Моя пылкая любовница - Трейси Энн Уоррен

И все-таки ей хотелось, чтобы рядом был кто-то, кому можно довериться, рассказать о своих страхах, но она не хотела пугать ни друзей, ни сестру. А о разговоре с Рейфом в эти дни не могло быть и речи.

После возвращения в Лондон в начале нового года их отношения делались все напряженнее. Рейф даже перестал приходить ночами в ее постель. Он заявил, что не хочет мешать ей спать, но Джулианна понимала, что ее удобство не имело к его уходу никакого отношения. После спора о том, оставаться ли ей в деревне, Рейф начал все больше и больше отдаляться от нее, и однажды они обнаружили, что живут как два чужих друг другу человека.

«Ты можешь уехать, — сказал ей Рейф, — но наш ребенок останется со мной».

Эти слова по-прежнему звучали у нее в ушах, не давая покоя.

«Ему вообще на меня наплевать, — думала Джулианна. — И насколько я понимаю, он уже нашел себе другую любовницу».

От этой мысли поднялась тошнота, обжигая горло. Обхватив рукой тяжелый живот, Джулианна заставила себя вернуться мыслями к насущным делам. Скоро начнется новый сезон. Соберется общество, вернутся из своих загородных имений друзья и знакомые, чтобы погрузиться в веселое и беззаботное времяпрепровождение. Будут танцевать, совершать прогулки и развлекаться. А ей придется сидеть взаперти у себя дома и готовиться к предстоящим родам.

Еще одно яблоко раздора между ней и Рейфом.

В прошлом месяце она подошла к нему и спросила, нельзя ли им переехать в его загородный дом в Йоркшире, объяснив, что она очень нуждается в уединении и покое. Немного помолчав, Рейф отказал ей, сказав, что у него в городе слишком много дел, чтобы уехать.

— Кроме того, — добавил он, — в Лондоне медицинское обслуживание намного лучше.

И на этом разговор окончился.

Если бы она могла хоть куда-нибудь уйти, пусть всего на несколько часов!

Нет, решила Джулианна, нужно довольствоваться приготовлениями к рождению ребенка. Нужно навязать шапочек и пинеток и закончить вышивку на крестильной рубашечке, которую она сшила из куска тонкого белого муара.

«У меня все будет хорошо, — заверила Джулианна себя. — И нет никаких причин для страха».

Да где же он их спрятал?

В висках у Бертона стучала кровь, бешенство пылало в груди, пока он рылся в содержимом стола Херста. До этого он успел дважды обыскать его спальню, кабинет и библиотеку, проверяя каждый мыслимый и немыслимый потайной уголок в поисках дневников этого болвана.

И ничего!

За прошедшие четыре часа он обыскал каждую комнату в городском доме, но все безрезультатно. Чертовых тетрадок попросту не было.

Они вернулись в Лондон сегодня вечером, и Бертон сразу приступил к расспросам старого друга. Как всегда пьяный, Херст посоветовал ему поискать последние дневники в тумбочке у кровати. А все остальные лежат в сундуке, заявил он. Но их там не оказалось, и Херст предложил посмотреть в кабинете.

К тому времени как Херст начал серьезно задаваться вопросом, откуда у Бертона такой интерес к его дневникам, было уже поздно — яд, который Бертон добавил в его вино, уже начинал действовать, парализуя конечности и затрудняя дыхание. Завтра, когда Бертон заглянет к старому другу в гости и «обнаружит», что тот мертв, полиция наверняка придет к заключению, что он умер от сердечного приступа, вызванного невоздержанной жизнью и злоупотреблением спиртными напитками.

Отлично, что Херст не оставил в доме прислугу, когда уезжал, думал Бертон. А вот для самого Херста это паршиво. Болван даже не отправил вперед своего лакея, они с Бертоном возвращались в Лондон вдвоем в двуколке Бертона несмотря на мартовскую сырую погоду.

Идея заключалась в следующем: они быстро заедут н Лондон и также быстро покинут его снова, не ставя никого в известность. И отправятся дальше, в Девоншир, чтобы подышать морским воздухом. Точнее, так представлял себе это Херст.

А вот Бертон тайком придумал совсем другой план, по которому Херст должен был погибнуть, а дневники, которые этот идиот столько лет хранил, — уничтожены. Но и в плане оказался небольшой просчет. Он начал поить Херста отравленным вином до того, как понял, что проклятых тетрадок нигде нет.

И теперь Херст находится при последнем издыхании, а Бертон снова вынужден задавать ему вопросы.

— Где дневники? — потребовал он, ударив Херста по посиневшему лицу.

— Н-не знаю, — всхлипнул тот. — Д-должны быть т… там, где я их оставил. По… помоги мне, пож… пожалуйста! — Задыхаясь, он схватился за горло.

Через несколько секунд начались конвульсии. Он оставил Херста корчиться на полу кабинета и вернулся в спальню, чтобы обыскать ее еще раз. И опять ничего не нашел.

Вернувшись в кабинет, он злобно посмотрел на старого дружка, лежавшего, широко распахнув голубые глаза, которые уже никогда ничего не увидят. Подошел поближе и сорвал досаду, пару раз как следует, пнув его.

«Подлый пьянчуга! — ярился Бертон. — Где же эти чертовы дневники?»

И что еще важнее — что Херст в них писал? Если ничего разоблачающего, можно успокоиться. Но с другой стороны, если Херст записал туда подробности смерти Элинор, у него могут возникнуть неприятности.

Семья покойной жены так и не поверила по-настоящему в то, что она упала с лестницы во время припадка лунатизма. Отец нашел эту историю в высшей степени подозрительной, но у него не было доказательств, чтобы ее опровергнуть. Однако с помощью Херста он это сделать смог бы.

«Я должен отыскать эти проклятые дневники», — угрюмо думал Бертон. Вероятно, Херст их где-то спрятал и забыл. А если дневников в доме нет, это означает только одно: кто-то их уже забрал!

Но кто?

От этой мысли внутри похолодело, руки сами сжались в кулаки.

«Кто бы он ни был, — поклялся себе Бертон, — я его найду. А уж тогда только Господь сможет помочь ему».

— Сент-Джордж и Херст вчера вернулись, — заявил без предисловий Ганнибал, войдя в столовую, где Рейф в одиночестве завтракал. — Но что особенно интересно, Херста сегодня утром нашли мертвым. Сердечный приступ. Во всяком случае, так сказали. Его нашел Сент-Джордж, и говорят, он очень расстроен.

Ганнибал отодвинул стул и сел напротив Рейфа.

Рейф саркастически выгнул бровь и положил на тарелку апельсин, который чистил.

— О, я уверен, что он просто вне себя от горя. И наверняка горюет с той самой минуты, что стоял над своим старым другом и смотрел, как тот синеет.

— Думаете, это он его прикончил?

— Несомненно. После того, что Херст написал в своих дневниках, я удивляюсь, что Сент-Джордж не убил его еще много лет назад.

— Может, он просто не знает про дневники?