Время перемен. Том 2 (СИ) - Кураев Анвар

— Да его пальцем помани…

— Ясно, — Медный посмотрел на Олафа, — Ты слишком быстро разговорил её. Откуда ты?

— Серое братство. Может, слышал когда?

— Приходилось. Обещал ей что-нибудь? А то я хочу распотрошить её вместе с Гансом.

— Только лёгкую смерть.

— Ха-ха-ха, да ты шаришь! Мне нравится этот пацан.

Трома уже порядком утомил этот разговор, а раны болели всё больше:

— Атаман, нам бы бронёй разжиться. Кольчуги, шлемы, нагрудники. Ты тут главный, может кто по твоему слову такое достать?

Медный глянул на покачивающегося Трома:

— Тебе, я смотрю, они нужны больше всего.

— Ты чертовски прав. Так поможешь?

— Год назад мы повздорили с одним капитаном. Пришлось отобрать у него груз. Там была целая комната со всякой военной ерундой, но пацаны как напялили всё это, так и сняли — висит мешком, ходить невозможно. Наверное, на гигантов типа вас ковали. Спроси Угрюмыча, он с ребятками на складе моём вечно.

— Добро.

— А теперь казни их, Йон.

…

Белого Ганса и его шлюху повесили на ограде возле дома Медного. Пока их привязывали, вокруг столпился народ. «Смерть крысе», «Покажи нам крысиные потроха», «Режь давай уже» — то и дело раздавались выкрики толпы.

Трому и самому надоело ждать, от ран мутило, хотелось лечь, но он держался, чувствуя, что нельзя показывать слабость перед этими новыми людьми. Как нарочно, Йон не спешил. Он всё ходил вокруг да около, проверяя узлы и колышки, на которых висели жертвы, но пустить в ход нож никак не решался. Тром вдруг понял: бандиту неприятно. Настолько неприятно, что он не может заставить себя это сделать даже при всей этой толпе.

— Йон! — громко обратился горец к молодому бандиту, — Как считаешь, справедливо, если мы прикончим этих предателей? Как видишь, мне досталось больше всех…

— Я не против, — Йон посмотрел на него, а Тром увидел мелькнувшее во взгляде облегчение.

— Распотрошить, да? — он, покачиваясь от головокружения, но ни секунды не медля, приблизился к Гансу и, словно потрошил рыбу, воткнул нож ему в печень и резко дёрнул снизу вверх, наискосок, потом сразу отпрянул, чтобы не замараться кровью и всяким дерьмом ещё сильнее. Крик Ганса быстро превратился в стон.

Горец шагнул к бабе.

Та вперила взгляд в Олафа:

— Ты обещал.

Но Тром не привык тянуть — он всадил нож ей в печень и повторил движение.

Тогда Олаф отстранил его и с размаху всадил ей длинный нож под рёбра:

— Я своё слово держу, — ответил моряк, глядя в затухающие глаза шлюхи.

Тром обтёр нож о плечо стонущего Ганса и зашагал прочь, безуспешно борясь с головокружением.

…

— Тащи нормальное пиво! — верещал бандит на Эльзу, — Не то вылью это пойло тебе на голову! И рома тоже давай!

— Крепкое только за деньги, — ответила она, испуганно прижимаясь к стене коридора, — У Хмеля спроси.

— Хмеля тут нет и, если ты не притащишь мне рома…

Марк дал ему оплеуху, и бандит не удержался на ногах, расплескав пиво и ударившись носом при падении. Громила поднял его за волосы и припечатал к стене:

— Эта баба готовит нам. Если она не приготовит мне вовремя, я сожру твою печень.

Бандит даже не шевельнулся, а Кривая Эльза Ещё сильнее выставила плечо вперёд. Тром видел всё это в красноватых оттенках, и спасительная лестница уже маячила перед глазами. Не обращая внимания на разыгравшееся перед ним представление, он шагнул к ступенькам, но потолок вдруг крутанулся, и стена ударила его в щёку.

— Проклятье, Тром! — Марк отбросил бандита и подхватил оседающего поединщика, — Эльза, дай сладкого чаю, мы будем у себя.

Тром очнулся на своей кровати и уже допивал вторую чашку, когда в дверь постучали.

— Кто? — крикнул Олаф.

— Эльза.

Марк открыл дверь, и в комнату вошла кухарка, ведя следом двух молодых девок.

— Йон сказал, привести вам троих, но я нашла только двоих чистых.

— Трому точно сейчас ни к чему, так что двух достаточно, — ответил громила, — Передай Йону спасибо.

— Мне тож пока без надобности, — глядя в потолок, отказался Олаф.

— Чего так?

— Да есть тут одна… В общем, не надо пока. Но Йону моё почтение.

— Ну а ты, вождь? — уставилась на Марка Эльза.

— Мне бы комнату свободную…

— Поди-ж ты, такой здоровый, а стесняется. Двигай за мной, каморку свою дам.

— Сама-то как?

— Разберусь. Ты мне, я тебе.

Марк ушёл вслед за шлюхами. Тром порадовался, что хотя бы вождь сможет снять напряжение последних дней и поглядел на Олафа: моряк что-то тихонько насвистывал себе под нос и вообще чувствовал себя здесь, как рыба в воде.

— Серое братство? Что это?

Моряк обернулся на вопрос Трома:

— Такая же банда, как и все местные, только покрупнее будет, — Олаф поднялся с койки и присел возле кровати Трома, — Самая большая банда в Ислийском герцогстве.

— Почему примкнул к ним?

— Вечер откровений, да? Не то чтобы у меня был выбор. Помимо прочего, у нас есть попрошайки, что отдают долю в общак. Некоторые из них таскают с собой маленьких детей, чтобы разжалобить прохожих. Так же таскали и меня. Я не помню, кто мои родители.

— Что ты делал, когда вырос?

— Воровал, грабил, убивал… Здешним этого лучше не знать, но тебе скажу: многие из наших прочили меня в атаманы, но не сложилось — старый атаман лихо всё провернул, и мне пришлось бежать.

— На наш корабль?

— Да.

— Так вот откуда ты всё знаешь?

— Угу. Впитал вместо материнского молока. А теперь, горец, мне надо пройтись.

— Далеко?

— Помнишь тот притон, где мы забрали дурь, чтобы обменять на деньги? Нужно бы его проверить. Сдаётся мне, это может стать нашей первой точкой в городе.

…

Йон метался по комнате из стороны в сторону:

— Сука, опять Медный лютует! — он вонзился взглядом в Олафа, — Разберись, говорит, со шлюхами!

— Чего с ними не так? — удивился моряк, — Вчера, вон, Эльза двоих привела. Шлюхи как шлюхи…

— Да не эти! Есть тут корчма наша, «Три кабана», видал? Вот. Оттуда девки посбегали, мать их! Вылови, говорит, обратно.

— Разбежались они, конечно, по чужим районам? — Олаф скрестил руки и уставился в пол.

— Ты, блядь, провидец! Оракул, сука!

— И времени, как обычно, два дня?

— Две недели выторговал…

— Это хорошо. Дай обмозговать денёк, мы с горцами что-нибудь придумаем.

— Что с курильней? — уже спокойнее спросил Йон.

— Сторчался хозяин, менять надо.

— И у тебя уже есть человек на примете, да?

— Баба его. Я к ней яйца подкатил — всё знает, всё умеет. Силу мы ей дадим. Про горцев слушок уже пошёл, как узнают, что притон под нами, там порядок будет. Сила-она такая, сам знаешь.

— Знаю, но баба…

— Успокойся, Йон, я уж к ней теперь часто наведываться буду.

— Ладно, держи меня в курсе и дань с неё как обычно. Половина вам, половина мне. Завтра здесь же.

Они покинули Йона и отправились к Угрюмычу. Старый бандит с большой нижней губой, слегка закрывающей верхнюю, из-за чего и получил своё прозвище, встретил их с интересом, долго и внимательно разглядывая обоих горцев. Потом кивнул, будто отметив что-то про себя, и глянул на Олафа.

— Ты из наших.

— Из наших, из наших, — улыбнулся моряк.

— Идём.

Он повёл их через длинные деревянные сараи, заваленные всяким добром. Кругом ошивались бандиты Медного, почти все приветствовали их взмахами рук или кивками. Угрюмыч привёл их у большим просмоленным и промасленным ящикам. Марк открыл первый, и они увидели целую груду доспехов.

Тром присел на соседний ящик: после долгого сна ему стало лучше, но от этой прогулки голова слегка закружилась.

— Почему свалено, как попало? — повернулся вождь к Угрюмычу.

— Пацаны примеряли, потом поняли, что хлам это, да так всё обратно и покидали.

— Где хлам? — Марк вытащил кольчугу из кучи железа, — Вот, добрая кольчуга. Может, мне и не налезет, зато Трому наверняка впору будет. Смотри, кольца все сведены, двойное плетение…