Гарри из Дюссельдорфа - А Дейч

Вскоре после этого происшествия Гейне уехал с Матильдой на курорт в Пиренеи, и это дало повод его врагам распространять в немецкой печати легенду о том, что он позорно бежал от дуэли.

Но поэт уехал в Котере, потому что ему необходимо было лечиться на железисто-серных водах. От пережитых волнений за последнее время здоровье Гейне заметно ухудшилось. Тяжелые головные боли вернулись к нему, появилась бессонница. Уже давно он замечал, что по временам немеют пальцы левой руки; затем странное онемение распространялось на всю руку, так что он не мог свободно владеть ею. Врачи не могли сказать ничего определенного о его болезни. Ему рекомендовали отдых и спокойствие, как непременные условия лечения в Котере.

Там, где зеленые склоны Пиренеев, покрытые пушистыми елями и пышной растительностью, подступают к испанской границе, расположен маленький, словно игрушечный, городок Котере, привлекавший на лечебные воды сотни французов со всех концов страны. Гейне поселился с Матильдой в отеле "Пиренеи". Двухэтажный белый дом с большими балконами и множеством окон, прикрытых ярко-зелеными жалюзи, стоял у подножия высокой горы, словно уходившей в небеса. Под окнами гостиницы по обломкам скал с грохотом стремился дикий горный поток Ле Гав. Его вечный шум убаюкивал мысли поэта и вызывал в его сердце мягкие, нежные чувства. С самого утра Гейне уходил в горы и словно впитывал в себя яркий солнечный свет и живительный горный воздух. Потом он принимал горячие ванны из источника, и это очень ослабляло его. Поэту приходилось лежать часами, отдыхая в гостиничной комнате, в полумраке, со спущенными жалюзи; у него болели глаза, и порой резкий солнечный свет ослеплял его. Как ни старался Гейне забыть все дрязги, все преследования, которым он подвергался, это ему не удавалось. И сюда, в захолустье, правда с большим запозданием, приходили немецкие газеты и журналы. В них появлялись лживые заметки и статьи, порочившие Гейне, клеймившие его, как труса, получившего пощечину от Штрауса. Все это выводило больного поэта из себя. Он писал друзьям в Германию, прося их напечатать его опровержение, защитить от грязной лжи, порочащей его имя.

Во время одной из прогулок Гейне побывал в Ронсевальской долине. Около тысячи лет назад там разыгралось историческое событие: племянник французского императора Карла Великого, Роланд, из-за предательства одного из вельмож, Ганелона, был настигнут в узком ущелье врагами-сарацинами, которые перебили его войско. Тщетно Роланд трубил в свой рог Олифант, призывая Карла на помощь. Роланд погиб, но в веках осталась жить народная героическая поэма "Песнь о Роланде".

Обо всем этом думал Гейне, когда в июле 1841 года писал из Котере редактору "Всеобщей газеты" Густаву Кольбу:

"Вчера я был в Роисевальской долине и вспомнил о Роланде. Его крик о помощи не достиг, к сожалению, cлуxa короля Карла - да постигнет мой призыв лучшая участь и да поддержит меня дружески редакция "Всеобщей газеты".

Гейне предполагал пробыть в Котере три месяца, но постоянная тревога одолевала его. Матильда мало вникала в его дела, да и не могла понять их сущности, но она заботливо следила и ухаживала за больным поэтом. Она, насколько могла, сдерживала свой вспыльчивый нрав и экономно вела хозяйство в Котере, где жизнь была дешевле и проще, чем в Париже. Гейне все время испытывал нужду в деньгах, особенно после запрещения Союзного сейма издавать его произведения в Германии. С тех пор прошло пять лет, и хотя постановление не было отменено, не все немецкие государства считались с ним, а "вольный город" Гамбург почти не подчинялся общегерманскому правительству, и Кампе но-прежнему выпускал книги Гейне, платя поэту гроши. Клевета на Гейне, пущенная его врагами, проникла и в гамбургскую газету.

Соломон Гейне всему поверил и грозил порвать связь с племянником, обвиненным во всех грехах. Как часто в бессонные ночи поэт с горечью припоминал обиды и унижения, причиненные Соломоном Гейне и его семьей! В холерный 1832 год сын дяди, Карл, приехал в Париж и тяжело заболел. Пренебрегая опасностями, Генрих ухаживал за кузеном, звал к нему лучших парижских врачей и выходил его. А чем отблагодарил поэта этот глуповатый и заносчивый молодой человек, твердо знавший, что он - законный наследник банкирского дома? Он пренебрежительно относился к Генриху, а когда Соломон Гейне оказывал помощь поэту. Карл ревновал отца к нему и старался поссорить их. И вот теперь, когда Карл женился в Париже на юной Сесиль Фуртадо, родственнице могущественного парижского банкира Ротшильда, и увез ее в Гамбург, - вспомнил ли он хоть раз добрым слоном Генриха? А ведь Сесиль, при знакомстве с Генрихом, говорила, что она любит его "Книгу песен" и знает много стихов наизусть... Но что Карлу стихи?..

Когда Соломон Гейне был последний раз в Париже, он удивился болезненному виду своего племянника и с сожалением смотрел на его больную, бессильно повисшую руку, на его полузакрытые глаза, боявшиеся света. Тогда он определил племяннику ежегодную пенсию в четыре тысячи франков, бросив при этом: "Ты сейчас скажешь, что это немного. Согласен. Но у тебя еще действует правая рука и ты можешь писать".

Чего мог ждать теперь Гейне от дяди? А деньги так нужны! Матильда безрассудно тратила на платья, шляпки, духи, кружева, а потом вдруг начинала экономить и расстраиваться. Гейне иногда бранил ее, называл "милой мотовкой", потом жалел, что должен отказывать ей во многом, и сам шел покупать на последние деньги подарки жене. Она была как ребенок: смешлива, капризна, переменчива, вспыльчива, и недаром поэт говорил о ней, что она "домашний Везувий". Ее непостоянный характер сказывался в том, что она любила менять квартиры, а частые переезды стоили также дорого. Гейне не ленился, хотя ему приходилось писать много и не всегда то, что хотелось бы. Поневоле он должен был выбирать темы, "безобидные" для немецких подцензурных изданий. Он посылал корреспонденции "О французской сцене", о салонах парижской живописи, о музыкальной жизни Парижа, написал новеллу "Флорентийские ночи", где увековечил образ великого скрипача Николо Паганини; он создал цикл стихотворений "Разные", где с блеском мастера легкого и игривого стиха набросал портреты и характеры разных женщин, которых ему приходилось наблюдать. Все, за что он брался, сверкало умом и неисчерпаемой фантазией.

Один парижский книготорговец решил издать альбом гравюр, изображающих женские персонажи Шекспира. Он предложил Гейне написать пояснительные тексты к гравюрам. Поэт, давно любивший творчество Шекспира, дал замечательные характеристики его образов. Альбом назывался "Девушки и женщины Шекспира", и изящество прозы Гейне соперничало с глубиной его мысли.