иосиф Виссарионович был против, но не смог отказать сыну своих старых друзей.

Летчик специальной авиагруппы РГК. Воевал под Москвой и на Ленинградском фронте. Четыре сбитых, два из которых в ночном бою, за что награжден Орденом Красного знамени. За успешное выполнение специального задания командования удостоен звания Героя Советского Союза. А какого задания? Не написали. Ну, будем надеяться, что у корреспондента, будет похожая бумажка, и лишние вопросы он задавать не станет. Что дальше? Ага. Под Ленинградом сбит, ранен, лечился в госпитале. Сейчас в отпуске по ранению. Планирует вернуться на фронт. Все? Как бы ни так! Сашка поморщился. Теперь про песни. Первые стихотворения написал еще в детстве. А песни сочинять стал на фронте. На гитаре научился играть во Франции, поэтому и гитара шестиструнная. Да уж. Герой, поэт, певец! Не партизан, правда. Хотя маки это же вроде партизаны французские, тогда точно, почти, как Денис Давыдов. Усов и кивера не хватает.

За чтением опуса, вышедшего из недр Главного Политуправления, сам не заметил, как задремал. Разбудил его Мехлис:

— Саша, вставай, нам уже пора! Откинув плед, Сашка сел, спросонья лупая глазами. Странно, вроде засыпал без пледа, наверное, Лев Захарович укрыл. — Ну, что? Почитал?

Парень кивнул головой:

— Почитал. Только…

— Что-то не так? — нахмурился Мехлис.

— Да какой-то сказочный герой получился! Денис Давыдов! Дворянин, подпольщик, летчик, поэт, певец! Кто в это поверит?! Можно же было что-то попроще придумать! Да и французский я не знаю, а тут написано, что вырос во Франции.

— Ничего, выучишь! Говори, что жил в русскоязычной среде, а образование получил домашнее. Тем более оно у тебя и так однобокое какое-то. Сашка только недоверчиво покрутил головой. Вот же! Теперь еще и французский учить! Мехлис восприняв это по-своему, пояснил: — Так надо! Нашей стране очень важно перетянуть на свою сторону патриотично настроенные круги белой эмиграции, — Лев Захарович поморщился. Ему, как старому фанатичному большевику претило такое решение ЦК, но в то же время он понимал и его необходимость.

Сашка кивнул:

— Хорошо.

— Все. Давай приводи себя в порядок. Форма твоя вот, — Мехлис кивнул на висящую на ручке двери на вешалке парадную форму ВВС, — Награды уже на своих местах. У тебя тридцать минут. Пообедаем на радио.

Парень еще раз кивнул и бросил взгляд на форму:

— Лев Захарович, это не моя форма!

— Я знаю. Новою пошили. Парадной ВВС у тебя не было.

— Знаки различия не те. Я лейтенант, а там шпалы.

— Не морочь голову! Ты лейтенант госбезопасности, что равно армейскому капитану! Документы на капитана ВВС тебе уже выписаны, посмотришь в кителе. Все! — и Мехлис вышел из кабинета.

Тридцати минут с запасом хватило собраться. Правда, новая, не обмятая форма топорщилась, но это ерунда, обносится. Хорошо хоть сапоги и шинель были свои. Значит, опять кто-то к нему домой заезжал. Но к таким посещениям его жилища посторонними Сашка уже привык.

До студии доехали быстро. Оказывается, находится она совсем не далеко от Сашкиного дома. Он даже несколько раз проходил мимо этого монументального здания. Подъехали прямо к главному входу. Их уже ждали. Стоило только войти внутрь, какой-то суетливый, худощавый мужчина с блестящей лысиной сразу кинулся им навстречу.

— Лев Захагович, — воскликнул он с ярко выраженным характерным выговором, подбежав ближе, — здгаствуйте. Дмитгий Алексеевич[i] позвонил, пгедупгедил. У нас все готово. И Вадим уже здесь.

— Отлично, Борис Исаакович, — было видно, что Мехлис здесь не впервые, — ведите?

Борис Исаакович посеменил впереди, показывая им дорогу. Сашка с интересом осматривался вокруг. Все-таки интересно. Он впервые на радио. Стены коридора отделаны деревянными лакированными панелями, на полу роскошные ковровые дорожки, отлично глушащие шаги. Ступать по ним мокрыми от снега сапогами казалось Сашке кощунственным и не правильным. Но Мехлис на такие мелочи внимания не обращал, своей журавлиной, высокомерной походкой вышагивая за сопровождающим. Пришлось и Сашке топтать такую красоту. По лестнице поднялись на третий этаж.

— Нам сюда, — Борис Исаакович показал на небольшую дверь.

В помещении находилось трое. Батальонный комиссар с ироничным пронзительным взглядом и темными волосами, зачесанными назад, открывая высокий лоб, о чем-то весело разговаривал с двумя гражданскими, стоящими спиной к входной двери. Увидев вошедших, батальонный комиссар вытянулся, а гражданские резко повернулись к ним лицом. Мехлис махнул рукой, обозначая, что тянуться не надо и спросил:

— Борис Исаакович, сколько займет запись по времени?

— Сложно сказать, — пожал плечами мужчина, — от полутога до тгех часов.

Мехлис кивнул головой и обратился к батальонному комиссару:

— Товарищ батальонный комиссар, Вы ознакомились с материалами?

Политработник опять вытянулся:

— Да, товарищ армейский комиссар первого ранга, ознакомился. Вопросов нет.

— Тогда я вас оставляю, работайте. Саша, через три часа я за тобой заеду. Нам еще фотографироваться. Сашка напрягся. Про фотографирование до этого речи не шло. Мехлис, не заметив состояние парня, развернулся и вышел, поманив за собой Бориса Исааковича. Трое оставшихся с интересом уставились на Сашку, от чего парню стало не по себе. Батальонный комиссар первый подошел и протянул Сашке руку для приветствия:

— Ну, давайте знакомится, молодой человек. Синявский Вадим[ii], буду брать у Вас интервью. А эти два оболтуса — Паша и Юра, по технической части. От открытой доброжелательной улыбки батальонного комиссара на душе стало легче и Сашка слегка расслабился. Пожав протянутую руку, представился сам:

— Очень приятно. Стаин Александр. Вадим? — Сашка вопросительно посмотрел на собеседника, ожидая от него отчества.

— Просто Вадим. Давай без расшаркиваний, — тут же задал тон, перейдя на «ты», Синявский.

— Давай, — согласился Сашка. Вадим ему сразу понравился. Он чем-то напомнил парню Ванина. Такой же открытый, веселый и ироничный.

— Скидывай шинель, — Синявский кивнул на стящую в углу вешалку, — и начнем. Работы у нас много. Ах, да! — хлопнул он себя по лбу, — гитару нам в студию несите! Чтоб не бегать потом во время записи.